Ночью Дау встретился с ним в тот момент, когда Луан разговаривал с Тиком о необходимости усилить караулы. Решено было ввести смены караулов и дежурить всю ночь. Тик оказался в первой смене и должен был стоять на посту с вечера и до появления утренней звезды. Жена его тоже должна была идти в караул. Но последнее время у них болел ребенок, его мучил кашель, и жена осталась дома, а Тик ушел на пост. По его возвращении жена должна была встать на пост.
Старый Луан попал во вторую смену — с восхода утренней звезды и до рассвета. Вторая смена была короткой, но очень ответственной: обычно в это время французы переправлялись через реку и нападали на деревню. Поговорив с Луаном, Тик велел ему идти домой отдыхать, а ночью приходить на пост. Жители деревни видели, как они расстались, и не могли понять, почему Луан долго потом бродил по хутору с черпаком в руках. Когда Луан закурил, Дау спросил у него:
— Почему вы не ложитесь спать, ведь скоро вам идти в дозор?
— Очень жарко, все равно не засну.
Он поднял полы пиджака и обмахивался ими, хотя стало уже довольно прохладно. Вид у старика был очень печальный.
Дау вспомнил про мученическую смерть Баи, хотел сказать Луану что-нибудь утешительное, но не нашел слов. Голос его задрожал от волнения.
— Дорогой учитель… Как жестоки французы…
Луан, подняв голову, все еще смотрел на небо и продолжал говорить о погоде:
— Уже начало месяца, а небо по-прежнему безоблачно. Когда же будет дождь? Хоть небольшой…
Дау тоже посмотрел на небо.
— Давно не было такой засухи, как в этом году!
Он подсел поближе к Луану. Заметив, что тот продолжает смотреть на небо, Дау поглядел на мерцавшие звезды и прибавил:
— Наверное, дождя нет потому, что мы много стреляли и разогнали облака. Мы воюем, в Корее тоже воюют.
Луан, устремивший задумчивый взгляд на небо, живо отозвался:
— Хоать, обозлившись на засуху, сказал однажды: «Уже несколько лет наши сердца, даже сердца ребятишек, полны ненависти к врагу. Эта ненависть поднимается во все стороны и не позволяет облакам собраться, поэтому нет дождя».
Мягко улыбнувшись, Луан продолжал:
— Хоать часто шутит, но его шутки полны глубокого смысла. Многие считают, что дождя нет потому, что французы вырубают леса, взрывают горы, уничтожают растительность. Да, небо тут ни при чем, надо гневаться не на небо, а на французов!
Лицо Луана, минуту назад немного посветлевшее, снова стало хмурым.
Дау не заметил этого.
— Да, во всем виноваты французы: если бы они не уничтожали все на своем пути, мы могли бы обрабатывать землю и бороться с засухой… Французы не дают нам возможности спокойно трудиться. Во время уборки урожая они не дают нам передышки, хотя бы на полдня. А сейчас новая беда: пришлось угнать буйволов в Тхай-Хок…
Старый Луан обычно говорил мало. Дау замолк, ожидая его ответа. Но учитель молчал, и Дау спросил:
— Землю можно обрабатывать, если есть буйвол, а что делать без буйвола?
Луан ничего не ответил. Дау взял табачный лист и, скручивая сигару, добавил:
— Партизаны помогут нам пригнать обратно буйволов, тогда мы сможем работать… А партизанский отряд… Да! Вы слыхали, что Тян тоже переселился в Тхай-Хок?
Луан вздрогнул.
— Что?
Он задумался о чем-то, вопрос Дау перебил его мысли. Хотя известие о том, что Тян перебрался в общину Тхай-Хок и не было для него новостью, он сказал:
— А, Тян тоже переехал? В этом нет ничего удивительного.
Дау согласился с ним:
— Да, вы правы, рано или поздно семья Тяна должна была переселиться в Тхай-Хок. Меня возмущает, что в такие тяжелые времена они хотят жить только в свое удовольствие и ради этого перешли к французам, не заботясь о том, что это повредит многим.
Учитель живо переспросил:
— Как вы сказали?
— Люди говорят, что благодаря Тяну, французам удалось раскрыть тайное убежище партизан. Жена Фана жаловалась на Тяна в Комитет Сопротивления. Она глубоко возмущена тем, что партизаны не арестовали Тяна, допустили его переселение в Тхай-Хок.
