Подвинув детскую песочницу, во дворе встал наш «Лэндкрузер» с «милицейскими» номерами и незатухающей мигалкой на глянцевой крыше.
Нет, я не описываю вам свой очередной сон.
— Ой, что это? — с порога задохнулась Полетаева, которую я вызвонил в гости.
— Дело заурядное, — я помог ей снять плащик. — Жаркая погода, душный бриз со стороны Тасманова пролива. Из кустов вдруг выскакивает разъяренный… Или «ое»?.. кенгуру… Естественно, пожилой и тучный скотопромышленник не смог оказать сколько-нибудь серьезного сопротивления. Ну, и далее — вскрытие завещания, инъюрколлегия, объявление в «Известиях». Мы, в конце концов, нашлись.
— Родственник за границей умер? — мгновенно расшифровала Полина. — Сколько?
— Мы такие числа еще не проходили. Двигайся пока в комнату, а я сейчас… Маленький сюрприз.
Через минуту я вышел из ванной с коробочкой духов «Ги Лярош» и застал Полину, уютно забравшейся в кресло-качалку. Она расположилась среди новоприобретенного мною комфорта так естественно и легко, будто только среди дорогих и удобных вещей привыкла существовать. Ничего странного в перемене моей обстановки она не обнаруживала. Так и должно было случиться. С прежним житьем-бытьем А. А. Механошина она временно мирилась в ожидании близкой и неизбежной нормализации.
— Духи! — она улыбнулась.
«Она улыбнулась». Звучит просто. Ее лицо сделалось таким нежным, от него повеяло таким ласковым теплом… В сердце у меня сжалась и разжалась какая-то пружина, и прежнее робко-насмешливое мое хамство, моя настороженная недоверчивость оказались вытолкнуты этим кратким спазмом, а образовавшаяся пустота нестерпимо требовала наполнения стихами, шорохом жуков, цветами и духами. Сотворением чудес — я был способен и на это.
— Полина! — пусть щеки и шея заливаются румянцем, пусть голос дрожит. — Я тебе должен все по-честному рассказать.
Телефонный звонок.
— Давно пора, — Полина взяла из моих рук французскую коробочку.
Еще звонок. Патласов?!
— Да отключи ты телефон.
Я выдернул штепсель из телефонной розетки.
В общем, я ей все рассказал. И продемонстрировал кабытрон в действии. Серебристый обруч мыслеуловителя плотно обхватил ее прическу.
— Выше, выше подними. Вот на этом экранчике ты должна увидеть трансформируемый объект. А теперь верньерой сфокусируй изображение. Все очень просто, я разобрался своим умом. Готово. Теперь отдавай мысленную команду. Быстрее, не тяни.
— Ужас какой! — воскликнула Полина и нажала на кнопку.
Стоявший на подоконнике кусок серого хозяйственного мыла, принесенный из ванной, стал дрожать и вытягиваться, очертания его размывались. Мне еще ни разу не удавалось засечь момент непосредственного перехода-превращения, когда объект теряет свои прежние качества, и одновременно в нем проклевываются совершенно новые черты.
На подоконнике возникал футбольный Суперкубок с платиновой дощечкой, привинченной к подставке: «Андрей Механошин — чемпион УЕФА».
— Это тебе, — сказала Полина. — От меня. Слушай, Механошин, давай пока не будем больше ничего превращать. Тяжело как-то соображается, чего именно хочется. Я потому и копошилась так долго. Не могла сообразить, что б тебе такое подарить. Давай пока телевизор посмотрим.
— В это время ничего интересного нет.
— Привык к трем каналам. Сейчас интересное всегда найдется. Включай.
Я выбрал канал наугад. Возникла дикторша местной телестудии. Виновато улыбаясь, она читала сводку погоды:
— …прогноз не оправдался. Антициклон, который должен был принести долгожданную теплую погоду, внезапно изменил направление и ушел в сторону Арктики. Поэтому в ближайшие недели ожидаются заморозки на почве, температура днем не будет подниматься выше трех — пяти градусов. Особенно неблагоприятно метеорологическая обстановка скажется на селе. Переход стада на естественные пастбища откладывается, не будет возможности вести подкормку скошенными озимыми…
— Ты прав, — сказала Полина. — Смотреть, действительно, нечего. Опять про сельское хозяйство, кто его только выдумал.
— Ну, ты даешь…
— Понимаю, наши холодильники вхолостую работать не должны. Но по телевизору-то эту тягомотину гонять все равно не обязательно. А что по «Стилю»?
На телепанели возникла периодически подрагивающая строчка «Нет сигнала».
— «Дискавери»?
