Марика Становой
Рождение экзекутора
Детство кончилось…
Глава 1. Экзамен
Осенние листья неслышно порхали вдоль ног у дорог.
А ветер вальяжный небрежно их в кучу большую сберег.
Вновь прыгнул скучающим тигром и снова копну разметал.
Рисунок души моей тихо вспорхнул и, разорвавшись, упал.
(Случайная запись из дневника шестой Крошки)
Вдо-ох и выдох.
Крошка расслабилась. Дыхательная маска облепила лицо противной медузой, заткнув уши и не давая открыть глаза. Тело утоплено в проводящем растворе, и так надежно закреплено, что не пошевелиться. Голову сжимает обруч с пронзившими мозг электродами, но мысль… мысль свободна.
Вдох, выдох. Оставленная лаборантом глубокая круглая рана в подреберье благополучно зарастала, распространяя по всему телу волны тягучего тепла и тупой, словно окрашенной густо-малиновым, пульсирующей боли от ускоренной регенерации. Крошка отстранилась от этой привычной и даже ласкающей боли — тело само знает, что делать, а она пока отдохнет, ощущая себя маленькой капелькой, укрытой где-то внутри головы, за глазами. Эта капелька пряталась, сжималась и только самым кончиком длинного трусливого хвостика трепетала, сросшись со вздрагивающим сердцем. Вдох, выдох.
«Крошка, ты готова? Я вижу: рана уже зажила».
Тест еще продолжался, и впереди было самое трудное. Крошка боязливо всхлипнула, но затем почувствовала, что Джи взял ее всю целиком в теплые фантомные ладони, успокаивая и ободряя.
«Да, я готова».
«Найди Вика».
Крошка выпустила мысленный скан, облетая по спирали подземные этажи базы. Серые в ментальном зрении лаборатории. Светящиеся ауры людей и ажлисс… Казармы, гаражи, столовые и мастерские… Дальше! Многоцветье огоньков живых, глухое эхо андроидов и предметов, абрисы помещений и зданий. Императорские покои, жилые сектора, офисы и служебные помещения…
Еще дальше…
Арена, полигон, станция подземки, дорога в город… Люди, животные в парке… Выше…
А! Над полигоном висел маленький флаер, и в нём — мягкая и родная аура Вика, секретаря императора. Крошка безмолвно окликнула его, тронув волоконцем мысленного контакта.
«Привет, Крошка! — отозвался Вик. — Уже? Начинаем?»
«Да».
«Следуй за мной!» — Вик медленно полетел прочь.
А тело Крошки вдруг захлебнулось и выгнулось дугой, будто заживо сгорая в раскаленной магме, в которую превратился электролит. Крошку затопила жгущая боль, взрывающая тело и голову. Крошка металась, пытаясь улететь вслед за мыслью. Тянулась и билась, но не могла вырваться. Она была прикована намертво. Мысль свободна, говорил Джи. Прими боль, говорил Джи. Пропусти боль сквозь себя, стань болью, и она поможет тебе, подтолкнет вдаль. Освободит скрытую силу. Но Крошка не могла. Боль не освобождала. Этот кошмар выедал тело изнутри и снаружи, а мысль билась в материальной оболочке, обгорая бабочкой в костре. Крошка чувствовала Джи, совсем близко — протяни руку и коснешься, он мог бы помочь! Но Джи закрылся. Она должна сама.
«Ищи Вика!» — ударило мысленное напоминание.
Но Вик потерялся. Она забыла про Вика. Крошка тянулась к Джи и не могла выбраться. Не могла прорваться сквозь монолит ужаса, раздавивший её волю, силы и желания. Остались только страх и боль. И она, сжавшись в маленькую песчинку, безвольно упала во всеобъемлющий мрак…
Тьма неслышно зажурчала стекающим электролитом, обнажила мокрую холодную кожу и ушла. Крошка очнулась и сразу же задохнулась слезами под маской. Тестер пережёвывает её вот уже десять лет, а она всё не привыкнет! Непроизвольно дернулась всем телом, пытаясь вырваться из пут. Проверка закончилась, но боль продолжала вгрызаться в тело и душу, перемалывая каждую клеточку. Крошка заметалась мысленным сканом, нашла Джи — и он ответил, обволакивая ее любовью и нежностью. Пустил её к себе и мысленно обнял, окутал своим сознанием. Внушением спрятал боль, замещая чувства её тела, согревая и создавая фантомы ощущений.
— Хакисс, результаты такие же, как и полгода назад, — Джи снял с её лица маску. — Зачем ты паникуешь? Ничего же страшного не происходит, ты не можешь умереть в тестере. И даже если умрешь, то это не смертельно, — губы Джи едва дрогнули, обозначая улыбку.
