Ты всё узнаешь утром
Ольга Алёшкина
Пролог
Мне нужно дойти до конца этой огромной, темной комнаты. Я не знаю зачем, знаю — необходимо. Бесконечные стены утопают во мраке, пряча углы и тайны, разжигая тем мои страхи. Делаю шаг. Еще один…
На удивление они даются легко, несмотря на то, что шагаю практически наощупь. Подстегнутая удачей делаю еще пять и замираю, прислушавшись…
Стук собственного сердца разносится эхом в пустой комнате. Или это не сердце? Или сердце, но не мое…
Эта мысль неожиданно согревает, дарит надежду, придает уверенности и сил. Вытянув вперед руки, чуть разведя их в стороны, я делаю еще несколько шагов, неестественно высоко поднимая ноги и плавно ступая босыми ступнями, пока лицо не столкнулось с преградой, шлепнувшей меня по щекам. Едва уловимый скрип и легкое дуновение.
Тяжесть, налившаяся в ногах, не дает сдвинуться с места. Чувствуя беспомощность и жалость к себе, свожу руки и обхватываю преграду, за секунду до этого понимая, ЧЕГО коснутся мои пальцы. Ноги. В моих руках две ноги. В каждой по одной. Чьи-то холодные, неживые ступни…
— Нет, нет, пожалуйста, я не хочу… — слышу я свое хныканье.
В комнате становится светлее, словно кто-то неведомый вожделеет, когда я подниму вверх глаза, чтобы увидеть лицо висевшего человека и для этого подсвечивает мне. В полной безысходности я поднимаю голову и цепенею от ужаса…
Глава 1
Муж долго не спускался. Подняв голову, чтобы звук моего голоса добрался до второго этажа, крикнула ему: «Я ушла» и выскочила из дома, поскольку спешила. На крыльце лежала кукла. Маленькая, тряпичная, с нитками вместо волос. Хмурое серое небо тужилось, грозя испустить на нас очередную порцию осадков, я на секунду замешкалась, раздумывая, не вернуться ли за зонтом, запахнула пальто, стянув пояс, и тогда увидела ее. Она лежала на верхней ступени, правая нога чуть свешивалась вниз. Я на бегу подхватила ее, унося с собой в машину. Запустила двигатель и принялась вертеть ее в руках.
Тряпичный уродец, судя по разрисованной фломастерами мордахе, — девочка. Все бы ничего, возможно даже вообразить, что она мила, если бы к шее куклы не была привязана холщовая нитка опоясывающая ее. Очень уж она напоминала веревку, точнее петлю, смотрясь от этого жутковато. Я осмотрелась по сторонам, прикидывая историю возникновения куклы на моем крыльце. Кто-то из соседских детей оставил ее или бросил за ненадобностью, но… почему у нас на крыльце? Приятелями здесь мы еще не обзавелись, даже по-соседски ни к кому в гости не заглядывали, так же, как и соседи к нам. Поверить в то, что детишки развлекают себя подобными забавами, изготовленными своими руками, я напрочь отказывалась. Допустим, куклу изготовила чья-то старомодная бабушка, бабули они и не обязаны быть современными, тогда к чему дурацкая веревка на шее? Эта петля вообще не выдерживает никакой критики.
Я откинула козырек и уставилась в зеркало, подняв куклу так, чтобы мы смотрелись в него одновременно. Абсолютно никакого сходства. Если и предположить, что кукла предназначалась нашей семье, а если быть точной — мне, то это определенно не я. Волосы у нее из светлых ниток, оттенок моих обозвать затрудняюсь, сейчас принято говорить: цвета шоколада. Ни разрез глаз, ни изгиб губ не напомнили моих даже смутно. Возможно, творец и не пытался воссоздать чью-то копию, но выходило, что все же заморачивался. Зрачки старательно выведены зеленым фломастером, брови изогнуты в коричневом, красный бантик губ слегка вздернут в правую сторону. Кем бы ни был этот таинственный человек, подкинувший куклу, смею заметить, впечатление произвел: вместо того чтобы ехать спокойно на работу, сижу в машине — головоломки решаю. Я немного покачала ее за веревку-петлю и зашвырнула на заднее сиденье, решив не забивать себе голову ерундой.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Выехала с территории своего участка и тогда заметила его. Валентин Петрович, наш сосед по прозвищу Херальд, стоял в своем палисаднике, сложив на черенок лопаты руки, и наблюдал как я проезжаю. Херальдом он стал с легкой руки одной из жилички поселка. На одном из собраний жильцов, во время обсуждения его «достижений», она обронила: «Просто Харальд Суровый, да и только!», сравнив его со славным викингом. Кто-то подхватил, перефразировал, найдя это забавным, заменив одну букву, с тех пор его иначе и не звали. Личностью он был легендарной, заслужив себе скандальную репутацию упертого самодура, успев насолить всем и всюду.
