и жди пока позовут. Ну что, всё? Струх, верно ли, что тот, кто ведает письмо, может повторить любые слова, занесенные на бумагу, никогда их прежде не слышав?
— Да, конечно, херршер!
— Тогда вот тебе пергамент, вот чернила. Пиши…
Струх сел прямо на землю, не боясь замарать одежду и подобрав под себя лапы.
— Я, Хейм, известный как Голодное Брюхо, херршир клана Клыков Пустошей, разгромивший Нарак, загрызший один на один лопоса, победивший Куола из Костегрызов, убивший сотни из Налётчиков Нельзуга, гоблинов Гортакса и Каменных Кулаков, обещаю девяти своим воспитанникам, что те из них, кто продемонстрируют прилежание в получение знаний, будут щедро мною вознаграждены, как и тот учитель, кто обучит их важным наукам, помимо письма… Закончил?
Струх Шип порывисто выводил цепочки значков на мягкой шкуре, время от времени макая кисточку в жидкость, что чернее ночи. Крысята внимательно следили за ним, пока не понимая, что за колдовство тут разыгрывается. Они перешёптывались о том, как Шип спокойно колдует. Мартин чему-то улыбался.
— Позовите Кича. Ну что, все запомнили, что я тут наговорил?
Подошел пришибленный Кич, заглянул в пергамент и дрожащим от страха голосом начал читать:
— Я, Хейм, известный как Голодное Брюхо…
И конечно же не пропустил ни одного слова. Крысята и ряд свободных от работ крыс поразевали от удивления рты. Их мысли читались по ошарашенным выражениям на мордах, что-то вроде: «Колдовство! Не зря им и пайки выше и нос задирают при встрече. Достойны уважения, этого не отнять»
— Вот она какая, сила письма. Хотите этому научиться?
— Да-а-а-а-а! — заорал не только крысята, но и другие окружающие.
— Тогда вас будут учить Струх Шип и Мартин Тассе. Учить будут оба! Ясно? Мартин, возьметесь за них?
— Почту за честь, херршер, стать воспитателем этих молодых особ.
А взбудораженное общество никак не успокаивалось:
— С помощью этого знания можно разговаривать людям находящимся далеко друг от друга!
— Говорят что могучие колдуны могут враз переноситься на большие-большие расстояния!
— Да, я тоже слышал. И даже видел кое-что. Но никто не станет могучим колдуном, не освоив вот эту силу — силу письма.
Я уже развернулся, чтобы уходить, как сзади раздались вопросы:
— А как же испытание?
— Так вы с ним не справились!
— Нечестно! Мы ведь ещё научимся!
— Очистить двор!
— Очистииитьдвооор! — подхватили голоса.
Я подхватил небольшую зверушку, которая тут же вцепилась своей крохотной пастью в мой палец.
Потом перебросил его несколько раз из руки в руку… «Или же череп взять?» — мелькнула мысль. «Да нет, этот хоть не раскрошится». Поделил ребят на две команды и начал объяснять правила состязания:
— У вас есть двор, разбитый на две части, которые вы должны защищать. Ваша задача — когда я брошу сквижонка, — поймать его и доставить на противоположный конец двора, к своим противникам. Кто больше раз доставит до момента, когда я остановлю игру, та команда и победила. Тех и возьму с собой. Всё ясно?
— Спымал!
— Ааа, больно! Он меня укусил!
— Да не пихайся ты так!!!
— Кидай мне! Я поймаю!
— Куда ты кинул, безмозглый тупица! Он же не в нашей команде!!!
— Ой!
— Есть!
— Скользкий! Он вырывается!
Верещание испуганного сквижёныша.
— Он убегает! Ловите его!
И стайка крысят побежала по двору за перепуганным сквигышем, со всей мочи перебирающим своими толстыми лапками. Он прыгал под лапы и хвосты следивших за этим небольшим испытанием, а налетающие крысята сбивали клановых с лап, наступали на хвосты. Поднялась страшная суматоха, в которую вливалось всё больше народа — все хотели принять участие в этом веселье.
— Да, надо думать о каком-то развлечении внутри логова, не все, похоже, как я только о войне да о походах думают…
Пришлось вмешиваться в этот бедлам, выкрикивать командиров, патрульным оттеснить часть толпы к земляным валам, чтобы крысята могли продолжить игру дальше на освободившемся пространстве.
Мокрые, с порозовевшими лапками, они в лоскуты рвали одежду друг на друге, пытаясь задержать «противников», ставили подножки, кусались.
— Ты чего дёрешься? Получай!
— Держи в ответ!
— Хвост не трогай!
— Ты жопа!
— Уши надеру!
— Я упал!
Если Тигр, Хариб, Дей и Вердр полагались на силу в борьбе с друг другом, то остальные старались ловчить, хотя без ссадин не обходилось и у них.
— Беги-беги, щенок, проиграешь! — выл кто-то из затесавшихся в толпе сарвуухов.
Забегали вдоль групп крыс, уставившихся на зрелище, те кто ставил на победу одной или другой группы, собирая и делая ставки.
— Отнимут! Не беги туда!
— Да пусть попробуют отнять!
— Тигрёныш, хвостом тебя по носу! — орал Хариб. — Какого черта ты их пропускаешь? Беги вон в ту сторону, я до тебя докину!
— А чего это я тебя должен слушаться, а?
— Ты что, тупой⁈ Я один был на краю! Вы где все были?
Уж на что мне особо было не до развлечений, сам с интересом следил за мечущимися и не забывающими раздавать друг другу тумаки ловкими ребятами. Порой они творили такое, что все вокруг хохотали, чуть не падая. Время до победы одной из команд пролетело незаметно.
— Ещё! Ещё! — раскрасневшиеся игроки подбежали ко мне, когда я велел заканчивать это действо. Измученный и полузадушенныйсквигыш слабо трепыхался в их руках и уже не имел сил куда-то бежать, но всё равно из последних сил стараясь укусить удерживающего его.
— Даа! Ещё! — кричали «болельщики»
— Вам никто не мешает играть в свободное время. А сейчас у нас есть победители, которые отправятся со мной.
Проигравшие разочарованно заныли. А победите морщили носы, вытирали капельки крови с меха и дули на ссадины.
— Ну ты грязнуля!
— А сам-то чем лучше?
— А другим м-можно? — высунулся откуда-то Отрек-счетовод.
— Что можно?
— И-играть вот т-так!
— Да пусть бегают… Только не по внутреннему двору! Вся работа остановилась. Вон, кто хочет носиться, пусть за вал убегают.
* * *
— Развлекаетесь?
— Не без этого, Хрезкач. Всем после трудной зимы требуется немного приятных эмоций.
— Всё это суета, владыка. Всё должно идти лишь на пользу, к уничтожению врагов. А это что? Столько сил и всё впустую.
— Преимущество молодости. Ты вот стареешь, сил мало, а в них жизнь бьёт ключом. Весна! Природа просыпается, заставляет нас не обращать внимание на пережитое и двигаться вперёд!
— Природа? Кхе… А точно ли мы ею созданы? Может кто иной постарался?
— Ты на что намекаешь, Горбатый?
— Да знаешь, Хейм, — панибратски обратился он ко мне, что резануло мой слух, так как давно так ко мне не обращался. — Я всё никак не пойму тебя… И твоего отношения к Рогатой.
— О как… Отношения у меня простое — Она сама по себе, а мы сами
