— Он только-только заснул, не надо сейчас!.. — прошелестел голос Виктории Павловны.
Мария перехватила вопросительный взгляд сыщика и сказала:
— Это муж Анны. Точнее, бывший. А Эдик, мальчик в бейсболке, их сын.
— Вот как? Это его фамилия Кристаллер? И что, они не живут вместе?
— Это первый муж, — устало пояснила Мария. — Они давно в разводе. А Кристаллер — фамилия второго мужа. Он немец.
— То есть Анна официально замужем во второй раз?
— Нет, она вдова. Герр Кристаллер умер. Ах, Гуров, я не знаю всех этих подробностей! — с просьбой в голосе воскликнула Мария. — Наверняка найдется человек, который просветит тебя гораздо лучше, чем я. Я чувствую себя совершенно разбитой и мечтаю добраться до подушки. Да и вообще, разве ты ведешь это дело?
— Прости, профессиональная привычка, — сказал Гуров.
Карасев действовал, как и обещал, быстро и четко. Опрос каждого человека длился недолго. Эксперт снимал отпечатки пальцев, напоминая хорошо налаженный автомат. Все переносили эту не слишком приятную процедуру по-разному. Кто-то брезгливо морщился, старался поскорее вытереть пальцы платком или салфеткой. Кто-то молчал и послушно подставлял руки эксперту. Оперная дива в меховом боа чуть не завизжала, боясь, что ей сломают ноготь. После снятия отпечатков гости с перепачканными пальцами подходили к двери и отправлялись мыть руки в туалетные комнаты.
Гуров знал, что всех этих людей, во всяком случае большинство из них, допросят повторно, когда следователь проанализирует полученную информацию и начнет строить версии и искать дополнительные свидетельские показания. Понимал он и то, что следователю придется нелегко. Учитывая специфику занятий этих людей, застать многих на месте просто не получится. А это, конечно, затянет расследование.
Дошла очередь до Марии. Она совершенно спокойно поднялась и направилась в сторону Карасева, держа спину прямо, а голову высоко.
Анатолий Петрович, который все еще стоял у дверей, не зная, куда сесть и, кажется, не желая ни с кем общаться, нерешительно посмотрел на освободившийся стул.
Он подошел к Гурову и спросил:
— Вы разрешите ненадолго присесть, пока ваша дама занята?
— Да ради бога. — Сыщик пожал плечами.
Неожиданное соседство было полковнику даже на руку. Оно давало ему возможность задать Анатолию Петровичу несколько вопросов.
— А вам, простите, кто сообщил о несчастье? — спросил он.
— Что? — Анатолий Петрович очнулся от своих мыслей. — Вика мне позвонила. Виктория Павловна, — поправился он. — Пришлось вернуться. Хорошо, что далеко уехать не успел. Меня, собственно, больше всего волновал Эдик. Это наш с Анной сын, — пояснил он. — Парень впечатлительный и очень ранимый. Но Виктория сказала, что ей удалось уложить его в постель. Вот и хорошо. — Он вздохнул и прошептал, качая головой: — Господи, какая нелепость! Я никак не могу отделаться от ощущения нереальности происходящего. Мне как будто снится дурной сон!
— Вы давно расстались с Анной? — спросил Гуров.
— Восемь лет назад. Она тогда уехала в Германию.
— А Эдик? — осторожно спросил Гуров.
— Поначалу отправился с ней. Ему тогда было четырнадцать. Но через четыре года он вернулся, сказал, что ему скучно в сытой благопристойной Германии. К тому же сын повзрослел и уже не так нуждался в матери. Мы договорились, что он станет жить со мной. К матери Эдик, конечно, ездил раза два в год. Да и она частенько бывала в России, так что нельзя сказать, что они надолго разлучились.
— Но вы сохранили с бывшей женой хорошие отношения?
— Да! — Анатолий Петрович закивал. — Мы с ней и расставались не врагами. Наши семейные отношения к тому времени себя исчерпали. Любовь прошла, но уважение осталось. А тут как раз подвернулся хороший человек, я имею в виду Германа. Анна приняла его предложение. Я и сам ей советовал так поступить. Мы с ней регулярно переписывались и перезванивались. У нас ведь общий сын. Такое связывает людей на всю жизнь. Так что к чему нам ссориться?
— Надо же, нечасто встретишь такие взаимоотношения между бывшими супругами, — заметил Гуров.
— Нормальные отношения, — заявил Анатолий Петрович и пожал плечами. — По-моему, именно так и должны поступать нормальные люди в случае развода. А что, было бы лучше, если бы между нами пылала взаимная ненависть, мы спекулировали бы сыном, настраивали бы его друг против друга? По-моему, это отвратительно!