Хакисс отвела глаза, пытаясь собраться с мыслями, с силами. По голому телу, несмотря на внушённые объятия теплых рук, пробежал озноб. Он назвал её Хакисс, не Крошкой, значит, действительно всё совсем плохо.
Ниша тестера бесшумно повернулась и встала вертикально. Лаборант наконец ослабил крепления, и Крошка ступила неверными ногами на скользкий пол. Дрожа, вытерла слёзы и, удерживая плач в больном горле, уткнулась лбом в грудь Джи. Он не любит, когда она плачет.
Джи выдернул у стюарда толстую мохнатую простыню, завернул Крошку с головой в уютное тепло и подхватил на руки, отсылая андроида за обедом.
Крошка расслабилась и положила голову императору на плечо. «Прости, у меня не получается. Это слишком больно».
Говорить вслух не было сил. Хотелось забыть ослепляюще-белый зал подземных лабораторий, всю эту императорскую базу вместе с бесполезными тренировками. И вот так раствориться в нежности и надежности, тепле и любви, исходящими от её Бога. Просто перестать быть.
— Ты должна пересилить себя. Пропустить боль сквозь себя, стать ей. И выйти за пределы, расширить свои возможности. Ты права, десять лет учебы, а ты вдруг сопротивляешься и боишься сделать еще один шаг, а я не могу понять, почему ты не хочешь. Ты же знаешь, что потом всё будет хорошо.
«Я сделаю тебе хорошо», — добавил он мысленно, убаюкивая внушенными нежными прикосновениями и фантомом счастья.
— Прости… — она не открывала глаз, погруженная в душевный контакт. Выдохнула и прижалась: вот так слиться и остаться навсегда… Выпустила тонкий усик мысленного скана… Нет, Джи идет не в императорские покои, а наверх, в старые казармы! К ней в комнаты. Это тоже нехорошо. Она надеялась, как обычно, после теста отдохнуть вместе с Джи — он бы её утешил, дал сил после убивающей проверки.
Они поднялись на маленьком лифте в коридор наземных казарм. Джи, на мгновение прижав ее покрепче, стремительно прошел в узкие двери и сел на кровать. Крошка потянулась и спрятала лицо на его шее, прижалась губами и продолжила мысленные ласки легкими поцелуями. Потом, вдыхая обожаемый запах, стремясь оставить его с собой, остаться с ним, в нем, быстро тронула языком кожу под скулой. Выпустила из-под языка короткую мясистую трубочку жала и, посылая робкий вопрос, пугливо царапнула острым костяным кончиком. Она ненавидит пить кровь, но, может, так она упросит его не уходить?
«Можно?»
— Нет, — Джи столкнул ее на постель и встал. — Умойся и поешь нормально. Как полагается. Потом можешь отдохнуть. Учись сама восстанавливать свои силы.
— А ты не побудешь со мной? — слова вырвались сами, уговаривать и просить не имеет смысла. И испугалась. Опять попросить прощения? Закуталась в одеяло и затихла в ожидании.
— Нет. Я недоволен тобой.
Разорвал ментальную связь, закрылся от неё и ушёл.
В маленькой комнате на огромной кровати взорвались пустота и одиночество.
Словно в первый день.
Словно она опять маленькая неумеха! Потерянный ребенок!
Хакисс расплакалась: не получается у неё стать настоящим экзекутором! Она не может даже научиться спокойствию! Он ушел, и без него совершенно невозможно! Она знает, что всё пишется в дневник — и пусть! Он увидит, как ей было плохо! А что если система указала не того ребенка? И она никогда не сможет? И всё зря! Хакисс отшвырнула подушку, закусила одеяло и глухо застонала.
Вскочила с кровати и выхватила из шкафа домашнюю одежду теломорфы Стива. Не расстегивая застежку на плече, продрала голову в горловину, рывком натянула свободные штаны и, сдерживая слёзы, выскочила на террасу. Ну и пусть! Она уйдет на остров! Только зверики любят её с удачным испытанием или без!
На берегу озера толпилось около двадцати отдыхающих гвардейцев. Целый отдел. Делать им прямо с утра нечего? Кто-то плавал, а остальные валялись на берегу или играли в «кривой мяч», пытаясь попасть по левитирующей над водой мишени летящей по синусоиде битой. Хакисс напустила на них фантом, одурила гипнозом, заставила не видеть себя и пробежала вокруг пляжа по короткой траве лужка к маленькому мысу у самого леса, через кружевной мостик на звериный остров. Её личную сказку. Её собственный мир.
Выросшие вместе с ней и теперь достающие головами прямо под руку Тигра, Дракошка и Единорожик сразу выбежали навстречу, как только она переступила невидимую границу и остановилась, всхлипывая, на теплом белом песке перед тремя цветными домиками.
