Если ты вдова, то все – в том числе материнство – становится труднее. Мой муж умер. Когда я просыпаюсь утром, моя первая мысль – о нем, когда ложусь спать – о нем моя последняя мысль. Нет, не первая. Всегда бывает несколько благословенных секунд, когда я просыпаюсь и чувствую себя почти хорошо – а потом замечаю, что его сторона постели пуста.
Несколько месяцев после аварии я думала, что умру от горя. И может быть, сделала бы какую-нибудь глупость – как-нибудь необратимо навредила бы себе, – если бы мой маленький мальчик не бросил мне спасательный круг своей любви, удержав меня от гибели.
Мой брат тоже погиб, так что я и на него не могла опереться. И это было горе другого рода. Я стала экспертом по разным видам боли.
Моя мать ненамного пережила отца. И мне не хотелось повторить ее путь: умереть от разбитого сердца. Поговорить мне было не с кем. Мои городские друзья переключились на свою собственную жизнь, и иногда мне казалось, что они смотрят на меня свысока из-за того, что я вышла замуж, родила ребенка – опустилась и переехала в пригород.
Все в нашем городке знали про аварию, унесшую жизни моих мужа и брата. Я бы набрала пятьдесят фунтов, если бы съела все кастрюли и закрытые крышкой блюда, которые мне приносили сочувствующие, все пироги, которые оставляли у меня на крыльце. Однако через некоторое время проявилось нечто вроде обратного эффекта. Люди начали избегать меня, словно трагедия была заразна.
Я прошла через это. Ведение блога очень помогало, как и чудесные комментарии, которые я получала от мам из разных уголков страны, а потом и мира: умные, смелые, объединенные одной идеей женщины. Мне писали даже вдовы, и мы изливали друг другу души онлайн. Как только справлялись мамы в доинтернетовскую эпоху?
А потом, через несколько месяцев после того, как мой сын пошел в приготовительный класс, я встретила Э.
Шел мелкий дождь, была не по сезону теплая октябрьская пятница. Мы приехали забирать детей из школы. Я забыла зонтик и ждала под дождем – не то что другие мамы, которые не вылезут из машины, если решат, что облачко угрожает их салонной укладке. Э. кивнула мне, подзывая к себе – она стояла под дубом, ожидая своего сына. У нее был огромный зонтик, которого оказалось больше чем достаточно, чтобы мы обе не вымокли. Это был особенный зонтик – прозрачный пластик поверх слоя какой-то жидкости, в которой плавали счастливые мультяшные уточки.
Я и раньше видела ее стоящей под дубом. Я заметила ее потому, что она всегда выглядела более естественной и реальной, чем ожидаешь от дорого одетой женщины.
Она сказала, что ее зовут Э., а потом сказала, что она мама Н. Ее сын учится вместе с моим, они приятели. Так что мы сразу оказались заодно. Мальчики постарались.
В отличие от мамаш с бегающими глазами Э. смотрела прямо на меня. И я почувствовала, что она видит меня. Я сказала:
– Может, мне стоит написать в блоге о том, что я вечно забываю взять зонтик.
Видно было, что ее заинтересовало, что я веду блог. Она ответила:
– Возьмите вот этот. Держите. Это эксклюзив. Пилотная модель. Мой босс заказал его в филиале компании, потом ему не понравилось, и он отменил заказ.
– Не могу, – сказала я, – тем более если это единственный экземпляр.
– Прошу вас, возьмите. Слушайте… вы не заняты? Может, поедем ко мне? Это совсем близко. Мальчики могут поиграть. Я сварю им горячий шоколад. А мы выпьем по бокалу вина. Моего мужа не будет дома еще пару часов.
Я на своей машине последовала за Э. к ее дому: несколько миль от школы. Дом Э. выглядел как журнальная картинка, хотя был гораздо более стильным и элегантным, чем дома из журнала, в котором я работала. Большой старый георгианский особняк, величественный, полный отлично отреставрированной мебели середины века. На стенах висели рисунки и картины известных художников.
На каминной полке стояла фотография двух девочек-близняшек. Не буду говорить, кто автор, потому что не называю в этом блоге имен, известных всем и каждому. Мне показалось, что делать такой снимок центром гостиной – странный выбор. Но Э. гордилась фотографией; ее гостиная была на порядок интереснее всего, что я видела в нашем городке. Для дома, в котором живет маленький ребенок, это место было исключительно опрятным, почти как декорация. Мне стало легче, когда я заметила, что в комнате Ники такой же бардак, как и у моего сына.
Э. сказала, что ее уборщица М. отвечает за то, чтобы содержать дом в идеальном порядке. Э. сказала: не знаю, что бы я без нее делала.