Застройщик нашего поселка и не подозревал, какое счастье ему привалило вместе с выигранным тендером на этот кусок земли. На месте развалившегося колхоза с остатками населения в численности четыре двора, был запланирован современный, коттеджный поселок. Не просто запланирован, а благополучно построен и воплощен в жизнь. Строить такие поселки дело прибыльное, народ охотно потянулся на природу, выбираясь из шумных мегаполисов. Территорию было задумано увеличить, выкупив у имеющихся тут хозяев их покосившиеся, требующие вложений дома. Предприимчивые жители согласились, изрядно завысив цену, с радостью избавившись от обременявшего жилья. Оно и понятно: до ближайшего магазина шлепать несколько километров, проходящий автобус ездит только в летний период, когда начинается сезон «садов». В школу и детские сады только в город, на электричке, а это опять же три километра пешком, через лес, до станции.
Исключением стал лишь Валентин Петрович. Уж как с ним не бились, какие блага не сулили — бесполезно. В итоге среди ровного ряда коттеджей и таунхаусов, бельмом в глазу зияет старый бревенчатый дом, признаться довольно добротный. Поначалу Херальд отравлял жизнь строителям, жалуясь в различные инстанции, теперь добрался до жителей поселка. Машины его раздражали, людей он откровенно ненавидел, всякий раз оскорбляя попавшихся ему на глаза. Взрослые жители поселка у него ходили в капиталистах, те, что помоложе, звались — шантрапой, дети исключительно — буржуйские чертенята.
Соседство в виде бревенчатого, деревенского дома мне показалось очень милым. Участок меня вполне устроил: близость к лесу, к природе; из-за забора тянулись высокие сосны, прямое соседство только с одной стороны, что это будет за сосед, я тогда и не подозревала, склонив мужа к выбору именно этого дома. Заселились мы три месяца назад, одними из последних, успев за лето насладиться «потрясающим» характером Валентина Петровича. В довесок к хозяину бревенчатого дома прилагался косматый, неухоженный, крупный пес, напоминающий среднеазиатскую сторожевую. Белый, с пятном на голове кобель раздражал округу громким лаем и в исключительных случаях завыванием. Жители песика побаивались, предпочитали обходить стороной и его, и хозяина, если тем вздумалось прогуляться по округе. У меня пес вызывал оторопь, только если мы оказывались в досягаемой близости, в остальных случаях я его жалела, за недокормленный и облезлый вид.
Поравнявшись с бдящим за мной соседом, первое, о чем я подумала: «уж не дедуля ли подкинул мне эту чертову куклу?» Не далее, чем пару дней назад, мы с ним крупно повздорили. Причиной нашей размолвки явился как раз его милый пес, скулящий всю ночь. Утром я сделал старику замечание, что не мешало бы кормить собаку лучше, на что получила однозначный совет не совать свой нос в чужие дела, высказанный в довольно жесткой форме. Он проводил мой автомобиль тяжелым взглядом, казалось еще секунда и залепит булыжником вслед.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
В офисе за утренним кофе, я то и дело возвращалась мыслями к непрошенному «подкидышу» гадая, кому обязана столь необычным вниманием, пока не погрузилась в работу с головой.
Проект, над которым работал весь наш отдел почти месяц, вступал в завершающую фазу: воплощение в реальность. Проектировщики, дизайнеры, трудившиеся над ним, могли смело выдыхать и приступать к новым свершениям, осталось лишь проследить, как рабочие выполнят все задуманное и сдать объект клиенту. Эта святая обязанность уже лежала на мне. Сегодня как раз предстояло выехать на место для проверки, во второй половине дня. В первой по плану несколько встреч, одна с соискателем места на должность штатного дизайнера.
