Георгий Витальевич Чочиев
Осетины на Ближнем Востоке: поселение, адаптация, этносоциальная эволюция (краткий очерк)
к.и.н., ведущий научный сотрудник СОИГСИ им В.И. Абаева ВНЦ РАН и Правительства РСО-А
Причины переселения осетин на Ближний Восток
Единичные миграции осетин в страны Ближнего Востока имели место еще в аланскую эпоху и осуществлялись главным образом по веками налаженным каналам черноморской работорговли. Известно, например, что среди черкесских мамлюков в средневековом Египте было несколько лиц явно аланского происхождения [17, 211-216]. Можно предполагать, что и в более поздние эпохи отдельные представители осетинского этноса попадали в качестве рабов или наемных солдат в Османскую империю, Иран и арабские страны, не выделяясь, однако, из общей массы северокавказцев, именуемых собирательным термином «черкесы».
Сравнительно массовое переселение осетин на Ближний Восток, положившее начало формированию осетинской диаспоры, произошло лишь на заключительном этапе Кавказской войны и представляло собой одно из звеньев гораздо более масштабного явления — исхода (частью добровольного, но в основном вынужденного и насильственного) горцев Северного Кавказа в Османскую империю, так называемого мухаджирства (от арабского мухаджир «переселенец»).
Причины и конкретные обстоятельства миграции осетин известны в своих основных чертах. В отличие от Северо-Западного Кавказа, в Осетии мухаджирство не было результатом официальной политики выдавливания или изгнания коренного населения. Переселение скорее явилось здесь формой реакции части традиционного осетинского социума на форсированное утверждение в регионе военно-колониального режима, принявшего особенно выраженные черты после окончательного покорения Восточного Кавказа и пленения имама Шамиля в 1859 г. Несомненно, в какой-то степени уход в османскую Турцию можно рассматривать как отклонение отдельными группами осетинского общества навязываемого им имперского варианта социальной модернизации.
Среди конкретных мотивов, побудивших часть осетин-мусульман покинуть родину, могут быть названы опасения относительно возможной конфискации земель в пользу казачества, насильственной христианизации, принудительного рекрутирования, усиления налогового гнета и т.п. Эти страхи были в значительной степени преувеличены и нередко сознательно нагнетались кругами, имевшими более узкие, групповые основания для стремления к переселению в Турцию: отчасти — муллами, опасавшимися ослабления своего влияния на паству на фоне укрепления позиций христианства в Осетии, отчасти — некоторыми представителями знати, заинтересованными в ограждении своих традиционных сословных привилегий от разрушающего их воздействия российских аграрных реформ [7, 97-98]. Вместе с тем, опасения указанного рода не были совершенно беспочвенны, что подтверждает практика российских властей, в том числе и в самой Осетии, например, ликвидация незадолго до начала переселения в Турцию нескольких равнинных осетинских селений, земли которых были отведены под казачьи станицы [5, 5-6]. Кроме того, несмотря на то, что в Осетии не осуществлялось прямое вытеснение потенциально неспокойного или неблагонадежного «туземного элемента» за пределы империи, подобные меры властей, предпринимавшиеся в других областях региона, не могли не восприниматься частью осетин как политика России по отношению к горскому мусульманскому населению в целом, тем более что в осетинском обществе имелись круги, пусть и немногочисленные, которые симпатизировали движению Шамиля, а некоторое количество осетин участвовало в нем лично [9, в разн. местах]. На последних стадиях Кавказской войны и после ее окончания именно представители этих оппозиционно настроенных к русской власти слоев составили наиболее активную и довольно значительную долю мухаджиров. Резюмируя сказанное, можно констатировать, что, независимо от реальных намерений и политики правительства в отношении населения Осетии (Осетинского округа), среди определенной его части в конце 50-х — начале 60-х гг. получили распространение крайне негативные ожидания на ближайшую перспективу, подтолкнувшие многих осетин на принятие решения о переселении в Османскую империю. Следует при этом заметить, что послед-няя, как правило, представлялась им в чрезвычайно идеализированном свете как могущественное и процветающее государство, управляемое справедливым и милосердным султаном — халифом всех мусульман [7, 61, 66-67]. Это обстоятельство, безусловно, также служило дополнительным стимулом к переселению для лиц, склонных к несколько авантюрному поиску «лучшей доли» на чужбине.
