Даниэла Стил
Питер, Поль и я
Danielle Steel
THE KLONE AND I
Copyright © 1998 by Danielle Steel
© Комарова В., перевод на русский язык, 2017
© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Э», 2017
* * *
Посвящается
многоликому Тому Перкинсу, доктору Джекиллу,
мистеру Хайду
и Исааку Клону,
который дарит самые изысканные драгоценности…
но в особенности Тому,
подарившему мне Клона
и дорогие воспоминания.
С любовьюД. С.Глава 1
Мой первый и до сих пор единственный брачный союз распался как раз накануне Дня благодарения. Я так отчетливо все помню, словно это случилось вчера. Момент, предшествовавший столь знаменательному событию, застал меня на полу спальни. Я распласталась под кроватью и шарила там в поисках шлепанца, а моя любимая, но изрядно поношенная фланелевая рубашка задралась выше пояса. Вот тут-то на пороге и появился мой супруг, как всегда элегантно и безукоризненно одетый (на нем были фланелевые брюки и пиджак). Увидев меня в такой позе, он пробормотал что-то невнятное. Я не расслышала его, увлеченная своим занятием: мне удалось обнаружить под кроватью очки, пропавшие пару лет назад, пластмассовый браслет, о существовании которого я уже давно успела позабыть, и крохотный красный башмачок, принадлежавший моему сыну Сэму и утерянный им еще в младенчестве. Сэму недавно исполнилось шесть, так что башмачок нашелся очень «кстати». И это называется уборка! Держу пари, ни одна из домработниц, прибиравшихся в моей квартире, ни разу не удосужилась заглянуть под кровать.
Я выползла на свет божий лохматая, как чучело, увидела Роджера и поспешно оправила ночную рубашку. По сравнению со мной он выглядел подчеркнуто официальным, и мне стало стыдно за мой взъерошенный вид.
– Что ты сказал? – спросила я с улыбкой, совершенно не подозревая о том, что в зубах у меня предательски застряла ягодка черники из съеденной час назад сдобной булки. Это досадное обстоятельство открылось мне несколько минут спустя, когда я, глотая слезы, взглянула в зеркало и узрела там свою зареванную физиономию с распухшим красным носом. Но пока гром еще не грянул, и я продолжала улыбаться в полном неведении относительно того, что последует дальше.
– Я попросил тебя присесть, – сказал он, с неподдельным интересом разглядывая мой наряд, всклокоченную шевелюру и чернично-булочную улыбку.
Согласитесь, нелегко вести светскую беседу с мужчиной, одетым в духе фешенебельной Уолл-стрит, в то время как на тебе любимая фланелевая ночная рубашка. Волосы я вымыла еще вчера вечером, но до сих пор не расчесала. Ногти, аккуратно подстриженные и чистые, я не стала покрывать лаком, поскольку отказалась от этой процедуры еще в колледже. Мне казалось, что с ненакрашенными ногтями я больше похожа на интеллектуалку. Кроме того, мне попросту лень было этим заниматься. Я ведь была замужем и, как все замужние дамы, пребывала в полной уверенности, что мне совершенно необязательно тратить столько времени на свою внешность. Как выяснилось позже, это было непростительное заблуждение.
Мы сели друг против друга в обитые атласом кресла, стоявшие в ногах нашей супружеской постели, и я снова поймала себя на мысли, что кресла здесь смотрятся ужасно нелепо: как будто мы каждый вечер должны сидеть в них и вести переговоры перед отходом ко сну. Но Роджер говорил, что ему кресла нравятся, поскольку, глядя на них, он вспоминает свою матушку. Я как-то раньше не задумывалась над этим, а зря: возможно, одна из причин нашего разлада крылась в этом на первый взгляд невинном факте – Роджер постоянно сравнивал меня со своей мамочкой.
Судя по его торжественному виду, он собирался сказать мне что-то важное. Застегивая пуговки фланелевой ночной рубашки, я мысленно распекала себя за то, что не успела натянуть футболку и джинсы – мой обычный наряд. Привлекательность собственного имиджа меня не особенно заботила. Муж, семья, дети, дом – вот что составляло смысл моей жизни. Секс стоял на одном из последних мест в иерархии ценностей. Наши постельные игры в последнее время происходили все реже и реже.
– Ну, как ты себя чувствуешь? – спросил он, и я снова улыбнулась, хотя улыбочка у меня на сей раз вышла несколько натянутая (проказница черничка мелькнула меж зубов).
– Как я себя чувствую? Прекрасно. А почему ты спрашиваешь? Я что, плохо выгляжу? – Мне показалось, он намекает на мой болезненный вид или еще что, но, как выяснилось, все это было у меня впереди.
