Проект «Сансет»
Белая книга, том 1
Слепой стрелок
Я умею рисовать облака.
Как живые — на оконном стекле.
А потом сотрет их чья-то рука,
не оставив облаков даже след.
Так и я — нарисовали, сотрут…
И не вспомнят, и не смогут понять
Я рисую облака — это труд.
И… стирают в это время — меня.
А. Залищук
1 Беззвучие
Ит Соградо, дневниковая запись, «Сансет»
фрагмент
'…мне страшно. Собственно, не только мне, на самом деле страшно нам всем, потому что после Идущих мы стали осознавать не только и не столько масштаб происходящего, но и глубину — потому что до Идущих мы ощущали лишь тени того, что есть Это Всё на самом деле. Да, да, именно так, именно Это Всё — данное определение первым выдал, как это ни странно, Кир, от которого никто из нас подобного не ждал. Конечно, он шутил, но в его словах есть определенный резон. Надеюсь, в моих мыслях он есть тоже.
Острие, вот что мы осознали, когда окончилась эта трагическая история, длившаяся без малого семьдесят лет. Сейчас мы оказались на острие, а последние события, с Идущими, после которых минуло всего два года, повлияли на нас оглушающее сильно, настолько сильно, что мы сами по сей день в замешательстве. Да, мы в замешательстве, хоть и молчим об этом. Мы всем молчим, но порой я случайно замечаю, например, взгляд Берты, какой-то совершенно особый взгляд, которым она не обладала раньше. Или — я вижу, как беззвучно переговариваются между собой Пятый с Лином, и лица у них в эти моменты, как бы сказать, весьма специфические. Думаю, у нас с рыжим тоже появилось во взгляде это новое нечто, не имеющее пока что определения, но подходить в моменты задумчивости к зеркалу мне категорически не хочется. Потому что — мне страшно…'
* * *
Город безмолвствовал. Машина шла сейчас по проспекту, широкому и практически пустому, лишь иногда её обгоняли другие, выглядевшие по-разному, но тоже с антигравами, снабженные тихими Q-движками. Говорить не хотелось, и только спустя полчаса дороги, уже на подъезде, Берта спросила, ни к кому конкретно не обращаясь:
— А какое население в городе? Сколько тут народу живет? Так мало машин…
— Шесть миллионов в границах Старого города, — ответил вежливый женский голос. — Площадь Старого города на данный момент составляет тысячу шестьсот квадратных километров. Площадь дополнительных территорий…
— Спасибо, — прервала Берта. — Как следует к вам обращаться?
Фэб коротко глянул на неё, и опустил взгляд. Не надо. Пожалуйста, не надо пока. Берта поняла эту немую просьбу, и кивнула.
— Вы можете выбрать любое женское имя, — ответил голос.
— Марфа, — решила Берта. — Вам нравится?
— Прекрасно, — эмоций, впрочем, в голосе не возникло, он остался таким же равнодушно-приветливым. — Для вас я буду Марфой.
— Отлично. Марфа, когда мы приедем? — спросил Саб.
— Осталось восемь минут пути. В черте исторического центра действует ограничение скорости, сорок километров в час, — ответил голос. — Ваши номера ждут вас, всё подготовлено.
— Спасибо, — коротко ответил Фэб, давая понять, что разговор окончен.
— Всегда рада помочь, — голос смолк.
— Это «всегда» не очень обнадеживает, — Эри нахмурилась. — Не люблю, когда за мной подглядывают в душе. Предпочитаю мыться в одиночестве.
— Думаю, этот вопрос мы решим, — улыбнулся Рэд.
* * *
Гостиница оказалась старая, небольшая, и располагалась она в двухэтажном доме, стоявшем неподалеку от метро Китай-город. Метро, к общему удивлению, прекрасным образом действовало, о чём перед отъездом машины сообщил всё тот же вежливый женский голос. Когда они забрали вещи, двери машины одновременно закрылись, и она тут же отъехала. Какая-то она никакая, подумалось в тот момент Иту. Серая, невзрачная, размером с небольшой микроавтобус. Но размер размером, а вот дизайн… Нечто усредненное, безликое, не привлекающее внимание. И — некрасивое. Намеренно, нарочито некрасивая, и при этом безликая, не запоминающаяся и не привлекающая внимания. А чего, собственно, ждать в начальной тройке, которая только-только вошла в Мадженту, и не обзавелась пока что необходимым количеством нужных знакомств, если можно так выразиться? Здесь подобная нарочитость будет в порядке вещей. Не во всех областях, конечно, но в некоторых — обязательно. Покаяние. Смирение. Попытка доказать, что приоритеты сменились. Понимание придет позже, а пока — будут и такие вот машины, и жилье, и многое другое. Знакомая картина. К сожалению, слишком хорошо знакомая. Ит проводил машину взглядом, поднял свой рюкзак, и пошел следом за остальными — Фэб уже стоял у дверей гостиницы, поджидая отставших.
