Из актового зала был сделан морской уголок — по потолку рассыпаны звезды, по стенам струились водоросли, а вокруг плавали рыбы. Сотни метров покрашенной марли были натянуты по всему периметру помещения. А посередине недалеко от елки возвышался батискаф. Он был сделан на совесть, что и привело к трагедии: металлическая сетка, обклеенная толстым слоем газет, а это очень прочный материал.
Пожар начался из-за замыкания электропроводки на потолке, куда ребята развесили марлю, украсив ее кусками ваты. Зал вспыхнул мгновенно. Дети и родители бросились к двери, началась паника. Директор выбивал стекла и выбрасывал ребят в окна, сам вышел из здания, когда в зале не осталось ни одного ребенка.
И тут одна женщина закричала, что там, в помещении, в этой ракете, которая стоит на виду у всех, заперт ее ребенок. Не раздумывая, какой-то человек бросился к двери и через несколько минут вынес девочку, безжизненно повисшую у него на руках. Врачам удалось спасти ей жизнь, но изуродованное лицо осталось таким навсегда. Как выяснилось позднее, мать сама затолкала ее в батискаф — думала спасти.
В грязных лохмотьях нарядной одежды весь девятый «Б» стоял поодаль, видели, как подъехала «скорая», как женщина упала к ногам Ивана Петровича — а это был он — и, стоя на коленях, молча обнимала его ноги. Потом ее, онемевшую, оторвали от спасителя и тоже увезли на «скорой».
Ребята тогда сразу повзрослели, поняв, как неоднозначно добро и зло.
Это событие оставило сильный след в душе Стаса, лишь много позднее он понял главный школьный урок: Бог дал нам право на слабости и недостатки. Но не право судить, кто прав, кто виноват!
Поезд, между тем, приближался к Мурманску. На круглых вершинах гор белели пятна снега. Вдоль железной дороги с бешеной скоростью мчалась горная речка. И вдруг стало еще светлее — позади остались сопки, а слева развернулась панорама залива.
— Приехали, приехали! — запрыгали девочки, надевая непромокаемые куртки, шерстяные шапочки и очки от солнца.
Города еще не было видно, его скрывали сопки. Вдоль порта вытянулись портовые краны. Дальше теснились корабли разных мастей.
— А ваш тоже здесь? — спросил Стас.
— Ну что вы? — засмеялся Игорь. — Я служу на военной подводной лодке. Мы живем в закрытых городках. Нам еще ехать и ехать, к нам так просто не попадешь.
— А вы прихватили с собой зонт? — спросила Оля, жена Игоря.
— Да-да, я наслышан о мурманских непогодах, — рассеянно ответил Стас, наблюдая за шествием портовых кранов.
Почему-то он сказал, как говорила его бабушка — Надежда Матвеевна. Стас и сам заметил фразу, подумав про себя: «Как Север на другой лад настраивает!»
Девочки уже подпрыгивали от нетерпения. Они были загорелые и крепкие. С любовью наблюдая за ними, Игорь сказал:
— Наш комдив говорит: если дочери рождаются — войны не будет!
— До свиданья, дядя Стас! — дружно прокричали девочки, устремляясь навстречу сильному ветру, дувшему с залива.
«Что же дальше?» — подумал Стас, останавливаясь посреди круглого зала мурманского вокзала и поеживаясь от холода.
Глава 10
— Сережа! — радостно воскликнул доктор, открывая дверь высокому голубоглазому пареньку.
— Здравствуй, папа! — сказал младший сын четы Сажиных, целуя отца. — А где мама?
— Вот, сразу маму ему подавай! А отец тебе уж и не родитель, что ли? — лучась улыбкой, отвечал Александр Степанович. — Мама уехала в командировку. Как твои-то дела, Сережа? Не женился потихоньку? — спрашивал родитель, не забывая ставить чайник и нарезать колбасу.
— Ну, вот еще чего, папа! Жаль, что мамы нет, я ненадолго, на соревнования приехал. Да ты не беспокойся, я не голоден. Я у вас немного поживу, если тренер разрешит?
— О чем разговор? Я так рад тебе! Только у нас гости! — предупредил отец.
— Тогда я с ребятами, а то вы меня, как всегда, перекормите, — и его лицо озарилось детской жизнерадостной улыбкой. — Тем более, что и мамы нет.
— Нет-нет, Сережа, я тебя не пущу! Гости небольшие. Одна дальняя родственница, — приглядываясь к сыну, осторожно сообщил Сажин.
— Кто же это?
— Тетю Фаину из Минска помнишь?
— Ну да, такая говорливая?
— Это ее племянница. Приехала поступать в институт. Давай-ка я тебя все же покормлю с дороги, — суетился отец, — а уж потом разговоры. Немного коньячку, а? За встречу?
— Нет, батя! — засмеялся сын. — У меня режим!