Табличка «Приносим свои извинения». Далее по каналам: «По техническим причинам…», «No signal», «Предлагаем вашему вниманию восьмую симфонию Брукнера в исполнении Государственного академического симфонического оркестра, дирижер Евгений Светланов».
Зазвонил телефон. Я автоматически снял трубку с базы и только потом понял, что штепсель по-прежнему валяется возле розетки.
— Здравствуйте, Андрей, — я сразу узнал голос Рамиреса Васкеса. — Прошу прощения за вчерашний инцидент. Я должен был сразу догадаться, что при девушке вы не могли быть вполне откровенный.
— Да… конечно… — сдавленно отозвался я.
— Значит, посылка у вас? Уф-ф! Вам невозможно иметь представление, как я волновался. Ведь эта история могла содержать очень, очень серьезные последования… Я правильно говорю?
— Серьезные последствия, — поправил я, искоса взглянув на Полину. Она отыскала-таки нормально работающий канал, кажется, «Энимал плэнет», и невозмутимо лупилась в ящик. На всякий случай я перекинул трубку в левую руку, а правой постарался незаметно подобрать шнур и засунуть штепсель в гнездо. В трубке раздался легкий шорох, сеньор Васкес продолжал:
— Почему вы молчите? Я начинаю волноваться. Помните, что у вас в руках оказалось сильное, эффективное средство. Аналогия: эффективные медицинские таблетки помогают больному органу, но поражают другой, здоровый. Алло! Алло!!!
Вот разорался. Я опасливо взглянул на Полину.
— Не отдавай, — она безмятежно покачивалась в кресле, поигрывая ленивчиком.
— Когда вероятность маловероятных событий концентрируется в одном месте, — гнул свое Васкес, — резко падает уровень обычности в другой области.
— Пока не доходит, — признался я. — Можно пример?
— Хорошо. Пример. Вот я — звездный лоцман этого региона космоса. При прокладке трансгалактического маршрута уменьшаю вредное воздействие ближайшего пульсара. Но из-за этого в другом участке космоса в недрах какой-нибудь звезды прекратится процесс термоядерного синтеза.
— Погаснет звезда? — я сам не узнал свой голос. — Только оттого, что я… Что кабытрон был включен?
— Как? Для меня это есть непонятное слово. Аппарат имеет очень сложное название, в земных языках нет соответствий. Работать с ним умеет только специалист. Нужно вычислять рикошет, который отбрасывает побочный эффект, знать математику многомерных пространств…
— И в конце выпуска срочное сообщение, которое мы только что получили из Ирландии, — раздался из телевизора голос Екатерины Андреевой. — В Дублине произошло катастрофическое землетрясение. Сила колебаний почвы достигала десяти баллов по шкале Рихтера. В зону бедствия уже начала поступать международная гуманитарная помощь, медикаменты, продовольствие, палатки для десятков тысяч людей, лишившихся крова. Ученые-геофизики в растерянности, ведь этот регион всегда считался сейсмически абсолютно безопасным…
Васкес замолчал, оборвав на полуслове свои объяснения. В трубке раздались короткие гудки.
В прихожей загорелся свет, раздался испуганный шепот родителей.
— Приходите! — закричал я в пустой микрофон. — Я отдам вам эту штуку! Заберите…
Чуть не крикнув «Я больше не буду», отшвырнул трубку, выпрямился по стойке «смирно» и стал ждать, когда родители появятся в моей комнате и начнут задавать вопросы.
Глава восьмая
Вроде бы моя комната, и в то же время совершенно неродное помещение. Из которого выкачали все звуки. Картинка застыла неподвижно на телепанели, Полетаева закинулась в качалке и замерла, папа решительно переступает порог и никак не может ни переступить, ни запнуться. Все вокруг залито ярким, но неприятным металлическим светом. И еще, кажется, углы комнаты скруглились, все близкие к ним предметы кособоко изогнулись. Будто я во впуклом шаре.
Пошлепал губами, выжал из гортани легкое сипение. «Вы действительно звездный лоцман?», — спросил мысленно, не надеясь на ослабевшие голосовые связки. Васкес опустился на мой диван и похлопал по натуральной замшевой обивке, мол, садись рядом, нечего руки по швам держать.
Объяснил, что — да, он и лоцман тоже. Возле Земли очень сложные звездоплавательные условия, приходится постоянно контролировать поведение почти двух десятков пульсаров и одной «черной дыры». Но официального статуса, основной профессии, как это принято у землян, у него не имеется. Он как бы мастер на все руки. Глубоко законспирированный агент-наблюдатель, «скорая помощь», экскурсовод, а если понадобится — космический дипломат
