Егор Гайдар
ДНИ ПОРАЖЕНИЙ И ПОБЕД
Но пораженья от победы
ты сам не должен отличать.
Борис Пастернак
ОТ АВТОРА
ЭТУ книгу я начал писать в конце января 1996-го. Коммунисты только что триумфально выиграли выборы, рейтинг Ельцина, казалось, полностью утратившего связь с избирателями, опустился почти до нуля. Возможности предотвратить победу Зюганова – более чем призрачны.
В том, что ждет меня при победе коммунистов, иллюзий не возникало, достаточно было просмотреть любую из близких к ним газет: имя мое входило в каждый сколь угодно краткий список главных врагов народа. Был убежден, что на этот раз коммунистический эксперимент не затянется, но экономику они развалят быстро, а значит, враги народа, на которых можно свалить вину за это, потребуются незамедлительно. Твердо решил, что из страны в любом случае не уеду, не могу доставить коммунистам такого удовольствия. А книгу начал писать. Ведь потом, после того как все это рухнет, страна вновь окажется в хаосе между неработающим рынком и неисполняющимися приказами, подобном тому, в каком уже была в 1991-м, кому-то вновь придется брать на себя ответственность, пытаться создать базу устойчивого развития России на основе рынка и частной собственности. Тогда пригодится опыт наших побед и поражений.
Наверное, если бы знал, когда садился за книгу, как повернутся события на протяжении следующих
месяцев, написал бы иначе или вовсе не начал бы – странновато работать над мемуарами в сорок лет. Сейчас, летом 1996-го, после победы Ельцина на выборах, перечитав рукопись, решил все-таки ее опубликовать. За время работы успел убедиться, каким количеством мифов, укоренившихся в публицистике, в общественном сознании, даже в школьных учебниках, успели обрасти последние пять драматических лет российской истории.
Знаю об этих годах не понаслышке и больше многих. Думаю, имею право поделиться своим видением происходившего. В предыдущей книге, "Государство и эволюция", я попытался показать связь социализма с экономической историей России, причины его упадка и крушения. Теперь же решил сосредоточить внимание на бурных событиях начала 90-х годов.
На мой взгляд, то, чему мы в это время стали свидетелями, было революцией, сопоставимой по своему влиянию на исторический процесс с Великой французской революцией, русской революцией 1917 года, китайской – 1949 года. Страна пережила крах основных экономических и политических институтов, радикальные изменения социально-экономического строя, доминирующей идеологии.
Слово "революция" звучит романтично. Но она всегда трагедия для страны, для миллионов людей, это огромные жертвы, социальные и психологические перегрузки. Сама революция – жестокий приговор элитам старого режима, расплата за их неспособность своевременно провести необходимые реформы, обеспечить эволюционное развитие событий. Когда сейчас перелистываю работы по истории великих революций прошлого, в глаза бросаются очевидные параллели с тем, что произошло у нас. Развертывание финансового кризиса во Франции в конце 80-х годов XVIII века, при всем очевидном различии уровней экономического развития, поразительно напоминает историю развала советских финансов. Пережив продовольственный кризис зимы 1991/92 года, куда лучше понимаешь, что происходило со снабжением российских городов в 1917-1921 годах.
Распространенной ошибкой при обсуждении проблем новейшей российской истории является
смешение ключевых вопросов, решавшихся на ее отдельных этапах. Разумеется, не претендуя на истину в последней инстанции, выскажу свое мнение о том, как мне видится периодизация происходившего.
1985-1991 годы – обостряющийся кризис социализма. Главная проблема – сумеет ли коммунистическая элита справиться с этим кризисом, направить развитие по эволюционному пути, предотвратить социальный взрыв.
Август 1991-го – октябрь 1993-го – революционное крушение старого режима и борьба за стабилизацию институтов нового. Главная проблема – удастся ли предотвратить продовольственную катастрофу и полномасштабную гражданскую войну, сформировать дееспособные политические и экономические институты гражданского общества?
Октябрь 1993-го – июль 1996-го – стабилизация послереволюционного режима. Главная проблема – удастся ли остановить неизбежную и мощную волну контрреформации, порожденную тяготами пережитых лет, не допустить радикальной ломки сформированных рыночных и демократических институтов.