Гуров помолчал, потом все-таки решился спросить:
— О чем вы разговаривали сегодня с Анной?
Анатолий Петрович впервые за время разговора внимательно посмотрел Гурову в лицо.
— Простите, а вы кто по профессии? — поинтересовался он в свою очередь.
Вместо ответа полковник достал служебное удостоверение, которое носил с собой постоянно, даже на неофициальные мероприятия.
— Но я здесь обычный гость, — пояснил он. — Просто в силу профессиональной привычки вас расспрашиваю. Если не хотите, можете не отвечать.
— Нет, отчего же! — Бывший супруг Анны покачал головой. — Тут скрывать нечего. Мы говорили об Эдике. В его поведении были моменты, которые беспокоили Анну. Сами знаете, двадцать лет — такой возраст!.. К тому же Эдик довольно инфантилен, его подростковые заскоки несколько затянулись. Это и я сам признаю. Поведение парня порой оставляет желать лучшего. Анна в этот приезд пообщалась с ним и сегодня советовалась со мной, как лучше поступить. Она даже хотела забрать его с собой в Германию после постановки мюзикла. Я обещал подумать. Мне нужно было завтра лететь в командировку. Теперь, конечно, останусь здесь.
Он словно вспомнил, что Анны больше нет. С ее смертью становятся бессмысленными размышления на тему переезда в Германию, да и вообще все, что было связано с ее планами. Анатолий Петрович впал в какое-то угрюмое настроение. Он поглядывал в окно, за которым было уже совсем темно. Время близилось к полуночи.
— А чем занимается Эдик? — спросил Гуров, заметив, что Мария уже освободилась и направилась мыть руки.
— Он поет. — Анатолий Петрович несколько оживился. — Записал два альбома, иногда ездит с гастролями по городам.
— Даже так? Талантливый парень?
Анатолий Петрович неопределенно покрутил рукой и ответил:
— Способный, я бы сказал. Но ленивый. Ведь чтобы развить талант, каким бы он ни был, нужно много заниматься. А Эдик этого не делает. Вот он и застрял на своем уровне. Ладно, это сейчас неважно!
К ним направлялась Мария, на ходу вытирая влажные руки салфеткой. До конца отмыть черную краску ей так и не удалось, да она и не пыталась это сделать. Гуров понял, что его жена и впрямь смертельно устала, и поднялся.
Анатолий Петрович тут же освободил ее стул, извинился и отошел в сторону. Гуров взял Марию под локоть и повел к двери, намереваясь отправиться домой. Отпечатки его собственных пальцев, разумеется, хранились в картотеке МВД. Да и вообще следователь и оперативники гораздо быстрее могли найти его, чем кого-либо иного из тех людей, которые сейчас здесь присутствовали.
Однако майор Карасев быстро перепоручил очередного опрашиваемого одному из своих подчиненных, догнал его возле двери и проговорил:
— Одну минуту, Лев Иванович! Мне бы хотелось кое-что уточнить.
— Маша, спускайся и жди меня в машине. — Гуров протянул супруге ключи от своего автомобиля, она молча взяла их и пошла к выходу.
— Вот какое дело, — начал Карасев. — Вы ведь были в комнате, где ее убили, верно?
В ответ Гуров лишь молча кивнул.
— Понимаете, мы так и не нашли оружие, — поделился с ним Карасев. — Да и гильзу тоже. А это значит, что они либо здесь, либо их кто-то увез. Кто-нибудь покидал дом за это время?
— Нет, — твердо ответил Гуров. — Уезжал только некий Анатолий Петрович, бывший супруг Анны Кристаллер, но это было еще до убийства. А вернулся он только сейчас.
— Это точно? — живо уточнил Карасев.
— Абсолютно, — кивнул Гуров.
— Где же он может быть?.. — пробормотал Карасев, явно имея в виду пистолет. — По-хорошему, надо бы всех обыскать, а у меня постановления нет. Я был вызван сюда спешно, по телефону. А попробуй обыщи их без постановления — такой хай поднимут! Особенно эти фифы. — Он покосился в сторону гламурных особ разного возраста.
Гуров не зря отметил, что Карасев был хорошим профессионалом в своем деле. Он не только умел собирать улики и показания. Майор был хорош тем, что не гнушался прислушиваться к советам опытных людей. Именно к таковым он относил Гурова, с которым сейчас делился и ждал от него поддержки.
Карасев не вставал в позу, не кричал с явным вызовам: «Это мое дело, и я его веду». Он вообще не совершал ошибок, свойственных людям амбициозным, претензии которых зачастую построены на комплексах и неуверенности в себе. Карасев ждал от Гурова чего-то дельного, что могло бы ему помочь. Полковник не мог этого не оценить.
