Александр Чернобровкин
Мацзу
1
МАЦЗУ
Двадцатый второй роман (двадцать восьмая книга)
цикла «Вечный капитан»
1. Херсон Таврический (Византийский).
2. Морской лорд.
3. Морской лорд. Барон Беркет.
4. Морской лорд. Граф Сантаренский.
5. Князь Путивльский.
6. Князь Путивльский. Вечный капитан.
7. Каталонская компания.
8. Бриганты.
9. Бриганты. Сенешаль Ла-Рошели.
10. Морской волк.
11. Морские гезы.
12. Морские гёзы. Капер.
13. Казачий адмирал.
14. Флибустьер.
15. Флибустьер. Корсар.
16. Под британским флагом.
17. Рейдер.
18. Шумерский лугаль.
19. Народы моря.
20. Скиф-Эллин.
21. Перегрин.
22. Гезат.
23. Вечный воин.
24. Букелларий.
25. Рус.
26. Кетцалькоатль.
27. Намбандзин.
28. МАЦЗУ.
1
Темнота казалась густой и липкой. Свистящий, подвывающий ветер делал ее жутковатой. Я в позе зародыша колыхался, как сорвавшийся с якоря буй, на волнах, которые становились всё ниже и короче. Вода была теплая, зато мои мысли — не очень. Хотел попасть в Европу, а оказался где-то неподалеку от Китая. Теперь вот бултыхаюсь в обществе акул и морских крокодилов, успокаивая себя мыслью, что во время тайфуна и тем, и другим не до жратвы. Оставалась надежда, что меня перекинуло в будущее, в век семнадцатый. Тогда в эти края уже заглядывали корабли европейских колонизаторов. Глядишь, устроюсь на какой-нибудь пассажиром. В спасательном жилете достаточно средств на оплату проезда и сытую жизнь в Европе где-нибудь на берегу теплого моря. На этот раз никаких войн. Буду изображать самодовольного судовладельца и по совместительству диванного полководца. Диван выберу пошире, чтобы карты военных действий помещались.
Светлое пятно правее вдалеке я сперва принял за размытый силуэт высокого белого маяка. Сердце радостно ёкнуло, ведь это значило, что я переправился очень сильно в будущее, возможно, в двадцатый или даже двадцать первый век. Затем понял, что оно движется, пусть и очень медленно, и это не я смещаюсь относительно него, а оно относительно меня. К тому же, походило на силуэт скользящей по волнам, одетой в белое бальное платье, длинноногой девушки с узкой талией, которую окликнули сзади, она начала поворачиваться, передумала и в этой позе продолжила движение вперед. Во время продолжительного воздержания везде бабы мерещатся. Я повернул в ту сторону и погреб, что было силы. Белое пятно начало размываться и исчезло. От огорчения я чертыхнулся и замер, опустив ноги. Каково же было мое удивление, когда они коснулись песчаного дна. Вот прям чуть не заорал от радости. Стремительно, будто за мной гнались вместе косяки акул и крокодилов, рванул вперед и вскоре выскочил на широкую полосу мелкого беловатого песка, на который и рухнул, переполненный счастьем. Песок показался теплым во всех отношениях, хотя, наверное, за ночь остыл основательно.
Валялся долго, пока не замерз. Видимо, вода в море сейчас теплее воздуха или мокрая одежда сыграла роль. Темнота начала сереть на периферии, а в центре оставалось темное пятно. До меня вдруг дошло, что это очень высокая гора, поросшая густым лесом. Надо бы взобраться на нее и осмотреться, понять, куда меня выплюнуло Южно-Китайское море, и решить, в какую сторону двигаться дальше, но не было сил. Оставил гору на потом, если ничего интересного не увижу с холма на мысу, который огораживал бухту с одной стороны. Левее него, через узкий пролив, находился второй остров, пониже. В просвет между ними просматривался то ли третий, то ли следующий мыс первого, если я не на материке. Еще один остров был левее третьего. Точнее, их было много, в том числе и позади меня, просто этот был больше остальных. Приливное течение пронесло меня между ними и смогло бы мимо бухточки, если бы не увидел белого призрака.
Холм был крутой, и я таки согрелся и даже более того. Сверху открылся красивейший вид. Восходящее солнце подсветило острова слева и сзади меня. Впереди и справа, вроде бы, был материк, правда, необитаемая его часть. Это в самом-то густонаселенном месте планеты! Внимательно приглядевшись, обнаружил на большом острове, расположенном слева через узкий пролив, какое-то темное деревянное строение. Судя по изогнутой крыше, это буддистский храм. Я еще подумал, что смогу переправиться туда на подручных средствах. И тут увидел впереди вдали мачты, покрашенные в белый цвет, поэтому и заметил не сразу. Три очень высокие мачты, наклоненные малость к корме, какие бывают только у клиперов. Да и характерной формы золотистый форштевень, наклоненный вперед и плавно соединенный с бушпритом и утлегарем, указывал на этот тип кораблей. Значит, я оказался в девятнадцатом веке в, как минимум, первой его половине. Это была вторая хорошая новость. Чем ближе к моей «стартовой» эпохе, тем лучше. Надоели мне уже постоянные войны и жизнь на стрёме.
Эти приятные мысли расслабили. Решил, что отдохну немного, высохну основательно и затем пойду вдоль берега, пока не окажусь напротив стоявшего на якорях клипера. Неважно, под каким он флагом. У меня на любой найдется правдоподобная история. Решил, что буду сыном (я опять молод, более девятнадцати лет, потому что перелом ноги уже есть, но менее двадцати с половиной, потому что нет татуировки) владельца шхуны, который занимался мутными делами в этих водах и погиб во время тайфуна, я один спасся. Попал сюда подростком, поэтому знаю много языков и имею сильный акцент в родном английском (португальском, испанском, французском, голландском, датском — нужное подчеркнуть).
Солнце начало припекать, поэтому развесил на ветках одежду и разложил на каменистом склоне предметы, в том числе лук, чтобы быстрее высохли, а сам сел в тени низкого дерева с толстым искривленным стволом и занялся спасательным жилетом. Наниматься матросом не хотелось. Поплыву в Европу богатым пассажиром. Надо заранее подготовить плату за проезд. Лучше не демонстрировать все свои богатства, иначе будет много шансов не добраться до места назначения. В потайном кармане ремня у меня всегда хранятся несколько мелких серебряных монет, чтобы в первые дни после перемещения заплатить за еду и ночлег. Решил добавить к ним жемчужины, которые в этих краях ловят практически везде. В Европе должны стоить намного дороже, поэтому капитан клипера с удовольствием возьмет их в качестве платы за проезд. У меня имелись уникальные, очень дорогие экземпляры. В последние перемещения я стал брать в основном драгоценные камни. Золото и серебро в больших количествах делали спасательный жилет тяжелым. До появления бумажных денег состоятельность человека определялась весом его багажа. Опытный слуга в трактире, перенося вещи поселившегося гостя, мог с большой точностью сказать, сколько «весит» этот человек.
Размокшие нити на спасательном жилете разрезались легко. Я вытащил правый угловой и следующий нижний кусок легчайшей бальсы, добрался до того, что был