— Как знаешь, как знаешь, — по-стариковски ответил Сажин. — А я выпью, — он закусил шоколадом, а сыну налил борща. — Как работа? Как на личном фронте?
— У меня, отец, все хорошо! Какой борщ вкусный! Прямо как у мамы! Кто готовил? — сказал Сергей, проглатывая ложку за ложкой. — Будь спок! Я в порядке. Даже скучно, порой.
— Ты бы девушку завел!
— Заводил уж! Только толку ноль! Сначала интересно, а потом все равно скучно. Или девушки мне глупые нравятся? Или замуж все хотят? А меня это сразу отталкивает.
— Это потому, что ты не встретил свою любовь, Сереженька!
— Такую, как у вас с мамой — не встретил! Не везет.
Сажины перешли из кухни в кабинет и уютно расположились на диване. Прихватив початую бутылку коньяка и водрузив ее на стол, Александр Степанович время от времени наливал в крошечную рюмку. Он не пьянел, хоть и выпил много.
— А у вас все также, без изменений, — сказал Сергей, осматриваясь. — Хоть бы компьютер новый купили!
— Зачем нам? Мы и старый не открываем. Почти все время на работе проводим.
— Я отец посмотрю пока игры! Вспомню детство! Тебе не мешает звук?
— Нет, нет, я рад, что хоть какие-то звуки появляются, — ответил Сажин, и сын внимательно на него посмотрел.
Только теперь он заметил, как сильно постарел отец. Как закустились его брови, придавая старику грозный и беспомощный одновременно вид.
— Сережа?! — на пороге появилась изящная девушка, которая сразу поразила воображение младшего Сажина.
Глаза ее сияли ласковой добротой. Повисла пауза.
— Откуда вы меня знаете? — наконец, спросил Сергей.
— А я вас не знаю, — смело ответила девчонка и отвела выдававший ее взгляд. — На фотографиях видела.
— А раз так, — весело сказал Сергей, — надо уравновесить ситуацию. Знакомь нас, отец! Хотя я и так догадался, вы — тети Фаинина племянница, так?
— Наверное, раз вам так сказали! — ответила девушка.
— Ее зовут Ириной, — взял в свои руки инициативу Сажин. — Ирочка, присоединяйтесь к нам! — обрадовался он возможности наладить отношения с Катюшей.
— С удовольствием, Александр Степанович! Я давно хотела познакомиться с младшим Сажиным. Мне тетя Фая про вас рассказывала, — ответила девушка.
— И что же она рассказывала?
— Про детство ваше. Как кастрюля с кипятком опрокинулась, а вы в коляске были.
— Слушайте, Ирочка, давайте на «ты», а то смешно, — предложил Сергей.
— Давай! — быстро отозвалась Катюша. — Она-то знала, как легко ей это сделать.
— Значит, поступать думаешь? Куда, если не секрет?
— В полиграфический.
— Хороший выбор! — одобрил Сергей. — А кстати, ты знаешь Москву? Я бы мог показать! У меня завтра свободный день. Хотите пойти со мной?
— Хочу! А ты заодно расскажешь о себе. Идет?
— Идет! — и они разошлись по комнатам.
Катюше очень хотелось поговорить с сыном, но она понимала, что не готова к неожиданному общению и может легко выдать себя.
Уже засыпая, Сергей слышал, как отец говорил с Ириной на повышенных тонах, она тоже отвечала резко. «Интересно, из-за чего могут ссориться столь разные люди?» — проваливаясь в сон, подумал юноша. Прошла еще одна беспокойная ночь.
Радостное утро легко смыло все ночные впечатления. Он проснулся среди милых с детства вещиц. Сергей открыл первый попавшийся альбом и долго разглядывал детские фотографии, где они все так счастливы. Потом на компьютере отыскал мамино изображение, распечатал и поставил на стол, прислонив к вазе.
«Ссорились? Да ну, какая ерунда!» — подумал Сергей, едва взглянув на свежее лицо девушки, колдующей у плиты.
— Вы еще не передумали пойти со мной? — спросил он, улыбаясь.
— Не передумала! — просто ответила Ирочка, и Сергей отметил про себя, что она вовсе не кривляка.
— Отец уже ушел? — спросил он для порядка, проглатывая один за другим горячие бутерброды. — Мама тоже готовит на завтрак бутерброды с колбасой и расплавленным сыром. Только мне надо на базу заглянуть.
— Когда пойдем? — спросила Катя, заранее радуясь тому, что она столько времени проведет с сыном.
— Я сейчас маме по мобильному звякну, и готов! — вставая из-за стола, ответил явно потяжелевший Сергей, — а то вечером нельзя, утром нельзя! Когда же можно?
— Ты маме будешь звонить? — удивилась Ирочка. — А я? — она обвела взглядом прихожую. — А я мусор пойду выброшу.