Я поудобнее устроилась в кресле и приготовилась услышать, что он получил повышение или, наоборот, потерял работу и собирается поехать со мной в Европу, как уже бывало в подобных случаях. Иногда он преподносил мне такие поездки в качестве сюрприза – так я узнавала, что он снова пополнил армию безработных. Но сейчас в его взгляде не было виноватой робости. Значит, речь пойдет не о работе и не о путешествии: мне уготован сюрприз иного рода.
Поправляя свою поношенную фланельку, я стала понемногу сползать с сиденья. Поскольку мне редко доводилось сиживать на столь почетном месте, я успела позабыть, какая скользкая обивка у кресел. Обширные прорехи в рубашке тем не менее ничего не обнажали, поскольку я надевала под нее старую футболку, чтобы не мерзнуть по ночам. В таком виде я вот уже целых тринадцать лет представала перед своим супругом в интимном уединении спальни. Счастливые, безоблачные тринадцать лет! Я смотрела на Роджера, и он казался мне таким же до боли знакомым и родным, как и моя ветхая ночнушка. У меня было такое чувство, что мы с ним женаты почти целую вечность, и я нисколько не сомневалась, что наш брак незыблем, как скала. Мы с мужем выросли вместе. Он с детства был моим самым лучшим другом – я всегда могла на него положиться. Если честно, то он был единственным человеком на земле, которому я верила. Несмотря на все недостатки, имеющиеся в его характере (а их было не так уж много), я точно знала, что он никогда не предаст меня и не причинит мне боли. Как и большинство мужчин, он часто бывал раздраженным, недовольным; у него постоянно были проблемы с работой, но ни разу мы с ним не поссорились всерьез, и ни разу он не обидел меня.
Роджеру не везло с карьерой. Когда мы поженились, он был рекламным агентом, после чего работал в сфере маркетинга, потом вкладывал деньги в не очень выгодные (если не сказать убыточные) предприятия. Признаться, мне было все равно. Я говорила себе, что он прекрасный человек и мне с ним хорошо. Я хотела выйти за него замуж. Благодаря моему покойному дедушке, который основал трастовый фонд на мое имя, у нас всегда было достаточно денег, чтобы не только сводить концы с концами, но и жить вполне прилично и даже с некоторым шиком. Фонд «Умпа» обеспечивал мое благосостояние, а также будущее Роджера и детей.
Я могла себе позволить относиться с пониманием к финансовым промахам своего супруга. Откровенно говоря, за годы нашей совместной жизни я пришла к выводу, что Роджер совершенно не умеет зарабатывать деньги. Ни на одной работе он не задерживался дольше года. Правда, мой муж обладал несомненными талантами. Он прекрасно ладил с детьми; нам нравились одни и те же телевизионные шоу; мы с ним обожали проводить лето на полуострове Кейп-Код; в Нью-Йорке у нас была квартира, которую мы очень любили; раз в неделю мы ходили в кино, причем я сама выбирала фильм, а Роджер никогда не роптал, даже если картина оказывалась на редкость глупой; и наконец, у него были потрясающие ноги.
Впервые мы с ним переспали, когда еще учились в колледже, и мне тогда казалось, что в постели он затмевает самого Казанову. Роджер был моим первым мужчиной. У нас были одинаковые музыкальные вкусы. Когда мы танцевали, он напевал мне на ухо. Роджер был несравненным танцором, прекрасным отцом и моим лучшим другом. И если ему не везло с работой, то что с того? «Умпа» сглаживал эту единственную зазубринку в нашем браке. Мне никогда не приходило в голову, что я могла бы иметь гораздо больше, если бы Роджер работал. Мне было достаточно того, что он рядом.
– Что случилось? – весело осведомилась я, скрестив голые ноги. Вот уже несколько недель у меня не было времени их побрить. Но ведь сейчас ноябрь, успокаивала я свою совесть, да и Роджеру наверняка наплевать, побриты они или нет. Я не на пляже, а в своей спальне вместе с мужем – сижу напротив него в дурацком скользком кресле с атласной обивкой в ожидании сюрприза, который он мне приготовил.
– Я должен тебе кое-что сказать, – осторожно начал он, с опаской поглядывая на меня, как будто я начинена взрывчаткой и готова вспыхнуть от малейшей искры и разнести все вокруг на мелкие кусочки.
Если не считать черничной ягодки в зубах и отросшей щетины на ногах, я выглядела вполне безобидно. У меня очень спокойный, миролюбивый характер. Я никогда не изводила Роджера придирками. Мы ладили между собой гораздо лучше, чем многие наши друзья и знакомые, так мне казалось, по крайней мере, и я благодарила Бога, что в нашей семье все так удачно сложилось. Во мне жила уверенность, что нам с Роджером уготована долгая и счастливая семейная жизнь – лет этак пятьдесят. Что ж, его это вполне устраивало до недавнего времени. А меня и подавно.