Вещи, которые выбрала Э. для украшения своего дома, понравились бы моему мужу. Каждый нож, каждая вилка, каждый стакан, каждая подставка под тарелку и каждая салфетка были выбраны вдумчиво и тщательно. Я восхищаюсь такими людьми. Как они точно знают, что купить и как сделать свой дом совершенным. У нас такой выбор делал мой муж, я с радостью предоставила ему это. А моя мать надела бы пластиковые чехлы на кресла, если бы мы с папой не задразнили ее.
Мальчики ушли играть. Мы с Э. открыли бутылку вина и начали разговор, который продолжается по сей день.
Э. переехала сюда год назад. Ее муж британец, работает на Уолл-стрит. Они с мужем и сыном всегда жили в Верхнем Ист-Сайде. Э. не выносила других мамаш, дни совместных игр, постоянную гонку – у кого больше денег, у кого дороже одежда, кто провел отпуск на эксклюзивном лыжном курорте, а кто – на Карибских островах. Они с мужем надеялись, что жизнь в сельской местности будет не такой напряженной для них и более здоровой для их сына. И они были правы. Я думаю.
Когда Э. спросила, чем занимается мой муж, и увидела выражение моего лица, она сказала – до того, как я успела произнести хоть слово – о, прости! Она по моему лицу прочитала, что произошла какая-то трагедия, но она переехала сюда совсем недавно и не слышала об аварии. И я подумала, что вольна сама решать, когда, где и что я хочу сказать о катастрофе.
Я рассказала ей все только перед Днем благодарения. Мы с Э. смотрели, как ребята вырезают картонных индеек и наклеивают на них бумажные перья, и я рассказывала ей свою трагическую историю. Э. расплакалась над моей потерей – это были слезы сострадания и глубокой печали. Она сказала, что хотела бы пригласить меня на День благодарения, но они решили воспользоваться каникулами сына, чтобы навестить мать мужа в Англии.
– Ничего, – сказала я, – мы с Майлзом еще будем здесь, когда вы вернетесь.
С тех пор так и пошло. Я восхищалась Э. – тем, как много она работает, тем, что она сказочная мать и старается быть хорошей женой и хорошим другом – и тем, что она делает это изящно, чарующе неотразимо. И я знала, что она восхищается моим блогом. У меня не было друзей с начальной школы. Лишь у немногих – и какие же это счастливцы – есть дар дружбы, и оказалось, что у нас обеих он есть. Мы подхватываем друг за другом фразы и смеемся одним и тем же шуткам. Нам нравятся одни и те же фильмы с Фредом Астером и Джинджер Роджерс. Я читаю, или пытаюсь читать, ее любимые детективы – если они не слишком страшные. Вся моя жизнь, кажется, стала ярче. Я с большей терпимостью отношусь к себе и сыну, когда знаю, что смогу разделить ежедневные радости и горести с другим взрослым.
На первый взгляд мы очень разные. Э. стильная, с дорогой стрижкой. Я стригусь у чудесной молодой женщины в городке (раньше она работала в Нью-Йорке), но иногда между визитами в парикмахерскую проходит слишком много времени, и мои волосы выглядят так, будто я стригла их сама. Э. одевается в дизайнерские вещи, даже по выходным. Я, в свою очередь, заказываю вещи, в которых уютно – длинные юбки и туники – через интернет. Хотя под внешними различиями, на гораздо более глубоком уровне, мы с Э. очень похожи.
Естественно, она читает мой блог и не устает восхвалять меня за то, что и как я пишу. За смелость и щедрость делиться тем, какое захватывающее приключение – материнство. А я говорю ей вещи, каких не говорила даже своему мужу. Какое великолепное чувство: дать выход чему-то, что ты так долго держала в себе. Знать, что есть кто-то, кто поймет и не осудит.
Дружба с таким человеком, как Э., вернула мне веру в наши сверхвозможности: в способность мам быть по-настоящему вместе. Мы можем быть друзьями. Настоящими друзьями.
И я хочу посвятить этот блог своей лучшей подруге, Э.
Э., это тебе.
С любовью, Стефани
11
Стефани
Ставя ссылку на пост о том, как подружилась с Эмили, я старалась не перечитывать его. Но не смогла удержаться. И, как я и боялась, это чтение довело меня до слез.
Я вспомнила одну незначительную деталь, на которую я – тогда – не обратила внимания. Эмили говорила о зонтике, который она мне подарила – зонтике с уточками, который я сейчас убрала в сарай, потому что воспоминания о первых днях дружбы причиняют мне боль, – что он существует в единственном экземпляре. Но когда я в тот день приехала к ней, то заметила в передней стойку для зонтиков, в которой было с дюжину таких, с уточками. Стойка выглядела почти как произведение искусства. Конечно, тогда – когда мы только что познакомились, я не спросила у Эмили, что это значит. А потом я забыла об этих зонтиках. Но сейчас ломаю над ними голову. Может, я не поняла ее тогда, неверно услышала? Лгала ли Эмили насчет того зонтика? Но зачем лгать, если правда выяснится, как только я переступлю порог ее дома?
