– Ой, девочки! На океане, даже на Ледовитом, под шум прибоя он объяснялся мне в любви, а потом, прижав руки мои к своей груди, опустился на колени и, стоя на коленях, убеждал меня выйти за него замуж, потому что я… только я… только я нужна ему… Только я!
Маша язык проглотила, Люся, параличом охваченная, забыла все слова. Потом разом девчонки выпалили:
– Когда едете?
На катере из команды, которую ожидал увидеть Юрий, было всего два человека – капитан и моторист. Капитан глянул на него, потом на его довольно объёмистый рюкзак за спиной, потом на Есю, стоявшую рядом, глаза его заметно оживились, когда скользнули по ладной фигуре девчонки, по обтягивающим бёдра джинсам, потом влажные губы спросили:
– А у меня что-то нет на вас плацкарты?
– Мы от Сергея Ефимовича, – сказал, сгорая от стыда за такие слова, Юрий.
– А-а, – протянул тот, – вона как! – и дыхнул на Юрия острым, явно свежим, запахом водочного перегара, – Ну-у… раз от Сергея, да ещё Ефимовича… проходите. Сидеть где будете – внизу или вверху?
– Нам без разницы, – сказал Юрий.
– Тогда садитесь без вашей разницы, – согласился капитан и явно качнулся.
Еся при этих словах очень как-то доверчиво и очень беззащитно ухватилась за локоть Юрия двумя руками, сумка на её плече качнулась и слетела вниз. Юрий взял сумку, забросил себе за спину и кивнул Есе на трап:
– Сможешь?
Она прошла первой по качающемуся трапу, тут же нашла место на корме, на боковой лавке. Юрий присел рядом, рюкзак и девчоночью сумку поставил у себя в ногах.
Катер был совсем небольшой, с десяток мест было в кабине, на корме две лавки, где могли уместиться по три человека на лавку. Сидел катер довольно низко, до воды можно было дотянуться рукой. Пассажиров было всего восемь человек. Три частных предпринимателя, среднего возраста, пёстро разодетые, выехавших на выходные водки попить да в какую-нибудь живность пострелять; пожилая пара – муж с женой, что работали на заказнике подсобниками, по говору очень походили на коми, или как за Обью говорят – зыряне, лет по семьдесят обоим, да Юрий с Есей.
День выдался погожий, тёплый. Очень походило на бабье лето. Небо по всему горизонту синело чистотой. Ветер почти не гулял, воздух был спокоен и умиротворён.
Катер ещё не отошёл от причала порта, когда на корму вышел один из предпринимателей, мужчина лет сорока, ухоженный, с глазами начальника, в защитном походном костюме, отвёрнутых ниже колена рыбацких сапогах и кожаной кепке сверху – всё было свежее, новое и блестело явным походным шиком и лоском. Он приложил два пальца к козырьку, как это делают герои иностранных фильмов и, склонившись к ним, отчётливо, нарочито громко и выразительно, произнес:
– Дядя Геня меня зовут! А вы, молодые люди, никак на прогулку? Могу сразу сказать, что поездочка ещё та будет, потому лучше держаться меня, со мной не пропадёшь. Верно, «чижик»?
И с этими словами указательным пальцем легонько, игриво и бесцеремонно «щёлкнул» Есю снизу-вверх по носику. Еся дёрнулась корпусом назад, дядя Геня усмехнулся, выпрямился и очень нагло, сально осмотрел Есю. Юрий вначале даже не понял ничего, подумал – может, знакомы, может какой работник колледжа, может… Через секунду понял, что незнакомы. Волна ярости, впервые после службы в погранчасти, окатила его по самую голову, голова загорелась, глаза вспыхнули, и он холодно, спокойно произнёс:
– Дядя, ты для начала руки в штаны себе засунь. И там привяжи покрепче. А то пальцы поломаешь.
– Да ты что, малыш? – удивился дядя Геня, но глаза как-то метнулись в сторону кабины, где устроились друзья, – Ты суръёзно? – поковеркал он слово.
– Да ты даже не представляешь, как для тебя с этой минуты всё может стать серьёзно. Потом захочется взад вернуть (сказал специально грубо и пошло), да не получится. Процесс, дядя, необратимый.
– Мальчик мой, – хотел взять его двумя пальцами за ворот куртки тот, но не успел, Юрий мгновенно перехватил его два пальца, сжал в кулаке и чуть надавил вниз, взяв, что называется, на излом… дядя Геня подался вперёд, качнулся, ноги слегка согнулись в коленях, лицо его переменилось и сразу покраснело. Юрий легко поддал носком сапога ему в подколенную чашечку, и дядя Геня мигом оказался на коленях перед Есей. Она ещё больше отшатнулась на спинку лавки. Здесь Юрий пальцы опустил, тот тяжело поднялся, глаза сверкнули, рот перекосился и сделал глубокий резкий выдох… Сразу не было понятно, что хотел сделать дядя Геня, но из кабины вышел второй мужик, чуть моложе на вид и крикнул:
– Генка! Водка стынет, сколько тебя ждать можно?
