— Ладно, ладно, не шуми, — примиряюще пробурчал мужчина. — Я тут тебе чебуреков принес. Мать вчера стряпала. Жалуется опять, что ты пропал со своей наукой!
— Давай, я есть хочу как раз! — ответил Саша. — А ты, пап, чего в обед будешь делать?
— Да какой у меня обед? Пока директора отвезу, пообедаю наспех и назад. Ты б, Саша, домой пришел, мать, поди, скучает…
— Приду, приду сегодня, пап! Ты же знаешь, что на выходной я всегда остаюсь в лаборатории.
В научном институте биохимических разработок и исследований (сокращенно — НИБРИ) было не принято совать нос в чужие дела. Традиция осталась еще с прежних времен, когда учреждение принадлежало оборонке. Часто даже соседние лаборатории не знали, чем занимаются за стеной. О разработках доктора Сажина не знал никто, кроме Саши Кузьмичева. Вообще-то Саша уже давно был младшим научным сотрудником, но по привычке его называли лаборантом. Все близкое Сашино окружение было совершенно уверено, что Кузьмичева кроме науки ничто на свете не интересует.
В обед ребята веселой гурьбой отправились в любимое кафе. Надо было обойти небольшое озеро, которое здесь называли карьером. Окрестности всего городка были покрыты такими карьерами. Много лет здесь добывали ценный песок на экспорт — очень белый и очень мелкий. Оставшиеся после разработок ямы заполнились водой.
— Мы купаемся в золотых песках, — шутили жители, но на самом деле купаться здесь было опасно из-за неровного дна и большой глубины.
Тот карьер, что находился рядом с институтом, был поистине сказочным местом. Высокие сосны обступили ровную голубую гладь. Белые валуны несколько разбавляли сентиментальность пейзажа.
Вышагивая ровной походкой, впереди шел Стас. На него заглядывались женщины. Он тоже всех одаривал любезным вниманием. Но все в институте знали, что Стасу нравятся маленькие хрупкие блондинки — «типаж солнышка», как шутил сам Стас.
Внезапно из леса выскочил джип и помчался на них. Отчаянно завизжав, девчонки бросились врассыпную, а упавший Саша погрозил вслед промчавшемуся автомобилю кулаком. Джип, не сбавляя скорости, описал круг по песку возле воды и скрылся в лесу. Через минуту машина вновь вырвалась из зарослей и направилась прямо на толпу людей возле воды.
— Он что, пьян, что ли? — закричали люди, бросаясь врассыпную.
Падая на землю, люди кричали и хватали детей, которые подняли рев. Не сбавляя скорости, джип врезался в воду и, проехав по инерции десяток метров, начал тонуть в воде. В толпе злорадствовали:
— Так ему и надо!
— Как он сюда проехал? А еще полиция на въезде стоит!
— Будет знать, как пьяным ездить! Утопил машину!
Однако, прошло время, а водитель не выныривал. На поверхности плавала лишь пластиковая бутылка. Все ошеломленно смотрели на это место, ожидая, когда же появится голова пловца.
— Он же утонет, — пролепетала Вера.
Через несколько минут на воде появились лодки, а в них — деловитые люди. Они суетились, махали руками, и все снимали на камеру.
— А-а… Опять кино снимают, — разочарованные зрители стали расходиться.
Вскоре пластиковую бутылку вытянули на берег, к ней привязали канат и неизвестно откуда взявшийся трактор, тоже какого-то киношного вида, потянул за канат. Вынырнувший джип шел из воды неохотно, тяжело, весь в тине. Передних стекол в машине не было, вероятно, водитель выбрался через них. Изо всех щелей выливалась вода. Машину медленно тащили к берегу — зрители потеряли интерес. По лесу и по карьеру разнесся запах бензина.
— Все-таки настоящее зрелище трагедии волнует куда больше, чем созданное, пусть даже рукой мастера, — задумчиво сказал Стас.
Ребята уже дошли до кафе, а Наталья все не унималась:
— Какое право они имеет так пугать людей, эти киношники!
— Как ты не понимаешь: им же нужна реальная мизансцена с реальным испугом, — объяснял Саша.
— А если они на кого-нибудь наедут?
— Там же каскадеры профессиональные работают…
И вдруг Саша увидел маленькую богиню: с длинными русыми волосами, в белом платье, в широкополой шляпе, одинокую. Она прошла через веранду и села в уголке. Она никого не ждала, но уголки губ ее подрагивали, как бы готовясь к улыбке. Саша замер на полуслове, держа трубочку от коктейля во рту. Стас, проследив за ним взглядом, усмехнулся:
— Это племянница Сажина — Ирочка. Мы вчера познакомились!
Глава 7
— Ирочка! Я вас видел сегодня в кафе! У вас нет в этом городе знакомых? — говорил Стас по телефону.
