– В халате меня домой повезешь?
Ну правда, его план звучит забавно. Ему срочно нужно домой отправить файл, допустим, но это дело двух, максимум пяти минут. Зачем ему тащить меня к себе и устраивать игры с переодеванием, и только потом вести домой. Быстрее было бы узнать где я живу и скинуть балласт, а потом ехать к себе.
Если только он не хочет, чтоб я к нему поехала.
– Называй свой адрес, Богатырева, – хмыкает, не поворачивая головы.
– Файл перестал быть срочным?
Я не знаю, что глобально не так со мной, и зачем мне постоянно нужно его цеплять, но не могу отказать себе в подобном удовольствии.
Послушно называю адрес и ориентиры.
– Путь не близкий, полчаса езды... Автобусом. Этот жеребец минут за 20 справится, конечно, но если файл горит, делай свои дела в первую очередь.
– Адрес называй, тебя не должны волновать мои проблемы. Сейчас позвоню и извинюсь за форс мажор.
– Назвала же, – хмурю брови.
Извлекает мобильник, но прежде сворачивает на обочину.
– Андрей Петрович, файл утром вышлю. Форс мажор. Да, ещё в пути. Льет как из ведра. Машинка пока урчит, но завтра загоню на сервис. Спасибо. Всего хорошего.
Пока он разговаривает по телефону, а я почему–то закипаю. Долбанутая. Человек тебя подвозит, скажи спасибо и помалкивай, а у меня гормоны вовсю играют.
– У меня есть немного времени, чтобы подвезти тебя к дому, – поворачивается ко мне Жданов.
– Я могу хоть тут выйти, чтоб не задерживать.
– Ты испытываешь мое терпение или привлекаешь к себе внимание? – смотрит хмуро.
– Прости, – внезапно изо рта вылетает что–то адекватное. Это что–то новенькое. Обычно там, где появляется он, моя адекватность растворяется в воздухе. – Была тяжелая неделя. Замена у тебя была паршивая, к слову. Не уезжай больше.
Сказала и осеклась. Зря ляпнула последние слова.
Никита посмотрел так пристально, что волоски на руках зашевелились. Он ничего не ответил. Вывел автомобиль на дорогу, а потом включил радио.
Ливень лил как из ведра, была плохая видимость.
– Где твой дом? Постараюсь подъехать ближе.
– Прямо напротив старой церквушки, там площадь ещё небольшая перед ней, и фонтан. Хотя фонтан, похоже, нынче везде.
В этот момент нас подрезали и Никита резко нажал на тормоз, безупречной реакцией предотвратив аварию. Я непроизвольно выставила правую руку вперед, упираясь в бардачок, а левой вцепилась в его руку, которая была на коробке передач.
– Прости, – снова извинилась, убирая руку. И восхитилась, – вау, вот это реакция!
– Надя, тебя сегодня слишком много для меня.
Резко сворачивает в указанном мною направлении, дворники едва срабатывают, а я понимаю, что Никита напряжен до предела.
– Черт! только не это!
Жданов ударяет рукой по рулю, когда мотор автомобиля глохнет.
– Приехали. Тебе здесь рукой подать, беги домой .
Ищет мобильник, с кем–то соединяется, называет мой адрес. И я понимаю, что Никита вызывает эвакуатор.
Как только он кладет трубку, я беру его за руку и говорю настойчиво:
– Пойдем со мной?
Я слышала, что меня слишком много, и мне плевать. Он помог мне, как его теперь бросить?
– Дождешься эвакуатор, едва ли он в такую погоду к тебе за пять минут приедет. Везде аварии и пробки. Погреешься и выпьешь кофе, мотор остынет быстро и твой БМВ перестанет быть таким комфортным.
– Надя, иди домой, – не поворачивая головы, сухо произносит Жданов и вырывает руку.
Мужчина поворачивает голову влево и молчит, прижал локоть в двери, а пальцами подперев подбородок.
– Ладно, – гаркнула настолько холодно, насколько могла. Открыла дверь и вышла в дождь, злая как собака. Упрямый осёл! Почему нельзя по человечески? Почему каждый раз, когда мы пересекаемся, какая–то жесть происходит.