Июль 1996 года и далее – восстановление экономического роста на рыночной и частной основе. Главный вопрос – какой капитализм мы получим: бюрократический, коррумпированный, где острое социальное неравенство порождает волны социально-политической нестабильности, или цивилизованный капитализм, подконтрольный обществу? Именно этот выбор, как мне кажется, будет стержневым в российской политике на ближайшие годы.
Разумеется, этапы, которые я обозначил, не разделены жестко. И все же выделить стержневые вопросы, на мой взгляд, важно – без этого трудно понять логику происходящего.
Эта книга не претендует на политико-экономический анализ постсоциалистической трансформации, детальное изучение стратегий реформ, примененных в различных странах, их результатов. Здесь мне хотелось рассказать, как видел все происходившее молодой ученый из интеллигентной московской семьи, волею судьбы втянутый в круговерть новейшей российской истории. Надеюсь, что это поможет лучше понять, о чем я и мои коллеги-единомышленники думали, чего опасались и на что надеялись, когда разрабатывали и проводили в жизнь стратегию и тактику рыночных реформ в России.
ГЛАВА I
Детство
Дедушку вашего знаем. А вы кто такой?
• Два Аркадия Гайдара • Павел Бажов
• Куба-Югославия * В роли бухгалтера • Летние каникулы
• Дочь любимого писателя • Странное слово "инфляция"
• Вторжение в Чехословакию • Конец детства
ПЕРВЫЙ вопрос, который мне задали на Верховном Совете РСФСР сразу после назначения вице-премьером российского правительства, если не ошибаюсь, звучал так: "Ну, дедушку-то вашего все знают. А вы что делать собираетесь?" Бесконечное количество раз потом приходилось выслушивать упреки коммунистов в том, что отрекся-де от того, за что воевал и погиб дед – Аркадий Петрович Гайдар,за что боролся мой отец – Тимур Гайдар. Не могу не признать: история страны действительно причудливо переплелась с нашей семейной историей. Аркадий Гайдар для меня с детства существовал как бы в двух образах. Один был неотъемлемой частью коммунистических святцев: отряд имени Аркадия Гайдара, дружина имени Аркадия Гайдара, школа имени Аркадия Гайдара, пионерлагерь имени Аркадия Гайдара. Аркадий Гайдар в 17 лет командовал полком.
"Тимур и его команда". И был другой Аркадий Гайдар, тот, которого я знал по рассказам отца, бабушки, по многим любимым книгам.
Первый был такой коммунистический святой, рыцарь без страха, упрека и сомнений. Второй -храбрый, талантливый, несчастный человек, судьба которого отмечена трагедией революции и гражданской войны. '
Сыну школьного учителя из Арзамаса было 13 лет, когда развалился царский режим в России и наступило жестокое и смутное время.
В разодранной надвое России логика жизни, происхождения толкнула его на сторону красных. Он крепко поверил в то, что коммунистическая идея – светлое будущее человечества. В 14 лет он ушел воевать, в 14 лет был впервые ранен. Через шесть лет, тяжело больной, контуженный, в чине командира полка уволен из Красной Армии.
Звучит очень романтично – в 17 лет командовал полком. Но при этом надо понимать, что такое гражданская война, какая страшная судьба, какая огромная тяжесть за всем этим стоит, сколько убитых тобой или по твоему приказу, – пусть даже во имя дела, которое тебе кажется правым, – твоих же соотечественников. Отец вспоминал, что дед всегда отказывался рассказывать что-либо о гражданской войне. Иногда, если очень настаивали, мог запеть какую-нибудь военную песню. В его поздних дневниках есть запись: "Снятся мне убитые мною в юности на войне люди". С таким детством и юностью немудрено стать мизантропом. А он стал писать поразительно светлые, талантливые книжки.
Иногда кажется, что действительно взрослость, ответственность пришли к нему слишком рано. У не-го просто не хватило времени наиграться. Пожалуй, больше всех из его книг люблю "Школу". А когда совсем недавно впервые посетил его родной Арзамас, понял и полюбил ее еще больше. К книгам деда не могу относиться отстраненно. В "Военной тайне" хорошо вижу его отношения с отцом, в "Голубой чашке" узнаю очень энергичный, но нелегкий характер бабушки. А наименее близка мне, наверное, книга "Тимур и его команда", уж больно правильный там Тимур.
