и шафраном». Какие там грибы?
– Это смесь оволи и шитаки, – ответил стюард индусу.
– Оволи? Я думал, знаю все грибы в мире, — вмешался шеф с тоном, компрометирующим знания меню стюарда.
– Оволи. Это грибы из Ломбардии, — с достоинством ответил стюард шефу.
– Хорошо, пусть будет так. Бобы и грибы, – окончательно определился Агуршди.
– Вы вегетарианец? – поинтересовался у индуса стюард.
– Да.
– В грибах соус на основе сливок и мясного бульона. Куриного.
– Куриный я стерплю. Я не ортодоксальный.
– Мне тоже грибы. Как Вы сказали? – спросил шеф.
– Оволи и шитаки, – ответил стюард.
– Вы рискуете. Он известный шеф. Со звездой Мишлен, – пошутил Агуршди. – У вас как раз статья о нём, — в доказательство индус вытянул край бортового журнала из кармана кресла.
– Очень приятно, месье Саджер.
Шеф удивлённо и с улыбкой посмотрел на стюарда. Тщеславие прочно водрузило флаг над захваченным разумом.
– Вы знаете моё имя?
– Я как раз вчера читал статью. Обязательно посетим ваш ресторан с друзьями. Они «фуди». Запись теперь за два месяца вперёд?
– Я оставлю вам свой контакт.
– Это запрещено правилами компании. Я запишусь. Думаю, до конца лета ничего не случится, кролики останутся. Итак… Бокал Филиппона и грибы Вам, и бобы и грибы – Вам.
– И бокал… – замялся Агуршди.
– Филиппона, – вежливо напомнил стюард.
– Филиппона! У них в предках наверняка был некий Филипп, — снова пошутил Агуршди.
Ланч оказался более чем приличным. Медиум был устроен как вполне самостоятельная натура и не нуждался в одобрении вкуса известным шефом. Он решил, что блюда хороши. Шефу, как всегда, было сложно договориться с собой в похвале чужой работы. Своё эго он решил защищать законами биофизики.
– Как Вам грибы? Вы неохотно их едите, – спросил сосед у шефа.
– В целом неплохо, хорошая работа. Но на высоте из-за давления восприятие вкусов и запахов меняется, это давно доказано. Работу повара лучше не оценивать.
– Но Вы оценили. Сказали: «неплохо», – ответил Агуршди, не отрываясь от тарелки. Грибы, по его мнению, были восхитительны.
– Верно. Я могу сказать даже «отлично». Мне интересно есть это блюдо. Но это… Это, как человеку с очень плохим зрением, который забыл очки… Судье, например… Судить… Фигурное катание. Он поймет, что всё плохо, только когда услышит, как тонкая, худенькая девочка слетела с рук партнёра и с хрустом шлепнулась на лёд. Понимаете?
– Да. Но мне очень вкусно. Я закажу ещё порцию. Считайте, что ваш судья слышит, как весь зал зашёлся в овациях. Раз он забыл очки.
Это был вызов. Что-то нужно было отвечать. Шеф представил маленькое тело индуса, размером с кролика, лежащее на столе. А тюрбан с головой уже лежал в эмалированном ведре, среди окровавленных длинных ушей. «Неужели теперь я буду всегда сражаться с врагами с помощью тесака? Защищаться! Нужно защищаться», – подумал он.
– Вы можете сказать, кем я был в прошлой жизни?
– Да.
– И кем?
– Кроликом.
– Потому что я готовлю кроликов?
Возникла небольшая пауза.
– Вы видели?
– Что?
– Кролика.
– Какого?
– Поки! Розового.
– Я не понимаю Вас.
Шеф встал и открыл полку ручной клади. Клетка с кроликом стояла так, что при всем желании распознать в ней розового кролика не было возможности. «Хорошо, не когда клал чемодан. Раньше», – подумал шеф. – «На регистрации. Или лаунж зоне».
Шеф достал кролика из клетки. Поки был не против.
– И правда розовый. Это особенный цвет. Поверьте!
В этот момент к мужчинам подошла Ши – девочка, стоявшая в очереди за шефом.
– Месье, извините, – обратилась она к Клоду Саджеру, держащему Поки в руках.
– Да. Привет!
– Можно я возьму его? Поки. На час? Я раньше не летала. Мой пёс… – девочка плакала. – Ему, наверное, очень одиноко и страшно без меня. Самолёт всё время дергается. Мы не падаем?
– Нет! Нет. Самолёты всегда так летают, – шеф улыбнулся и передал Ши кролика.
– Он добрый, как Маус! Спасибо! – с детской наивностью отблагодарила шефа девочка.
Ши ушла. Агуршди светился, как лампочка, смотря на шефа.
– Что?
– Как Вы теперь пустите его на суп?
– Это мой домашний питомец.
– Бросьте! Как в это поверить! Вы ведь не маньяк – жить с кроликами и убивать их. Я не верю.
Шеф вздохнул так, как вздыхает отец, которого перед Рождеством дети застали с разложенными коробками на полу.
– И я не верю, что был кроликом.
Много часов полёт проходил, как обычные полёты. Периодически загоралось табло «пристегните ремни», и пассажиры усаживались в свои кресла. В остальное время они гуляли по салону, чтобы размять тело или избавиться на время от назойливого или плохо пахнущего соседа. Командир объявил, что борт пересёк границу Индии, и попросил пристегнуться, ожидалась сильная турбулентность. Клод Саджер всё же решил вернуться к разговору о реинкарнации.
– Вы прочли статью и решили пошутить надо мной? Сознайтесь!?
– Вы о чём?
– О реинкарнации. О прошлой жизни.
– Да. Извините, это шутка.
– Это не смешно.
– Пристегнитесь. Сейчас потрясёт.
– Я слышал, – шеф и не думал пристёгиваться.
– Сейчас нужно.
Самолёт резко дёрнуло в сторону. Шеф пристегнулся.
– Всё же?
– Я прочёл статью и решил пошутить над Вами.
– Не дразните меня.
– Держитесь! – сказал Агуршди и взял за руку шефа. Это выглядело странно.
Шеф посмотрел на темную руку, сжимающую его ладонь. Он хотел возмутиться, но в этот момент самолет бросило вниз, а затем вверх. Несколько пассажиров ударились о потолок и выпали в проход. Борт накренился и начал снижаться. Для пассажиров это было падение. Они кричали. Для пилотов это означало, что самолёт потерял часть управления. Они боролись за управление.
Агуршди держал за руку соседа и тихо бормотал под нос. Шефу ничего не оставалось, как спрятаться от происходящего, закрыв глаза. В темноте обострились другие чувства. Шёпот ударял в его барабанные перепонки, но это были слова на непонятном ему языке.
Тишина заполнила всё пространство. Потеряв почти пять тысяч метров в плохо контролируемом снижении, самолёт наконец выровнялся. Шеф открыл глаза. Раздался голос командира корабля: «Уважаемые пассажиры, наш самолет попал в штормовой поток воздуха. Такое бывает. Управление системами корабля восстановлено. Мы снизились на безопасную для дальнейшего полета высоту и вынуждены совершить посадку в
