Рано или поздно с ними сталкиваются все. Я имею в виду Клознеров. Только писать их надо со строчной «к», ну, например, как слово «роботы» со строчной «р». Нет, клознеры не роботы, вовсе даже нет. Они независимы, очень независимы, и уж никак не покорны. На то они и клознеры. Они категоричны и агрессивны и умеют оскорбить так вежливо, что ранят в самое сердце, а стоящий ответ приходит вам в голову только на лестнице. Они не желают вам зла, упаси бог, они желают вам добра. Они указывают вам на ваши ошибки и пытаются помочь исправить их. Они лезут из кожи вон, чтобы сделать вам добро, неважно, хотите вы того или нет. Они без конца оказывают вам любезности, а вы при этом чувствуете себя дураком.
Я не понимал, сколь пагубны клознеры, пока мы не переехали в Грейт Нэк и моя семья не попала под их влияние. В городе тоже водятся клознеры, но мы их инстинктивно избегали, это не так уж трудно, когда живешь в отдельной квартире. В пригороде совсем иное дело. Соседи тут общаются гораздо теснее, да и само общение неизбежнее. Например: у вас кончился бензин для травокосилки — сосед одалживает вам галлон из своего запаса. Вы благодарите, а когда бензин кончается у него, сами приходите ему на выручку. Если только он не клознер. У клознеров бензин никогда не кончается. Их врасплох не застигнешь. Случись неполадки с электричеством, у них в доме есть толстые, отнюдь не декоративные свечи. И увидев ваши неосвещенные окна, клознеры обязательно пришлют вам дюжину свечей, хотя вы их об этом не просили. А вместе со свечами непременно совет: «Всегда держите про запас свечи. Они могут понадобиться в любую минуту. И потом они дешевые. Расход невелик».
Наши клознеры попали в мое поле зрения не сразу. Я целыми днями был занят в городе и поначалу только за обедом слышал о Клознерах. Жена упоминала миссис Клознер. Мой старший сын рассказывал о Джеральде Клознере. Моя дочь (ей четырнадцать) говорила об Эмили, а Майкл (ему семь) — о Гарви Клознере. Они рассказывали о Клознерах всякие истории, подшучивали над ними, и я не сразу догадался, что за юмором скрывается неприязнь и страх, вызванные растущим в них чувством собственной неполноценности. Майкл говорил: «Гарви у нас первый по чтению». Береника говорила: «У Эмили самая модная мини-юбка». Джозеф говорил: «Джеральда приняли в футбольную команду». Моя жена Эстелль говорила: «У миссис Клознер есть автоматическое приспособление для вырезания сердцевины ананаса».
Это последнее замечание, брошенное в то время, как мы обсуждали посудомоечную машину, которую собирались купить, было так некстати, что я рассмеялся. «Ну при чем тут это? У тебя у самой полно всяких таких приспособлений. Вроде чеснокодавилки или яйцерезки, ты же ими никогда не пользуешься!»
Тут и Эстелль рассмеялась. «Я как раз подумала: у женщин столько всяких приспособлений, а сами они ничего выдумать не могут. Между прочим, через две недели мы приглашены к ним в гости. Будут только соседи. Уиглеры, Силвермены. Ты их знаешь». Жена проглотила спаржу и добавила: «Надень тот модный свитер, хорошо?»
Я взглянул на нее в изумлении: «Зачем? А чистая белая рубашка не подойдет? Кто они, в конце концов, эти Клознеры?»
— Они живут в большом красном кирпичном доме в конце квартала, — ответила жена. — У них еще дорожка к дому в виде дуги. Я познакомилась с миссис Клознер в супермаркете. Она очень любезна.
Жена помолчала.
— Тебе нравится жаркое? Это она мне посоветовала сделать его по-новому. Завтра я приготовлю итальянский обед. Она повела меня в одно местечко на Северном бульваре, где продают чудесные импортные деликатесы, и притом недорогие.
Мне уже не терпелось увидеть этих Клознеров. Шли дни, а толков о них становилось все больше и больше. Меня забавляло, с каким интересом относились к ним мои домочадцы. Клознеры знали все: в каком магазине продаются трикотажные изделия со скидкой, как: уломать учителя по рисованию оформить объявление о выборах в старших классах, знали даже, отчего вымерли динозавры.
До вечеринки я успел познакомиться только с Гарви Клознером, который стал лучшим другом Майкла, по крайней мере они были неразлучны. Гарви, крупный мальчик, был, пожалуй, немного полноват, и эта некоторая тучность делала его походку неуклюжей. Но он был на голову выше Майкла, розовощекий, с вьющимися каштановыми волосами и ярко-голубыми глазами; точь-в-точь мальчик с рекламы в воскресном журнале. Вежливый и ненавязчивый, он уходил от нас задолго до обеда, а в субботу никогда не появлялся слишком рано. Единственное, что нас тревожило, — это поведение нашего сына. Часто, играя с младшим Клознером, Майкл выходил из себя и начинал швыряться чем попало в Гарви, и каждый раз после его ухода плохо вел себя, и нам приходилось его наказывать. Майкл любил кататься на велосипеде, но на двухколесном научился совсем недавно. А Гарви катался на двухколесном уже больше года и все время показывал Майклу, как делать резкие повороты, как, держа в одной руке сверток, другой управлять рулем, как свернуть на обочину и не свалиться. В дождливые дни мальчики играли в шашки или в казино[Казино — карточная игра.], причем верх всегда одерживал Гарви. С тех пор как Майкл подружился с Гарви, у него часто бывало плохое настроение. В конце кондов мне пришлось поставить ему условие: «Или ты возьмешь себя в руки, или я запрещу Гарви бывать у нас». Майкл разревелся. Гарви действовал на него гипнотически, как удав на кролика. Сын не мог отказаться от мучительного удовольствия видеть Гарви. Мой ультиматум оказался для него невыполнимым.
Собираясь в гости на вечеринку, Эстелль надела платье строгого фасона, которого я никогда прежде не видел, а сверху жакет с вышивкой. Выглядела она в нем чудесно. Коричневые и золотистые тона подчеркивали ее карие глаза и темно-каштановые волосы; а жакет в персидском стиле — ее рост. (Эстелль довольно высокая для женщины, она с меня ростом.)
— Тебе очень к лицу, — сказал я, целуя ее. — Когда ты его купила?
Эстелль покраснела.
— На этой неделе. Я никогда раньше не покупала такие дорогие платья. Это редкая модель из «Ла Луис».
Я присвистнул. «Ла Луис» — модный магазинчик в Манхаттане, один из самых дорогих и шикарных.
— Хочешь произвести впечатление? — Я почувствовал, что ревную. — Неужели Клознер так красив?
Эстелль прыснула.
— Не дури. Я его в глаза не видела. Просто мне нужно было выходное платье, а это мне понравилось. Вечеринка, по-моему, будет очень шикарной. Вчера я встретила Миру Клознер, когда она выходила из магазина деликатесов с двумя хозяйственными сумками, а сегодня утром Гарви спросил Майкла, что мы им подарим.
Принятый в пригороде обычай при: носить маленький objet d'art[Оbjеt d'аrt — небольшой сувенир (франц.).] (моя мать называла это безделушкой) или бутылку вина был для меня нов, но я его не осуждал. «Вечеринка, наверно, будет, шикарной», — решил я и взял бутылку вина, которую купил в последней поездке в Данию.
Модный свитер я надевать не стал. В том районе, где я вырос, свитер под пиджак носят игроки в кости и пижоны-сквернословы. И все же, чтобы угодить Эстелль, я надел новый галстук — тот, что она подарила мне в день рождения.
Мы отправились к Клознерам пешком. Было начало ноября, и листья падали и падали, но газон перед домом Клознеров был безукоризненно чист. Я тут же отметил про себя, что надо завтра же с мальчиками убрать двор. Перед глазами всплыли кучи листьев под рододендронами и засунутые в изгородь обертки от жевательной резинки.
Дверь нам открыла сама миссис Клознер. Я ожидал увидеть крупную женщину, но все-таки не такую, как Мира Клознер. Она была не выше Эстелль, но выглядела гораздо внушительней. Ее необъятная грудь возвышалась над огромным животом, перетянутым алым поясом, концы которого свисали до коленей. На Мире была белая лопающаяся на груди блузка и пижамные брюки. А ее массивную шею обвивали крупные красные бусы. И лицо тоже было красным и совсем не сочеталось с соломенного цвета, наверняка некрашеными волосами, собранными в пучок на затылке. По ее виду вы бы не догадались, что вечеринка будет шикарной.
— Я так рада, что вы пришли, — пророкотала она, принимая мое пальто и накидку Эстелль. — У нас неприятность. Даже две неприятности. Уиглерам не удалось достать на сегодня приходящую няню, а у Силверменов умер кто-то из родственников. Но все остальные уже здесь.
Она повела нас в гостиную и вдруг, потрепав Эстелль по плечу, сказала:
— Боже, вы очаровательны, дорогая! И как тщательно все продумано.
Услышав это двусмысленное одобрительно-пренебрежительное замечание, Эстелль даже в лице переменилась. Она натянуто улыбнулась в ответ и ухватилась за мою руку, словно перед ней была высокая ступенька и она боялась, что не одолеет ее.
— Герман будет через минуту, — сказала миссис Клознер. — Он пошел за льдом.
