— Что это там? — господин Толдон с ноткой тревоги вслушался в нарастающие несвязные выкрики и поспешил к окну.
На площади как будто бы ничего не изменилось: играла музыка, усиленный техникой девичий голосок натужно выводил незамысловатый прилипчивый мотив, в толпе пестрели флаги. Уперевшись руками в массивный подоконник и свесившись вниз, посол, наконец, разглядел причину волнения. От подножия дворца к центру площади медленно шла группа из восьми человек. Пятеро дружинников, замкнув кольцо, конвоировали к концертному помосту немногочисленных пленных.
— Это зачем? — Арни Толдон недоумевающе повернулся к соратникам, успевшим присоединиться к просмотру. — Кто им разрешил?
— А кто им запретит? — лысоватый мужчина в кофейного цвета костюме, широкими шагами смерив комнату, вернулся в уже нагретое кресло. — Это ж наши защитники, герои, наша новая милиция.
Посол с опаской покосился на показательное шествие, застрявшее на подходе к сцене. Дружинники, видимо, раздумали тревожить артистов, удовлетворившись занятой позицией. На расступившемся пятачке троих мужчин со связанными за спиной руками поставили на колени, парой резких пощёчин объяснив, что головы поднимать не нужно.
— Их надо вернуть, — упрямо сжал губы господин Толдон. — Революция должна ассоциироваться с победой, свободой, праздником… Глумление над пленными может здорово испортить имидж и на внешнюю политику — пятно, если подобное всплывёт…
— Генерал, разве контроль над народными отрядами не в вашей компетенции? — сухо вступила дама средних лет, со вздохом отворачиваясь от уличного представления. — Отзовите своих людей.
— Они такие же мои, как и ваши, — военный угрюмо смерил взглядом требовательную леди. — У дружинников свои командиры. Помнится, вы, госпожа Элаиза, недавно радовались их самостоятельности, решительности, рьяному патриотизму. Просили не мешать, звали «пламенными сердцами», настоящими сынами Родины… А теперь к ногтю решили прижать?
— Вы ещё попросите их оружие сдать и вернуть награбленное, — депутат весело хрюкнул в кресле, подначивая госпожу министра.
— Тем более я не стану встревать за предателей, — отрезал генерал. — Они выступили против собственного народа! Народа, который под присягой клялись защищать!
Поставленный зычный голос с каждым словом набирал угрожающую силу и громкость. Союзники невольно поёжились, всё-таки присутствие военного, пусть даже на таком неформальном совете, было не слишком желательным, но неизбежным.
— Ну, присягали-то они в первую очередь королю, — не удержавшись, заметил Стеван, легонько толкая локтем молчаливого собрата по партии.
— Не сочтите за грубость, генерал, но они… как бы это сказать… и, правда, стояли по приказу, — примирительно улыбаясь, поддержал друга парень с медной шевелюрой. — Первостепенная задача отряда — защита монаршей особы, чем они, собственно, и занимались, когда толпа выносила дверь в личные покои Его Величества. Они… свои, просто так получилось… — неуверенно пожав плечами, заключил докладчик.
— Свои, значит, — засопел Линчик, старательно сдерживая крепкие выражения. — Что ж эти «свои» к основным войскам не примкнули, когда Реберика третьего уже взяли?
Госпожа Элаиза обошла прилипшего к стеклу посла и, бросив равнодушный взгляд на закипающего вояку, направилась к книжному шкафу, горящий взор и пена у рта её давно не впечатляли, к тому же начинала болеть голова.
— Там же ещё семья его была, — недоверчиво поглядывая на оппонента, продолжил рыжеволосый депутат под покровительственным одобрением старшего товарища. — Они королеву уводили, принцессу… Мы скорее должны быть им признательны, если бы женщин впопыхах расстреляли или того похуже… вот тогда точно — международный скандал.
— Ещё бы! — очнулся господин Толдон, потирая переносицу и щуря глаза, уставшие от долгого наблюдения. — Вы же неглупый человек, генерал, подумайте о международном резонансе, санкциях, срыве торговых контрактов, наконец.
Военный махнул рукой и грузно опустился на стул. В самом деле, сотрясать воздух друг перед другом было довольно глупо. Они варились в одном котле и вершили общее дело, но в случае провала всё скатывалось к банальной, отработанной веками схеме: каждый сам за себя. Сторонние наблюдатели, представители союзного государства, господин Толдон и леди Элаиза выступали за мирное урегулирование конфликта, привозили гуманитарную помощь, подбадривали митингующих, но… их вроде как и не было. Не было массовой пропаганды, финансирования радикальных движений, грамотного руководства кураторов… Сочувствие идеям свободы и давно съеденная тушёнка — всё, что при желании можно было предъявить респектабельному территориальному соседу.
— Да что же они там так орут? — женщина нервозно стащила с носа очки, откладывая в сторону едва начатый томик бессмертного классика.
— Рвут нашивки, жгут погоны, — неодобрительно покачал головой посол, комментируя происходящее снаружи.
Эффектные чёрно-золотые мундиры пленных успели превратиться в нечто невразумительное, да и сами они после бомбардировки фруктами из ближайшей торговой палатки потеряли вид и парадный лоск, всегда присущий королевской охране.
— И это элитное подразделение? — недоверчиво поинтересовался Толдон, глядя на пошатывающихся, забитых солдат.
Один из ярых активистов заводил толпу, что-то, срываясь, орал пленным в лицо, поднимал с колен и тут же короткими тычками опрокидывал обратно.
Генерал снял с пояса бинокль и занял место у окна, широким плечом потеснив посла.
— Будете смеяться, — изрёк он после продолжительной паузы, — но действующий боец там только один.
— Как это? — озвучил общую настороженность Стеван.
— Расцветка у формы та же, а волосы сбриты… Курсанты, — снисходительно пояснил военный. — Небось, вместе с командирами в оборону встали… Храбрые такие, герои, — насмешливо оскалился Линчик, — ну, теперь и нечего сопли на кулак наматывать.
— Вам не кажется, что это уже слишком? — осторожно начал Арни Толдон, принимая из чужих рук походный бинокль. — Их же могут покалечить.
— Ну, что вы, господин посол, — торопливо всплеснул руками Драган, — это же не фильм ужасов, в коих так силён ваш синематограф. Люди на праздник пришли, с детьми, с флажками… Что ж вы думаете, они беззащитных пленных тронут?
— В самом деле, Арни! — по-дружески упрекнул лысый. — Сгущаешь краски. Ну, покричат, пар выпустят, надо просто подождать, пока волна пройдёт.
— Нельзя отнимать грелку у бешеного Тузика, — добродушно пошутил парень. Толдон непонимающе поднял бровь. — Фольклор, не берите в голову, — поспешил оправдаться рыжий.
— Отличные у нас депутаты, — ехидно заметил генерал, — это ж надо было народ с бешеной собакой сравнить!
— Откровенно признаться, культуры в массах не хватает, — болезненно потерев висок, высказалась госпожа министр. — Отсюда и отсталость экономики, и вот такие «праздники».
Линчик склонил голову набок, насмешливо уставившись на аристократично расправившую плечи женщину.
— Однако, это вы к нам пришли, госпожа Элаиза, — облизав губы, усмехнулся генерал, с интересом ожидая ноту протеста от встрепенувшейся дамы.
Толдон еле сдержался, чтобы не застонать вслух. Мало ему было бесконечного лавирования, недомолвок, угадывания, просчёта всех возможностей и рисков, сведения к компромиссу