– Иду, Лёха, иду, – милостиво согласился дядя Гена покинуть корму катера.
У самой кабины обернулся, хитро улыбнулся Юрию и сказал злобно:
– Так мы вместе едем, остановок не будет, не сойдёшь – не выпрыгнешь, ты хоть это понял? – потом очень тихо добавил, – Щегол.
Едва он скрылся, как Еся тут же повернулась к Юрию, сказала взволнованно:
– Зря мы поехали, здесь плохие люди. Надо вернуться. Давайте скажем капитану, что мы передумали?
– Да всё будет хорошо, – успокоил он, – обещаю. По меньшей мере, обещаю, что этот тип нас волновать не будет. Такие страшными только кажутся, подонки всегда трусливы, как бараны. Да и почему мы должны сходить с катера, а не они? – он посмотрел на Есю.
Еся тяжело и протяжно вздохнула. Юрий наклонился к ней и сказал очень убедительно, по-мужски:
– Представь, что мы потом будем друг другу говорить, как вспоминать нашу первую поездку, если даже в глаза друг другу будет стыдно смотреть за такое малодушие?.. Мы сильные. Я с тобой.
Еся вздохнула ещё раз, глянула искоса на Юрия и спросила хитро:
– А что, будет и вторая поездка?
– Обязательно.
– А когда будем в глаза друг другу смотреть?
– Н-ну… я не знаю, – Юрий плечами простецки пожал, – может, через год?
– Почему так долго?
Юрий уставился глазами в дощатый пол катера, осмысливая, как ему понимать такой вопрос, потом сказал уже на всякий случай:
– Я про то… что… через год, день этот сотрётся в памяти, а наша шаткость духа, она останется в памяти, вспоминать будет нечего, а если и есть, так стыдно будет.
– У тебя есть запасное ружьё?
– Нет. Я и это взял, только так, на всякий случай. Вроде как посмотреть едем?
Катер забурлил винтами, быстро набрал скорость и вышел почти на самую середину Оби. Река была пустая, на открытом пространстве дул ветер, течение самое противное – рябь такая, что волна достигала двух баллов. Судно регулярно кидало волной по сторонам. Капитан стоял у штурвала в кабине катера, иногда к нему подходил «дядя Геня» и подносил «рюмку водки». Капитан уверенно опрокидывал её в глотку, не закусывал, упрямо, истерично выкатив глаза вперёд, вёл свой корабль вниз по течению.
Часа через полтора спуска по реке, пошли многочисленные протоки с обеих сторон. Юрий и Еся так и сидели всё это время на корме, в салон не заходили. К ним несколько раз выходила пожилая пара коми-зырян, приглашали закусить, но молодые люди отказывались. Тогда дедушка вынес им на корму два жареных куриных окорока с хлебом на газете, сказал громко:
– Что ж вы не едите? Надо кушать.
Юрий пробовал отказаться, сказав, что у них есть, но мужчина сунул еду прямо им на колени, рукой махнул и заковылял в кабину катера.
Через час он вышел снова, как-то тревожно огляделся вокруг, словно в этой однообразной местности можно было что-то отличить. Повертев головой, спросил Юрия, склонившись к нему корпусом:
– Тебя как звать?
– Юрий.
– Меня звать Григория, – представился он совсем беспокойно, – просто Григория. Лучше на «ты», мне так привычнее. Юрий, мы ведь вот сейчас проехали тут маленькую берёзку, так? С этого края?
– Не видел.
– Перед протокой стояла? – и он указал на ближний левый берег реки.
– Была берёзка, – сказала Еся, – подальше от неё ещё две стояли.
– Ну, так я же ему говорю, что он проспал протоку, повёл нас дальше по реке! – возмутился он, – Пьяный дурак!
С этими словами скрылся в кабине. Через минуту оттуда стал слышен крик, брань, голосов было вначале два, но скоро стали орать все, кто был в кабине, после чего «дядя Геня» и ещё один его товарищ вывели на корму Григорича под руки, посадили на лавку напротив Юрия и Еси и, погрозив кулаком, сказали:
– Здесь сиди и тухни!
– И к дяде капитану не лезь со своими советами, ты здесь никто! – напомнил дядя Гена, – Тоже мне… п-повар лосиный! А капитан знает, куда нам ехать. Пошли, Лёха, капитану налить надо, стресс снять.
Григория испуганно смотрел на них и не отвечал. Предприниматели ушли, Григория опять стал оглядываться и произнёс безысходно:
– Точно ушли дальше. Вот дураки! Он пьяный, не соображает ничего, а они его защищать!.. Ничего не изменилось, у кого власть и деньги, тот делает, что ему хочется, – тяжело вздохнул он.
– Вместе пьют, потому защищают, – сказал Юрий, ощутив, что во время появления двух предпринимателей на корме, Еся почти вжалась в него своим телом.