— Потом насмотримся, идёмте, — поторопил он. — Давайте сперва решим вопрос с жильем, и сходим прогуляться.
— Дверь деревянная, — с легким удивлением заметила Эри. — Но…
— Тебя что-то смущает? — спросил с интересом Фэб.
— Ну, да. Обычно в четвертках они были какие-то более современные, — заметила Эри.
— Но это не четверка, — покачал головой Фэб. — И потом, даже в четверках полно деревянных дверей. Старинных дверей, — добавил он. — Мы просто не бывали там, где они встречаются.
— Бывали, — тут же возразил Лин. — Но некоторые девушки не обратили тогда внимания на двери.
— Молодец, — похвалил Ит. — А говорил, что не умеешь замечать.
— Нет, тут всё-таки как-то странно, — Эри, невзирая на совет Фэба, продолжала оглядываться. — Я помню точь-в-точь такое же место у нас, на Соде. И арку эту помню. Каретная арка, если точно. И окна такие же. Совсем такие же, в других мирах Сонма отличий было больше. Хотя… или это просто ощущение? Не пойму никак, что чувствую.
— Позже поймем, — пожал плечами Ит. — Фэб, пошли. Сейчас ещё и Бертик зависнет, помяни моё слово.
— Я уже, — сообщила Берта. — Метро у нас не было, правда, но вон тот переулок — один в один. Он абсолютно такой же, как на Терре-ноль.
— Идёмте, — снова приказал Фэб. — Время.
* * *
Номера удивили. Потому что это были аутентичные номера — именно так про них сказала девушка-горничная, которая провожала новых постояльцев к месту их проживания. Всего номеров взяли пять: одним из условий в договоре пребывания на время исследований на планете значилось проживание исключительно согласно гендеру. Берта и Эри заняли один номер, Лин и Пятый второй, Ит и Скрипач третий, Фэб и Кир четвертый, а Саб и Рэд пятый. Коту, разумеется, дозволялось бывать везде, поэтому участливая горничная перенастроила все двери согласно пожеланиям кота, который этому обстоятельству слегка удивился, по крайней мере, на горничную Шилд глянул с недоумением. Кажется, его насторожила такая забота о котах. Обычно люди к котам относятся несколько иначе. Прохладнее. К чужим котам, конечно.
Забота о мужчинах рауф, впрочем, тоже удивила — потому что горничная принялась извиняться за потолки, всего три метра высотой, и за кровати, которые являлись новыми. Вежливый Фэб поинтересовался, в чем же проблема, ведь новые кровати их вполне устраивают. Горничная огорченно вздохнула, и пояснила: интерьер гостиницы практически полностью аутентичен, он восстановлен в соответствии с оригиналом, но мужчины рауф слишком высокие, и обычные кровати для постояльцев им не подойдут. Поэтому пришлось на время их пребывания заказать эти, новые, подходящие по размеру. Извините. Нам очень неловко.
— Ну что вы, не стоит беспокоиться, — поспешил утешить горничную Рэд. — Мы всё понимаем, ничего страшного. Не огорчайтесь.
— Простите, а вы не могли бы уточнить один момент, — осторожно начал Кир. — Вы сказали «интерьер восстановлен». Не поясните, что это означает?
Кажется, он попал в десятку — горничная просияла, заулыбалась. А затем подошла к ближайшей двери, и указала на неё.
— Присмотритесь, — сказала она. — Видите? Она всё еще заживает, поэтому можно рассмотреть. Через пару-тройку лет она срастется полностью, но пока что фрагменты видны.
Ит, стоявший ближе всех к двери, всмотрелся — и с удивлением увидел, что дверь, оказывается, состоит из множества деревянных обломков, щепочек, сколов; осколки эти составляли одно целое за счет того, что были покрыты каким-то полупрозрачным материалом, который скреплял их между собой. При этом дверь была вполне функциональной: тяжелая, массивная, с изящной латунной ручкой, снабженной встроенным вполне себе современным замком.
— Любопытно, — сказал он. — То есть вы хотите сказать, что дверь кто-то сломал, а потом её таким образом починили?
