– Вместе пьют, потому защищают, – сказал Юрий, ощутив, что во время появления двух предпринимателей на корме, Еся почти вжалась в него своим телом.
– Погибнем, – сказал Григории.
Юрий не нашёлся что ответить, Еся тоже промолчала. Через пару минут на корму вышла супруга Тригорина, села рядом с ним, сказала:
– Пролетели мимо, прав ты, Тригорин, я поначалу-то и не заметила, теперь вижу – не наши места.
– Это тётя Настя, – сказал Тригорин громко, – а это Юра, а тебя как? – глянул он на Есю. Она сказала своё имя. Тригорин, сквозь шум винтов, на удивление услышал.
– Еся? Это ты у нас по-какому? По-ненецки?
Наконец капитан приметил какую-то протоку, и катер лёг на левый борт, река осталась позади. Протока была не очень широкая, но явно очень глубокая. Вода в ней была тёмная, немного мутная, похожа на обскую, но без волнения и ряби на поверхности. Катер шёл, как по зеркалу, оставляя за собой расходящуюся треугольную полоску развода.
На корму вышел дядя Геня, огляделся вокруг, словно ничего особенного среди пассажиров и не произошло, сказал, как крикнул:
– Вот они и угодья! А ты тут брехал – проехали мимо! – глянул на Григорича и презрительно сказал ему одному, – К-комяк!
Тётя Настя при этих словах с ненавистью посмотрела на дядю Теню, но смолчала. Юрий не вмешался, Еся отвернулась в сторону.
Через полчаса на нос катера вылез сам капитан, встал там, приложил руку к козырьку капитанской фуражки и стал смотреть. Смотрел долго, ничего не высмотрел, спустился на корму, посмотрел отсюда, сказал что-то и ушёл в кабину. Катер здесь резко, на всём ходу, наклонился на левый борт, хотя и шёл ближе к левому берегу, и заложил такой вираж, разворачиваясь в обратную сторону, что чуть не зачерпнул воды бортом. Почти развернувшись, он крепко добавил обороты, винт сзади выбросил буруны пенистой воды, катер просто рванулся вперёд, здесь же гулко обо что-то ударился под водой, под бортом резко треснуло, как разорвало… Катер зарылся носом в воду так, что даже вытащил на поверхность гребной винт… все, кто был на корме, полетели в воду, судно мигом остановилось… через две секунды очень быстро, без лишнего шума и пузырей, катер пошёл ко дну.
От удара Юрий и Еся перелетели через весь катер вместе и вместе плюхнулись в холодную воду речной протоки. Юрий вначале, в суете, не сообразил, что делать? До берега было не более десяти метров. Прямо перед ним ещё плавал его рюкзак своим хвостиком завязки вверх, Юрий ухватил его, быстро повернулся, увидел в метре от себя Есю, голова её была мокрая, сама перепуганная, сумки с её поклажей рядом не было. За Есей бултыхали руками Григорич с тётей Настей. В руках Григорича бился о воду маленький вещмешок. Юрий без слов ухватил Есю за руку и потащил вместе с рюкзаком к берегу. Через пару метров, рюкзак свой швырнул изо всех сил на берег. Получилось. Они добрались до земли. На берег Юрий вывел Есю за руку. За ними, тяжело дыша, вылезли Григорич и тётя Настя. Берег был обрывист, и вода здесь сразу начиналась с глубины. На берегу они вновь глянули друг на друга, Юрий спросил:
– Жива?
Еся кивнула, оглянулась назад, сказал испуганно:
– А остальные?..
По воде к ним плыли две головы сразу. Юрий узнал в одной дядю Геню, в руках которого тонул и тянул и его на дно массивный рюкзак, вторая голова принадлежала Лёхе. Тут же за ними показались ещё две головы. В одной Юрий признал третьего предпринимателя, в последней, по тельняшке, определил моториста катера. Тот, что предприниматель, явно только-только выпустил из рук голову моториста, похоже, вытаскивая его из воды наружу за волосы. Капитана видно не было. Все четверо быстро гребли к берегу.
– А капитан где? – крикнул им Юрий, словно они могли что-то сейчас видеть или соображать.
– А, да пошёл он в баню, твой капитан! – ответил дядя Теня, отфыркиваясь от холодной воды, загребая по собачьи и толкая рюкзак перед собой под водой, – Рванина, пить не умеешь, что берёшься? Сволочь! Приплыли, называется!
Через полминуты все выбрались на берег. Капитан так на воде и не появился. Юрий быстро стянул с себя сапоги, быстро вошёл в воду, быстро выплыл на место гибели катера и там ловко, изогнувшись телом, нырнул на глубину. Вода сомкнулась над ним, и на берегу как-то стало в природе тише. Все сидели на рыжем мху, смотрели на тихую гладь реки. Прошла минута, Юрий не появился.
– Вот дурак! – сказала дядя Геня громко, для всех, – Гер-рой-геморрой! Туда же!.. Показал себя и пропал! Да и хрен с ним! – глянул на Есю, тут же, – Меня-я держись!
