— Мы… я вовсе ничего такого…
— Неужели? — Проговорила женщина. Интонации заставили Эмриса внимательнее всмотреться в лицо незнакомки, насколько он вообще мог делать это, стоя сбоку. — Мне все же кажется, я определенно слышала ваше неудовольствие политикой государя, граничащее со стремлением создать фракцию…
Четверо побледнели. Эмрис подумал, что конкретно на их месте предпочел бы удрать, но раз они все еще на месте, возможно, они должны получить от нее разрешение. Он все-таки немного развернулся, чтобы видеть лицо леди целиком. И узрел в ее глазах неприкрыто пляшущих бесят.
Она смеялась над ними! Над этими олухами!
Вкупе с реакцией слегка подрагивающего неподалеку Рейберта это немного расслабило Эмриса.
— Ну или с каким иным актом государственной изме…
— Миледи, пожалуйста! — Одна из дамочек взвизгнула еще до того, как ее глаза полезли на лоб. — Пожалуйста, мы поняли! — Она кашлянула и, будто нахрабрившись, посмотрела в лицо Эмриса: — Простите, барон. Приятного вчера.
Остальные присоединились к скоропалительным извинениям, но женщина, чуть повысив голос, прервала их стрекот:
— Не проводите меня на балкон, барон?
— Да, разумеется. — Он не растерялся, сконцентрировав все внимание на ней.
Эмрис сделал несколько уверенных шагов вглубь разномастной толпы, чтобы не разрушать образ. А затем чуть замедлился и понизил голос:
— Миледи, я не был прежде в тронном зале и не знаю, куда идти. Не подскажете направление?
Она облизнулась — движением, за которым очевидно скрывалась попытка скрыть улыбку, наползающую на губы.
— Из смежного помещения, там, где банкетные столы, можно выйти на лоджию. Можем прогуляться, я думаю, вам не помешает глоток свежего воздуха.
Определенно, так и есть, — улыбнулся Эмрис, и запоздало сообразил, что сказал это вслух.
Он шел, стараясь выглядеть как один из тех мужчин, которых Эван обзывал «важными херами». И тем не менее, не совсем понимал, как все развернулось. Кто эта дама? Почему она помогает ему? Почему идет рядом с ним с таким видом, будто она — самая счастливая в браке женщина в мире.
О, боже! — Эмрис запнулся. А, может, она так настойчиво помогает ему, потому что ей, как «настоящей» и «истиной» аристократке император уже по секрету открыл замысел их поженить?! А ему просто еще не сказал? И об этом завтра и будет речь?! Аерон скажет, что он должен поехать вот с этой красоткой в дом ее отца и попросить руки, и… Может, она любовница императора и ее надо теперь как-то пристроить? О, Создатель, что ему тогда делать?! Какая, к черту, женитьба?!
— Барон, у вас такой вид, будто вы пытаетесь посчитать в уме годовой оборот империи от торговли сукном.
— А? — Эмрис меньше всего ожидал услышать нечто подобное.
Они как раз подошли к столам и, отпустив руку Эмриса, женщина приблизилась к наполненным вином кубкам. Взяла два, переглянувшись при этом — Эмрис заметил — с каким-то пока незнакомым мужчиной. Тот походил на Рейберта цветом волос и легкой небритостью, и на Аерона — телосложением, но больше Эмрис пока ничего сказать не мог.
Женщина отсалютовала бокалами незнакомцу и подмигнула — не призывно или кокетливо, а так, как делают мальчишки-подростки при дворе какого-нибудь лорда, когда затевают злобный розыгрыш старого местного аббата.
Он что стал частью какого-то спектакля и изысканно злых шуток?
— Семьдесят шесть тысяч золотых деорсийскиев талиев, если вам интересно. — Леди вернулась к нему и предложила бокал. В ее голосе звучала тихая горделивость. — И с вашей помощью в Редвуде лично я надеюсь их приумножить, по меньшей мере вдвое.
Эмрис с трудом вспомнил, о чем она говорила до этого, и кое-как соотнес с последней репликой. Леди направилась к лоджии, и Железный пока счел за лучшее держаться рядом.
Присутствующие на балконе две пары, увидев их, поклонились и вышли. Не хотели оставаться в одном месте с таким, как он, или предпочли не связываться с такой, как она? Пока Эмрис супился, размышляя, леди легонько стукнулась с его бокалом своим и прошептала:
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Мои поздравления, барон, — пригубила. Чуть поджала губы и расценила затяжное молчание и бездействие Эмриса по-своему.