— Партизаны разбирают сейчас этот вопрос. Ведь французы по пятам преследовали Тяна, возможно, он испугался и поспешил поскорее скрыться в убежище, может быть, именно поэтому французам удалось найти убежище. Не следует пока утверждать, что Тян намеренно, со злой целью, показал французам убежище. Это несправедливо. Надо винить не Тяна, а До Бьена и французов, которые раскопали убежище и расправились с двумя нашими товарищами… Во всем виноваты враги…
С этими словами Луан поднялся и взял черпак. Это был тот самый черпак, который Баи бросила в реку после того, как Тик дал ей гранаты. Вечером, после похорон дочери, Луан достал этот черпак и взял его с собой на пост. Сейчас он стоял, опираясь на рукоятку черпака, — она была ему по грудь (а Баи доходила до самого плеча). Постояв минуту, он сказал Дау:
— Ну, я пойду.
Дау тоже поднялся.
— Вы идете сменить Тика?
— Да. А вам следовало бы хоть немного поспать.
Дау посмотрел на восток: звезда все еще не появилась на горизонте.
— Все равно не засну, — сказал он со вздохом. — Почему-то сегодня никак не спится.
Луан помолчал и вдруг сказал дрогнувшим голосом:
— Вот и я также. С вечера, как только закрываю глаза, я вижу голову Баи… и боюсь ложиться спать… Эх…
Горестно и безнадежно махнув рукой, он направился в сторону защитного забора.
Когда Луан скрылся из виду, Дау хотел идти в хижину. Но на середине двора он остановился в нерешительности, не зная, что делать. Лечь спать? Или заняться приготовлением еды? Готовить завтрак еще рано. Машинально он повернул к хлеву. Вечером, вернувшись домой, он нашел его пустым и все же хорошенько закрыл на засов. И сейчас Дау снова подошел и проверил, хорошо ли он заперт. После этого крестьянин долго стоял возле хлева и с тоской смотрел на него.
* * *
Луан, не доходя до забора, встретил Тика и удивленно спросил:
— Почему вы ушли? Почему не дождались меня?
— Меня сменил Льеу.
Тик рассказал, как Льеу очутился на карауле. К вечеру, когда Тян переселился в Тхай-Хок, Льеу закрыл дверь дома и побежал к забору. Встретив по дороге Тика, он попросил:
— Дайте мне гранату. Я покараулю, а вы идите спать. Разрешите мне ходить в наряд, теперь я свободен.
Льеу так настойчиво упрашивал, что Тик дал ему гранату. Льеу запрыгал от радости. С гранатой в руках он помчался вдоль забора. Проходя мимо караульных постов, парень кричал:
— Эй вы, проснитесь, я иду на пост!
Заметив чей-нибудь силуэт, он грозил:
— Кто там? Стой! А то угощу гранатой!
Партизаны остановили его и объяснили, как нужно вести себя во время караула: не следует без толку размахивать гранатой и с криками носиться вдоль забора. Сейчас Льеу остался вместо Тика, который торопился домой к жене — она тоже должна была идти на караул. Выслушав Тика, Луан тихонько засмеялся.
— Да! Он хороший парень.
От хижины Тика остались только четыре столба и завалинка. Жена и двое детишек спали на бамбуковой кровати, которая стояла в углу под бамбуковым навесом. В эту ночь деревню покинули все женщины и дети. Осталась только жена Тика с детьми. Тик подошел к развалинам своего жилья и сказал Луану:
— Наверное, она уснула и забыла о наряде!
Он легонько притронулся к плечу жены.
— Пора вставать…
Женщина проснулась, зевнула и, прикрывая тряпьем голые руки, сказала:
— Мальчик кашлял всю ночь и не давал мне покоя.
Она продолжала лежать на кровати, а около нее спали двое ребятишек. Разглядев Луана, она поздоровалась с ним и встала.
Шум разбудил малыша, он проснулся и раскашлялся. Тик зажег зажигалку. Жена качала ребенка на руках, пытаясь его усыпить. Мальчик сильно кашлял, сбрасывал с себя поношенный пиджак, которым его укрывали. Бледное и болезненное тельце ребенка корчилось от приступов удушливого кашля.
Мать положила сынишку на колени, гладила его, пытаясь успокоить. Затем она расстегнула кофточку и дала малышу грудь. Через некоторое время кашель утих, ребенок уютно уткнулся в грудь матери. Личико его было мокрым от слез. Пососав немного, он уснул.
Дул холодный ночной ветер. Мать заботливо завернула ребенка в потрепанный пиджак.
Тик погасил зажигалку. Он все еще с беспокойством глядел на жену и детей…
Жена уложила ребенка и показала мужу, куда ему лечь. Тик осторожно пристроился около детишек. Он тихонько обнял больного мальчика и пробормотал:
— Черт возьми. Трудно живется нашим детям!
Жена жестом велела ему замолчать, поправила пиджак на ребенке и шепнула:
— Если будет кашлять, придется тебе взять его на руки и укачать.
И вместе с Луаном она ушла на пост. Но вскоре она вернулась обратно. Тик еще не успел заснуть. Увидев жену, он удивленно спросил:
