Лайам несколько мгновений стоял молча. Они показались Джо вечностью.
— Ты ведешь себя неразумно.
— Так я же беременна. А ты чем оправдаешь себя? — возразила она не без юмора. — Ты такой твердолобый, такой упрямый, тебя не прошибешь. — Она нетерпеливо вздохнула.
— А ты попробуй.
— Тебе нет нужды исправлять содеянное. В наши дни положение матери-одиночки не считается позором.
— Ты так и сказала своему бывшему начальству?
— Пусть им будет хуже! — Сама напросилась!
— Речи у тебя боевые, а дальше что?
— Можно поработать самостоятельно, начать свое дело, например.
— И долго ты изучала эту возможность?
— Еще как! — бойко солгала она.
Она не доставит ему удовольствия и не сознается, что все придумала, только чтобы стереть с его лица это циничное выражение всезнайки. Да и не так плоха идея. Чем больше думаешь…
— Ты это просто выдумала.
Джо злобно уставилась на него и пожалела, что у нее раньше не хватило ума захлопнуть дверь перед его носом.
— На меня нашло вдохновение. — К горлу вдруг подкатила тошнота. И почему это называют утренней тошнотой? У нее она случалась и по вечерам и совершенно расстраивала ей светскую жизнь.
— Ты понимаешь, что нельзя держать ребенка в этой квартире?
Приложив палец к подбородку, Джо возвела глаза к потолку.
— Нет, в условиях договора говорилось только о домашних животных, а не о детях.
— Будь благоразумной, Джо.
Последнее, что я могу себе позволить, — это не быть благоразумной, хотелось заорать ей. Сдерживать тошноту уже было невозможно.
— Квартира на третьем этаже, нет ни лифта, ни садика, теснота. Ты представляешь себе, сколько места нужно ребенку?
— Не стану перебивать тебя, ты явно разбираешься во всем лучше меня, но тебе придется продолжать в мое отсутствие. — Прикрыв рукой рот, она ринулась в ванную.
— Бегством дела не исправишь, — нетерпеливо крикнул Лайам ей вслед. Он не успел придержать дверь, захлопнувшуюся перед его носом, — звуки, раздавшиеся из-за нее, заставили его остановиться.
Их значение вдруг дошло до его сознания, и он окоченевшей рукой пощупал лоб, будто ожидал найти там вытатуированное слово — «бесчувственный».
Спустя пятнадцать минут Джо сидела скрестив ноги на полу ванной, чувствуя себя скорее мокрой тряпкой, чем человеком. В поле ее зрения оказалась пара блестящих черных сапог, но она не подняла головы.
— Могу я чем-нибудь помочь?
— Кроме лекции о воспитании детей?
— Я виноват.
— Я надеялась, что тебя здесь уже нет. — Пожалуй, принимая во внимание обстоятельства, она очень вежливо указала ему на дверь.
— Я не хотел раньше врываться к тебе, — сердито ответил он. — Что тебе дать?
— Покой, — недвусмысленно выразилась она. Бывают люди, которые иначе не понимают.
— Если что понадобится, крикни, я никуда не ухожу. Ты уверена, что тебе ничего не нужно? — Он явно не мог справиться с чувством вины и беспомощности.
— Я не мечусь в жару, и тебе не придется вытирать пот у меня со лба, — злобно огрызнулась она. Бедный Лайам, ему бесполезно даже прямо говорить! Она вдруг испытала легкое угрызение. — Извини, но я не из тех, кто терпит с улыбкой. Если ты останешься, я скорее тебе голову откушу. — Она подняла голову, и он увидел на измученном лице бледную улыбку раскаяния.
Это осунувшееся бледное лицо тревожило его. Веснушки резко выделялись, а медные волосы потемнели от пота.
— Я, пожалуй, рискну. — Голос у него охрип, напряженная интонация заставила Джо пристально посмотреть ему в глаза.
Неужели у нее такой ужасный вид? Лайам казался… да, он казался потрясенным. Что делать? Беременность вблизи не так, скажем, романтична, как иногда думают.
— Исходя из предыдущего опыта, полагаю, я здесь надолго. Единственное, что мне сейчас надо, — это залезть в постель. Так что, если тебе хочется читать мне нотации, придется подождать до утра, — предупредила она.
— Как ты себя чувствуешь?
— Правда, все в порядке. — Джо устала, и ее слегка знобило. В ванной она разделась и завернулась в махровый халат.
Когда она вошла в спальню, Лайам неподвижно сидел на диване. Она вяло улыбнулась.
— Тебе не понять этих женских штучек. Мужчины, которых я знаю, как правило, раздувают обыкновенную простуду до уровня малярии.
Незапятнанной белизны простыни были отогнуты, а на тумбочке стоял кувшин воды со льдом.
— Спасибо.
— Принести тебе чаю или еще чего? Он казался таким крупным в ее маленькой спальне.
— Только не чаю. — Ее передернуло. — Воды достаточно.
Она открыла ящик, вынула свежую рубашку в стиле ретро, длиной до щиколотки, и встряхнула ее.
— Ты меня извинишь? — Джо сделала паузу, держа руку на поясе халата и недвусмысленно глядя на него.
— Понятно. — Лайам демонстративно повернулся к ней спиной. — Если я закрою глаза, будет лучше?
Язвительный тон раздражал ее. Ну да, он меня уже всякую видел, но это не значит, что он получил пожизненный абонемент на это зрелище.
— Лучше всего было бы, если б ты просто ушел. — Она сбросила халат на пол и быстро натянула рубашку — Я не собираюсь уходить, пока ты благополучно не уляжешься в постель. — Голос его звучал мрачно и решительно.
Благополучно! В последний раз в этой постели было совсем неблагополучно!
— Ну что, готова?
Она кивнула головой, но вспомнила, что он ее не видит.
— Ага. — Она подняла с пола халат и повесила на крючок на двери гардероба.
Когда она повернулась, Лайам смотрел на нее. Отделанная защипами, со скромным воротом рубашка становилась прозрачной при некоторых углах падения света.
Губы у Лайама чуть раскрылись, он слегка опустил веки.
— Знаешь, я иногда задумывался над тем, как же ты выглядишь совсем раздетая? — Голос у него был хрипловатый. — А ты? Ты думала, как я выгляжу?..
Джо опустила глаза и резко вздрогнула от неожиданности: соски вызывающе торчали, что не скрывала легкая ткань, а там, где сходились стройные ноги, она заметила тень… А если Лайам подумал, что она это нарочно?
— Никогда! — взвизгнула она, ныряя под одеяло. — Я никогда…
Еще не хватает обсуждать сейчас его тело. Лайам кивнул.
— Тебе удобно? — заботливо спросил он. Когда это он размышлял над тем, каково ее тело? И к какому выводу пришел? Разочаровался?
Она вдруг подумала о его многочисленных подружках, вереницей прошедших перед ней за все эти годы. Лайам любил всяких — блондинок, брюнеток, высоких, низкорослых, женственных, спортивных. Хотя она не могла вспомнить ни одной рыжей.
— Спасибо, все в порядке. — Надо кончать с этими мыслями.
