Дуглас Брайан
Укротитель монстров
(Конан)
Бродячий зверинец Талорка переживал не лучшие времена. Вот уже много лет Талорк занимался тем, что путешествовал по большим городам, показывая своих Великолепных Уродов, Монстров и Прирученных Чудовищ. В его коллекции имелись самые разные существа, пойманные в различных уголках света. Во всяком случае, так он провозглашал, когда начинал свое представление.
Наибольшим успехом неизменно пользовалась женщина-птица из Вендии, которая сидела в позолоченной клетке, закутанная в тончайшие шелка. Эти одеяния были подарком владыки Аграпура, восхищенного пением и внешним видом женщины-птицы. Сперва он даже пытался откупить ее у Талорка, но затем передумал, опасаясь, что ею могут воспользоваться недружественные маги.
А песьеголовый мальчик! Еще один шедевр магического искусства, созданный специально по заказу Талорка мудрецами Стигии.
Зверинец обычно приезжал в какой-нибудь крупный город и останавливался возле городских стен; сам Талорк просил аудиенции у правителя и, получив согласие на проведение представлений, с триумфом входил в городские ворота. Отовсюду сбегались люди, чтобы поглазеть на Чудовищ и Удивительных Уродов. И хотя ротозеи видели только крытые повозки, по городу до вечера ходили слухи о том, что кому-то все-таки удалось разглядеть «совершенно нечеловеческую лапу» или «горящие в темноте глаза».
Конан и его спутники, Олдвин и Эан, услышали шум на улицах Аренджуна и вышли вместе с остальными посмотреть, что творится. Мимо них как раз проплывал караван повозок с нарисованными на холстине монстрами.
– Такое даже в самых жутких снах не привидится! – воскликнул молодой человек. – Я боюсь чудовищ, что ни говорите. Они не могут быть безопасными. В том, что было искажено в угоду магии, всегда таится опасность, как бы привлекательно это ни выглядело.
– А я бы сходил посмотреть, – сказал Олдвин. – Как ученый и член Академии я просто обязан увидеть эти существа. Возможно, я еще сделаю доклад на тему «Простонародные развлечения в Аренджуне», который обессмертит мое имя.
– Разве доклад может обессмертить имя? – поразился Конан. – Я думал, только великие воины удостаиваются такой чести.
– Для члена Академии произнести хороший доклад – все равно что для воина разгромить полчища врагов, – напыщенно отозвался Олдвин.
Конан пожал плечами. Порой бритунец ставил его в тупик – высказываниями, вроде этого или нелепыми деяниями. Но в общем и целом они неплохо ладили.
Эан тоже не приносил киммерийцу особенных хлопот. Это был толковый паренек, немного прибитый, что неудивительно – учитывая его прошлое. Он до сих пор кричал во сне, когда вспоминал обо всем, что происходило с ним по воле жестокой королевы-демона Гуайрэ. К счастью, теперь Гуайрэ мертва, и ее магия больше над ним не властна.
– Мне кажется, мы должны заниматься тем, ради чего пустились в этот путь, – напомнил киммериец. – Где-то в песках, между Кезанкийскими и Карпашскими горами, на юге Заморы, находятся несметные сокровища, которые остались после гибели оазиса Гуайрэ. Эан уверяет, что сокровища – настоящие, что это вещи, которые награбили воины Гуайрэ на протяжении нескольких сотен лет. Стало быть, они до сих пор там лежат и ожидают своего истинного хозяина.
Олдвин покраснел.
– Мне до сих пор стыдно, когда я вспоминаю о том приступе жадности, который меня охватил при виде этих бесчисленных сундуков, набитых драгоценностями! – признался бритунец.
Конан махнул рукой.
– Такое с каждым может случиться, не только с академиком. Нам нужно раздобыть лошадей, провиант, телеги… Так что я осмотрюсь по сторонам и пригляжу какой-нибудь хороший особнячок, который можно было бы ограбить без особого риска. А затем мы покинем этот благословенный край и где-нибудь неподалеку разживемся всем необходимым.
– Замечательный план, – иронически произнес Олдвин.
– А что в нем дурного? – удивился Конан. – Я проделывал такие вещи не раз, и, как правило, у меня все получалось. Не вижу причины сомневаться в том, что дело не сорвется и на сей раз.
Они околачивались в Аренджуне уже несколько дней в поисках поживы. Вечерами Эан и Олдвин обленивались планами – что они сделают со своей долей добычи. Олдвин собирался сделаться владельцем какой-нибудь роскошной усадьбы, обзавестись женой и отменной библиотекой. Эан мечтал разыскать потомков своей сестры – если таковые остались, – и облагодетельствовать их.
– Подумать только! Я расстался с моей семьей двести лет назад! – говорил он, качая головой. – Мой бедный отец был на грани разорения. Мой брат – калека, вряд ли он оставил после себя какое-либо потомство. Но сестра – она могла обрести семейное счастье. Она ведь была красива… Возможно, отец сумел хорошо выдать ее замуж после того, как надежд на мое возвращение не осталось. И тогда… Подумать странно! – Эан начал загибать пальцы, пытаясь подсчитать, сколько поколений прошло за двести лет. Выходило – приблизительно шесть.
Может быть, восемь – если его потомство жило совсем недолго. Или пять – если те прожили долгую жизнь и поздно вступили в брак. Но в любом случае это было много.
– Вряд ли кто-нибудь из них меня узнает, – вздыхал он. – Разве что семейные черты лица передавались от поколения к поколению…
Конан считал все эти разговоры пустой тратой времени и участия в них не принимал. Деньги у киммерийца никогда не задерживались. Обычно он пропивал их в первом же подходящем для этого городе или тратил на женщин.
– Разве вы не мечтаете разбогатеть? – спросил его Эан.
Киммериец покачал головой.
– Богатство для меня немного значит, – заявил он. – Во всяком случае, не оно – моя цель. Я люблю деньги, ради них я могу и убить, и пойти на смерть, и большую часть времени я трачу в поисках большого сундука, набитого бриллиантами. Но истинная моя цель намного выше обычного благосостояния.
– Чего же вы хотите? – задавая этот вопрос, Эан замер.
– Я хочу королевство, – сказал Конан спокойно.
– Королевство? – прошептал Эан. В его взгляде появилось благоговение. – Целое королевство?
Киммериец кивнул.
– Но как можно украсть королевство? – спросил Эан.
– Его можно завоевать, – ответил Конан.
– В одиночку?
– Когда момент настанет, я буду знать, что мне делать, – произнес Конан с такой твердой уверенностью, что Эан замолчал. И с этого мига юноша смотрел на киммерийца снизу вверх, как на высшее существо, потому что каким-то шестым чувством Эан понял: Конан не просто не сомневается в своей грядущей победе, он ЗНАЕТ, что рано или поздно добьется своего. Знает так твердо, словно сами боги явились к нему лично, чтобы пообещать это.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
