Как, возможно, слышали некоторые из вас, за месяц до исчезновения Эмили ее жизнь была застрахована на два миллиона долларов, с выплатой Шону.
Друзья, вы видите, что происходит? Реальная жизнь начинает походить на телешоу, состряпанное из газетного заголовка, а ты просто не считываешь этот сценарий, потому что подобное происходит слишком часто. Муж получает огромную страховку. Жена бесследно исчезает.
Еще до того, как полицейские установили факт существования страховки, они задавали Шону вопросы. Коротко. Стандартная процедура. Муж всегда главный подозреваемый, как известно любому, у кого есть телевизор. Но алиби Шона проверили очень тщательно.
Шон был в Англии, где практически каждый момент жизни фиксируется видеокамерами и записывается на CCTV. Снобский отель, в котором останавливался Шон, сначала отказывался сотрудничать, но когда подключился кто-то из посольства, они сдали запись, на которой Шон входит в свой номер и выходит из него. В ночь, когда пропала Эмили, камеры зафиксировали, как Шон пьет в баре отеля с парой риелторов, на встречу с которыми он и прилетел. Потом Шон отправился в постель. Один.
То, что история со страховкой всплыла так поздно, доказывает, насколько неэффективна система, с которой мы имеем дело; вы и так об этом знаете, если хоть раз в жизни пытались подать заявление о страховании здоровья или зарегистрировать ребенка в списках детского сада. Когда страховка наконец явилась на свет божий, копы снова (с подозрительностью) принялись всматриваться в Шона.
Дело в том, что страховка вылетела у Шона из головы, ведь он пребывал в страшном напряжении. Что, по моему мнению, доказывает его невиновность. Хладнокровный женоубийца оформляет страховку, а потом забывает о ней? Серьезно? Но полицейские рассудили с точностью до наоборот. Они уверены: это доказывает, что он виновен, что он лишь притворился, будто забыл о страховке, потому что правда выглядит скверно. Так что они думают? Что Шон оформил страховку и нанял кого-нибудь убить жену? Что мы с ним оба в этом замешаны?
Ничего подобного.
Может быть, теперь вы простите меня за то, что я столько времени не писала в блог, – теперь, когда вы знаете, сколько всего произошло в моей жизни, начиная с нынешнего несчастливого, доводящего до безумия развития событий. Полиция дважды забирала и задерживала Шона, не выдвигая против него обвинения. Есть ли правосудие в этой стране? Неужели нет законов, защищающих от такого? Даже если вы знаете свои права, у вас достаточно денег на блестящего адвоката, а у Шона денег достаточно, и у вас за спиной контора с Уолл-стрит, – даже этого не хватает, чтобы пугануть наших провинциальных детективов настолько, чтобы в них проснулось хоть сколько-нибудь старого доброго здравого смысла.
Каждый раз, когда Шона забирают в полицейский участок, Ники – до сих пор храбрый солдатик – становится почти безутешным, и мне приходится ехать к ним домой, в любое время дня и ночи, забирать его и везти к себе, качать на коленях, пока он не уснет, а потом укладывать его рядом с Майлзом. Иногда я стою в дверях детской, смотрю, как мальчишки спят, слушаю их сладкое посапывание и думаю, какие ангелы наши дети, как они доверяют нам и как – попробуйте, если сможете – мы не в силах защитить их от ужасов, которые припасла для них жизнь.
Как бы то ни было, настал, кажется, подходящий момент, чтобы вернуться к ведению блога и рассказать моим читателям, что невиновный человек подвергается преследованиям. Мне трудно объяснить, почему я считаю Шона невиновным. Но я в этом уверена. Я знаю это каждой клеточкой моего тела. В эти напряженные дни, дни без Эмили, мы с Шоном действуем сообща – поддерживаем друг друга, продолжаем поиски, а самое главное – не даем пасть духом одному отважному маленькому мальчику.
Друзья, вы понимаете, что все это нелегко и для Майлза. Он знает, что мама его лучшего друга делась неизвестно куда, и поэтому (естественно!) немного капризничает. Он отказывается ночевать с Ники. Но когда он преодолеет страх сепарации, то войдет во вкус.
Несколько раз мне приходилось уезжать от дома Эмили (я до сих пор думаю о нем как о доме Эмили) – и у меня в ушах еще звучали всхлипывания моего ребенка. Но я знаю, что с Майлзом все отлично. Ему будет весело. А причина, по которой я это знаю, – близость и доверие, которые я испытываю в эти тяжелые дни к отцу Ники. Как вы думаете, оставила бы я своего ребенка с вероятным подозреваемым в убийстве?