Состав переселенцев
Изложенные причины во многом предопределили социальный состав переселенцев. Весьма заметную их группу и в известном смысле инициативное ядро образовали представители традиционной землевладельческой аристократической элиты — алдары, баделиаты и прочие (именно численность этих сословий на родине понесла наибольшие относительные потери в результате переселения). При этом знати удалось увлечь за собой немалое количество представителей зависимых сословий — кавдасардов, кусагов и т.п. Наиболее многочисленную группу мухаджиров, однако, составляли, как и на родине, свободныекрестъяне-фарсаглаги.
Очевидно, что подавляющее большинство переселенцев было связано с аграрным производством. В то же время, имеющиеся данные позволяют выделить из их общей массы немногочисленные неаграрные прослойки — профессиональных военных (бывших офицеров российской армии), мусульманское духовенство.[1]
Среди мигрантов были представители обеих этнодиалектных групп осетинского народа — иронской и дигорской. Иронцы были представлены в основном выходцами из тагаурского общества, а в меньшей степени куртатинского, алагирского и трусовского обществ, причем значительно преобладали жители созданных в предшествующие десятилетия равнинных мусульманских сел — Зильги, Шанаево (ныне Брут), Заманкул, Тулатово (ныне Беслан), Хумалаг и др. — по сравнению с обитателями селений, расположенных в районах традиционной локализации указанных обществ в горцах (из горных сел наиболее заметное число мухаджиров дали Даргавс, Саниба, Кобан). Дигорскую часть осетинских переселенцев составили главным образом жители селения Магометановского (ныне Чикола), а также Тугановского (ныне Дур-Дур), Караджаевского (ныне Хазнидон), Карагача и др. [14, 28, 38].
В конфессиональном отношении практически все мигранты, несомненно, являлись мусульманами-суннитами, хотя не исключается вероятность ухода в Турцию незначительного числа номинальных последователей христианства либо традиционной религии осетин.
Этапы переселения и численность осетинских мухаджиров
Основные волны миграции осетин в Османскую империю — часто одновременно и совместно с представителями других народов Центрального и Восточного Кавказа — имели место в период с 1859 по 1862 гг., причем пик этого движения пришелся на весну-лето 1860 г., когда переселилось до 3 тыс. осетин [14, 28-30]. Следующий, гораздо менее значительный этап осетинского мухаджирства относится к 1865 г., когда по инициативе и под руководством генерала Муссы Кундухова, осетина по национальности, в Турцию, по российским официальным данным, переселились более 23 тыс. горцев, в основном чеченцев, вместе с которыми мигрировало и около 350 душ осетин (45 дворов) [14, 38; 13, 137-139]. В дальнейшем эпизодически происходили лишь индивидуальные переселения.
На наш взгляд, в период с конца 50-х до середины 60-х гг. XIX в. из Осетии в османские пределы ушло в общей сложности едва ли более 5 тыс, чел., некоторая часть из которых вернулась обратно в первые же месяцы и годы после переселения [7, 76-77; 11, 188-193]. Информативными для оценки приблизительного числа осетинских мухаджиров могут быть имеющиеся в нашем распоряжении сведения о количестве турецких осетин в более позднее время. Так, побывавший в 1920 г. в Осетии сын генерала М. Кун духова Бекир Сами Кундух (Бекир Сами-бей), являвшийся министром иностранных дел в первом правительстве кемалистской Турции, отмечал, что в стране насчитывалось не более 600-700 семейств или 6 тыс. душ осетин [1, оп. 1, д. 1]. К началу же 70-х гг. XX в., по подсчетам экспертов «Северокавказского культурного общества» г. Анкары, в сельской местности Турции проживало 9 тыс. этнических осетин, и примерно такое же их количество предполагалось в городах [21, 39-48].
Маршруты переселения
Миграция осетин, как и представителей других центрально- и восточно- кавказских народов, осуществлялась, как правило, сухим путем через Дарьяльский или Мамисонский перевалы Главного Кавказского хребта, грузинские и армянские земли непосредственно в приграничный Карсский санджак[2] Османской империи. Однако отдельные небольшие партии иммигрантов морем доставлялись из Батума в Трабзон и другие черноморские порты Анатолии или — реже — в Стамбул. Последнее обычно практиковалось в отношении состоятельных или обладавших определенным статусным престижем в глазах османских властей переселенцев, например, лиц духовного звания, кадровых офицеров и т.п.