— Я вам не враг.
О, в это он очень, очень хотел верить. Но нутро наемника подсказывало, что, наверное, именно с этих слов начинались все истории, в конце которых мужчину находили обнаженным в постели с торчащим из груди отравленным кинжалом и раскиданные вокруг вещи женщины, которые все еще хранили аромат ускользнувшей убийцы.
— Постарайтесь немного расслабиться, — сказала леди совсем просто. Не глядя на него, она встала у ограждения лоджии так, чтоб спиной опереться о парапет и смотреть сквозь открытые двери в банкетную залу. — У вас очень напряженный и мрачный вид. Когда вы говорили с бароном Риньи и даже когда спорили с этим недоумком Ворнли, вы и то выглядели лучше. Выдохните, Эмрис. — Она все же коротко взглянула на него необычными глазами. — Поверьте, вы отлично держитесь и все делаете правильно. Поэтому не будьте слишком строги ни к себе, ни к другим и улыбнитесь. Вам идет.
— Вы наблюдали за мной? — Вопрос вылетел сам собой.
Женщина повела плечом и вновь уставилась на толпу, снующую вокруг столов.
— Как и все здесь сегодня. — Леди не таилась. Она вновь пригубила, и, облизнув заблестевшие от вина губы, заметила. — Послушайте доброго совета: приучитесь слышать все, что говорят вокруг, но не вздумайте слушать то, что говорят конкретно о вас. Есть такие люди, думаю вы тоже их знаете, которые любят поговорить. Они будут говорить всегда, и всегда будут подчеркивать свое происхождение, потому что ничего другого у них нет. А у вас есть меч, голова и, как минимум, честность и харизма — иначе вокруг вас не собрались бы не то, что «Железные братья», но даже какие-нибудь «Деревянные ослы».
Из груди вырвался глубокий негромкий смех — его собственный, понял Эмрис, услышав звук.
Каждый раз, когда он подбирался, напрягаясь и взвинчиваясь от непонимания окружающей обстановки, она делала или говорила что-то, что помогало ему выдохнуть.
— Вам удалось то, что не удалось им — это главное. Разговоры не стоят ничего, барон, вы знаете не хуже меня.
Она легко звала его по новому статусу — и бароном, и лордом. А он по-прежнему ничего о ней не знал.
— Простите, миледи, вы…
— Я это тоже знаю. — Она перебила. Эмрис подумал, что это не совсем похоже на человека с ее манерой держать себя. Может ли быть так, что она нарочно избегает вопроса о собственной личности?
— Когда мне было восемнадцать, — продолжала леди, — император отправил меня в Арозан для заключения торгового соглашения. Многого никто не ждал. И когда мне удалось сговорить импорт квасцов в объеме, превышающем обычные показатели Деорсы в полтора раза, лорд-казначей и половина прочих прихлебателей…
На этой характеристике Эмрис хрюкнул смешком.
— …возненавидели меня. Потому что им, несмотря на все аргументы и надежды императора, это не удавалось. Они до сих пор треплются при каждом удобном случае, что мне просто везет. Ну или что за всеми моими успехами стоят акты невообразимого разврата, — она обернулась, отставив бокал на парапет. Расстояние между нею и Эмрисом как раз позволяло.
Леди излучала улыбку и смех. И, поддавшись настроению, Железный чуть наклонился в сторону женщины, чтобы шепнуть как бы по секрету:
— Мне кажется, они просто завидуют, что самим не удалось поучаствовать.
Леди слегка отстранилась, чтобы было удобнее окинуть Эмриса взглядом. Мужчина уловил в нем интерес. Настоящий, будто занозой выбившийся из-под цветущего радушия на женском лице. И чувство подвоха, которое Железный почуял чуть ранее, екнуло в нем снова.
— Расскажете немного о «Железных братьях»? — Леди вернулась в прежнюю позу.
Железный прочистил горло. Вряд ли стоит говорить ей: «Не думаю, что стратегия и тактика заинтересуют женщину». Во-первых, она явно непохожа на ту, которая ничего не поймет. А во-вторых, она еще меньше похожа на ту, которая спрашивает из бессмысленной вежливости.