— Вы были в том открытом летнем кафе? Я вас не заметила, — растерянно ответила Катюша-Ирина. — Только не говорите об этом дяде?
— Хорошо! Но что в этом такого? — недоумевал Стас, подумав, что дядя слишком строг с племянницей.
— Ничего, конечно! Но он скажет, что я приехала поступать в институт, а не болтаться по кафешкам.
— Ну и куда нынче поступают такие красавицы? Неужели в театральный?
— Что вы? — засмеялась Ирина. — Я хочу быть оформителем книг, — вспомнила она свое давнее увлечение. — Я ведь неплохо рисую. Попробую поступить в Университет печати.
— Это уж вам по тетиной линии передалось, Екатерина Сергеевна тоже хорошо рисует. Кстати, нет ли от нее вестей?
— Нет, она не звонила, — ответила девушка и тут же живо поинтересовалась, — кстати, Стас, вы не знаете, как склеить хрустальную вазу?
— Вы разбили любимую вазу Александра Степановича? — догадался Стас.
— Вот именно, что любимую. В виде сфинкса. Она всегда приносила ему удачу… то есть, я хотела сказать, что он ею очень дорожит, — заключила, запутавшись, Катя.
— Нет, не знаю! Но у меня дома есть справочник полезных советов.
— Посмотрите, пожалуйста, Стас!
— Ирочка! — засмеялся Стас. — Неужели вы собираетесь склеивать вазу самостоятельно?
— Но я же будущий художник!
— Это разные вещи. Мы сделаем по-другому. Меня ведь Александр Степанович попросил позвонить и сказать, что он задерживается. Он заперся в лаборатории и никого не впускает. Я сейчас слетаю домой, прихвачу полезную книжицу, пару необходимых для операции предметов и примчусь к вам.
На одном дыхании Стас взлетел на свой пятый этаж, раскрыл книгу. Так, для склеивания хрусталя требуется клей столярный, уксусная кислота, фарфоровая чашка — в ней клей положено разогревать. Да этот ремонт дороже самой вазы обойдется!
— Дядь Паш! Отломите кусочек столярного клея! — закричал в коридор Стас, подумав, что фарфоровая чашка у Сажиных, наверняка, найдется.
— Да что ты орешь-то? — зашел в комнату дядя Паша. — Никак мебель собрался чинить?
— Нет, дядь Паш! Вазу хрустальную!
— Клеем? Столярным? Она же в желтых полосах будет!
— Не знаю! Вот здесь написано! Да мне некогда! Есть у вас, наконец, клей?
— У дяди Паши всегда все есть! — удовлетворенно сказал дедок, протягивая коричневый оплавленный кусок.
Через полчаса улыбающийся, как коробка с сюрпризом, Стас стоял перед дверью Сажиных. Ирочка открыла дверь, и Стас невольно подумал: «Как они похожи!» На Ирочке был надет тетин тренировочный костюм.
Ваза стояла на маленьком столике. Ее отбитая ручка сиротливо лежала рядом.
— Совсем не заметно, что отбито, — сказал Стас. — И без ручки она смотрится.
— Конечно, но я бы не хотела огорчать дядю.
— Неужели он так ею так дорожит? — спросил Стас, зная, что с этой вещью у Сажина связано какое-то суеверие.
— Эту вазу подарили дяде и тете на свадьбу. Ей около 25-ти лет. Вы знаете, дядя не суеверен. Но его мать произнесла очень странную фразу тогда. Она сказала: «Если разобьется, то и жизнь семейная будет разбита!» Вот, сколько лет стояла, а тут я появилась… такая неловкая.
— Откуда вы это знаете? Это что, семейное предание?
— Ну да, все, что касается нашего знаменитого дяди, все является семейным преданием.
— Конечно же, глупость это! У Сажиных такая крепкая семья! — говорил Стас, разрезая клей на мелкие кусочки. — Уксусная кислота в этом доме найдется?
— Уксусная кислота в доме имеется! — весело отрапортовала Ирочка и побежала на кухню, через минуту неся бутылочку и водружая ее на стол.
Стас невольно отметил, что девушка неплохо ориентируется в тетином доме.
— А вы здесь уже были раньше? — спросил он у Ирочки, заодно комментируя процесс приготовления клея. — Обливаем клей кислотой и подогреваем его на медленном огне.
— Да, давно очень! В детстве я приезжала вместе с мамой, — осторожно ответила Ирочка.
— Вы пока окно откройте, а то мы задохнемся, у этого клея еще тот запах!
— Угу! И кондишэн еще включу! — ответила девушка.
— Так! — Стас снял с плиты клей. — Держите вазу вот так, покрепче, а я буду намазывать этой ужасной гадостью, — их руки соприкоснулись, и юноша слегка задержал в своих теплые Ирочкины ладошки.