Тут над водой с шумом возникла Юркина голова, за ней показалась безжизненная голова капитана. Дядя Геня крикнул ему:
– Дохлый?
– Не знаю! – отплёвывался Юрий, подтаскивая тело капитана к берегу. Григорич и тётя Настя тут же подошли к воде, чтобы помочь вытащить человека на берег.
– Да он сдох уже, что ты его таскаешь? Отдай рыбам! – насмешливо спросил-посоветовал дядя Геня, глянул на своих друзей, что сидели и тяжело дышали рядом с ним, – Верно, Лёха?
Тот, что был Лёха, промолчал. Третий друг сказал примирительно:
– Ладно тебе, может ещё откачать можно?
– Ты чего, Костик? Этот хрен тебя чуть не угробил! Водила речной телеги!
– Не кричи, – сказал Костик как-то уверенно, и дядя Гена мигом замолчал.
Юрий вытащил тело капитана на берег, Григорич тут же стал ему щупать пульс, тётя Настя хватала себя за челюсть, что-то причитала. Юрий быстро подложил свою куртку под шею капитана, чтоб лицо смотрело назад-вверх, стал делать искусственное дыхание, крикнул Григоричу:
– Дыши ему в рот!
Григорич припал губами ко рту капитана. Дядя Геня увидел и рассмеялся:
– Ты, Григорич, его ещё в зад поцелуй! Может, очнётся?
Через минуту, вторую, капитан не очнулся, через минут пять усилий, Юрий обессиленно сел рядом, Григорич посмотрел на него и сказал:
– Поздно. Много воды нахлебался… или сердце слабое, не крутит мотор. Однако хоронить надо.
Юрий поднялся, надел сапоги, рюкзак открыл, глянул туда, стал молча доставать кое-какие вещи, намокнуть ничего не успело. На свет появилось ружьё, что-то из одежды запасной. Потом Юрий осмотрелся вокруг, спросил одну Есю, как старшую:
– Что скажешь, где костёр будем разводить?
– Да вон на пригорке, – кивнула она в сторону от реки, – ветер слабый, может, там дует немного? Да и надо, чтоб огонь с воды виден был.
Дядя Геня тоже проверял свой рюкзак, вытаскивая на свет оружие дорогое, столь дорогое, что на нём блестела инкрустация. Ружьё было пятизарядное, с коротким и от этого каким-то хищным стволом. После вытащил две литровые бутылки водки, положил осторожно на мох, какие-то многочисленные консервы, что-то ещё… Глянул насмешливо на Юрия и сказал:
– Ну что, молодой, доказал всем, какой ты храбрый и отчаянный парень? Поупражнялся с трупиком? Спас-сатель! Не умеешь – не берись!
Юрий без слов собрал все вещи обратно в рюкзак, закинул его себе на плечи и пошёл с Есей вверх на пригорок, где она решила развести костёр. Григорич с тётей Настей, не сказав ни слова, также поднялись и пошли следом. Дядя Геня всё проверял вещи из рюкзака, остальные молчали. Моторист не знал, к кому примкнуть, пьян он не был, явно в гибели катера не виноват. Лёша и Костик поглядывали на ушедших, потом на друга Гену, наконец, Костик сказал:
– Может, не стоит нам так, Гена?.. Всё же одни здесь… друг за друга держаться надо.
– Костя, – остановился перебирать своё барахло Гена, – мы в экстремальной ситуации. В экстремальной ситуации, чтоб не сдохнуть, нужен один лидер. Я лично в этом салаге, у которого вместо мозгов каша, лидера не вижу. Что он сделал? В речку нырнул? И что? Так он дурак!
– Почему дурак? Человека хотел спасти.
– Спас?! – в упор глянул на товарища Гена, – Спас?.. А если он завтра воспаление лёгких получит за своё выёживание, нам что? Лечить его? Ты будешь его лечить? А если нам потребуется сто километров обратно пешкодралом пыхтеть?! Ты его на себе понесёшь? Поступки надо совершать осмысленные, Костя, а не выставлять себя перед бабой! Хочешь идти ему сапоги нюхать – иди! Такие как он… через час сами будут хныкать и советов спрашивать. Слышал его вопросик бабе своей – костёр, где будем разводить? – попробовал он передразнить голосом Юрия.
– Тоже мне – мужик! Блоха!
На возвышенности Юрий разобрал рюкзак, повесил его сушиться на ветки высокой тонкой ивы, вещи разложил на мху. Еся осмотрелась быстро вокруг и ушла с тётей Настей поодаль, где среди чахлых деревцев и высоких кустов тальника виднелись остатки сухостоя. Там сразу затрещали сухие ветки. Григории походил вокруг Юрия, походил, губами пожевал, словно сказать что-то хотел да побаивался, да и спросил:
– А что, патроны-то есть у нас?
– Да, есть десять штук. Так взял, на всякий… картечь.
Он глянул на ружьё своё, тут же поднял его, нашёл патроны, зарядил ружьё, а оставшиеся боеприпасы прямо так, россыпью, рассовал по карманам.