Никакого убийства не было. Несуществующее полицейское дело разваливается, ибо нет тела и нет свидетельств грязной игры. Сначала Эмили ехала в Пенсильванию, потом – нет. Как знать, может, она просто проснулась однажды и решила, что с нее довольно материнства, довольно модной индустрии, Коннектикута и Шона. Довольно всего этого пакета. Даже Ники. Возможно, она уехала, чтобы начать новую жизнь под вымышленным именем. Копы говорят – такое происходит постоянно.
Оказывается, я знала совсем другую Эмили! Но если Шон оказался противоположностью тому, что я о нем думала, почему Эмили не может оказаться совсем другой? С ума сойти, насколько можно ошибиться в человеке. Не знаю, что и чувствовать. Разозлиться на нее? На себя? Считать себя преданной? Одураченной? Если честно, мне просто очень грустно.
Чтобы закончить не на такой мрачной ноте, я ставлю ссылку на пост, в котором рассказывала о своей дружбе с Эмили. Я написала его, еще когда звала ее Э. Но теперь вы знаете, кого я имею в виду, хотя сама я начинаю думать, что, возможно, никогда не знала, кто она или чего я от нее ожидала. И была ли она действительно моей лучшей подругой, в конце концов.
Когда я перечитываю этот пост, мне хочется плакать.
Но я все равно поставлю ссылку на него.
С любовью,Стефани
10
Блог Стефани
(Ссылка на пост)
Дружба на всю жизнь
Что не дает нам, мамам, дружить по-настоящему? Мы негодуем на других мам, мы готовы до бесконечности говорить о наших детях, словно у нас больше нет своих собственных потребностей, надежд или желаний. Может, другие матери загоняют нас в чувство вины, если мы думаем еще о чем-то, кроме наших детей? Или мы соревнуемся с другими мамами? Как можно дружить с женщиной, которая рассказывает, что ее девятимесячный малыш ходит – а твой десятимесячный еще не начал ползать?
Скажу откровенно: сидя дома и заботясь о сыне, я чувствовала себя ужасно одинокой. Раньше мы жили в большом городе. У меня была работа в женском журнале, я писала материалы о модных веяниях в мебели и декоре. Советы по домоводству и как сэкономить время и силы, секреты хранения всего, удаление пятен – всякое такое. Теперь, когда я сама вела домашнее хозяйство, я не могла припомнить ни одного полезного совета.
Мой муж утверждал, что большой город – не место для маленького ребенка. Дэвису пришлось долго убеждать меня, но в конце концов я согласилась с его точкой зрения. Я думала, жить в пригороде – а по сути, в деревне – будет здорово, и так оно и оказалось. Мой муж влюбился в наш дом с первого взгляда, хотя я не видела возможностей этого места – сначала. Но меня снова переубедили, и теперь я люблю этот дом больше, чем могу выразить словами.
Сразу после переезда у меня началось сумасшедшее время. Я забыла, кто я такая. Единственное, о чем я пеклась, – это быть суперженой и супермамой. Я жила в кошмаре родом из пятидесятых годов. Малышу я готовила еду только своими руками. Я готовила тщательно продуманные ужины мужу – а он слишком уставал после работы, чтобы их есть, или уже бывал сыт, потому что славно пообедал, пока я перекусывала остатками вчерашнего ужина. И хотя я старалась быть понимающей и терпеливой, мы ссорились.
Как только мой сын подрос, я записала его на всевозможные занятия и программы. Йога для малышей. Танцы для самых маленьких. Уроки плавания. Я делала это, чтобы он развивался, развлекался и знакомился с другими ребятами. А я сама хотела знакомиться с другими мамами, с неравнодушными женщинами, одержимыми теми же смешанными чувствами, что и я, с теми же проблемами, что и у меня, – и кому наградой было бы то же, что и мне.
Но я никак не могла сойтись с коннектикутскими мамашами. Они сплачивались и снова становились вредными девчонками, какими были в средней школе. Когда я пыталась завести разговор, они переглядывались и чуть ли не закатывали глаза. Смотрели на меня невежливо долго, а потом продолжали болтать друг с другом.
Поэтому я и начала вести этот блог – чтобы протянуть руку другим женщинам, ощущающим себя в изоляции, матерям, перегруженным требованиями материнства. Иным из вас может показаться странным, что мама, неспособная заводить друзей в реальном мире, начала вести блог, давать советы и делиться новостями с друзьями в мире виртуальном. Но ведение блога помогло мне осознать тот факт, что я не только мама – одинокая и без друзей.