Я действительно быстро добралась домой. Тут же сбросила мокрую одежду, обтерлась полотенцем и надела сухую. Поставила чайник.
Подбежала к окну. Было темно, и заливало, но я видела в фарах проезжающих машин тёмный силуэт никуда не едущей БМВ. А если бы не я, был бы уже дома. Чёрт!
Чайник закипел и я быстро заработала руками, делая пять дел одновременно. Нашла свою влагоотталкивающую куртку, схватила зонт, сумку, вставила ноги в резиновые сапоги и вышла назад в ночь и ливень.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Он вздрогнул, когда я открыла пассажирскую дверь.
– Соскучился? – усмехнулась саркастично, пока закрывала зонт. – Не хочешь идти на кофе, кофе приходит к тебе, – заявила бескомпромиссно, протянув ему термос. – Согревайся, Жданов.
– Зачем ты все это делаешь?
– Я не робот? У меня есть сострадание?
Фыркаю про себя, сдерживая норов. Что за дурацкий вопрос.
– Если бы ты не повёз меня, ты был бы уже дома, а я повалялась бы в больнице с воспалением легких. Тебе было не всё равно. Почему ты удивляешься, получив то же самое в ответ?
Он склоняется и медленно целует меня, руками не касается. А потом злится, оторвавшись:
– Тебе лучше уйти. Это сильнее меня.
13 глава
– Ну, очень жаль, потому что я не уйду, – отвечаю раздражённо, пялясь на его губы, которые только что снова целовали меня.
Чёёёёёёёёёёёёрт. Внутри что–то скулит, пляшет от счастья и умирает одновременно, хоть убей не пойму, почему этот мужчина так действует на меня.
Может мне стоит прислушаться, наконец, к организму, а не к разуму?
Он сохраняет дистанцию, не касаясь меня, а мои руки пускаются во все тяжкие.
– Никита, – ладони ложатся на его лицо и поворачивают его назад ко мне. – Пожалуйста, выпей кофе, пока я не стала силой его в тебя заливать. Ты околеешь.
– Мне работу в Киеве предложили, – прозвучало не в тему.
Точно так же не в тему, как и моё "не уезжай больше". И что я слышу.
В желудке сразу всё собралось в странный тугой ком, а на губах вместо вкуса его губ появилась горечь.
– Я могу уговорить тебя остаться? – спрашиваю в лоб, как всегда. Никогда не умела юлить и врать, в нашей семье этот талант достался не мне.
– Ты за себя переживаешь или за весь наш вузовский коллектив? – слабо улыбнулся.
Палец нежно скользит по его щеке, пытаясь поймать эту мимолётную улыбку, но не успевает. Тянусь вперёд и возвращаю ему поцелуй, тот самый, из клуба, который мне все планы запорол и перевернул всё с ног на голову.
Отрываюсь от его губ лишь, когда чувствую, что лёгкие начинают просто гореть от нехватки кислорода. Жадно хватаю воздух ртом, уткнувшись лбом в его длинный нос. Проезжаю по нему своим носом и улыбаюсь:
– Самая сексуальная часть твоего тела находится у тебя на лице, ты знал?
– Надь, я должен извиниться.
– За что?
– За свою ошибку. За то, что потерял голову, увидев в тебе ту, с которой летом провел два жарких дня. Небольшой ни к чему не обязывающий флирт и секс. Теперь понимаю, что практически изнасиловал тебя там, в подсобке. Но самое страшное...я ни капли не жалею, что так вышло. А в тот второй раз я хотел тебя настолько, что едва с ума не сошел. Впрочем, сошел, когда ты с ним уехала. А я потом видел тебя в этом окне...он сжимал твою грудь и целовал.
Я слушала очень внимательно, слишком. Обдумывала всё, что слышу. Его извинения были кстати, потому что это действительно было так, как он говорит. И у нормальных людей, в нормальных отношениях, так быть не должно. Но где мы с ним, и где нормально?
А вот вторая часть немало будоражила. Поджала губы и закатила глаза. И смысл три раза допытываться было, где я живу и тратить время помирающего двигателя, если он итак знал. И уже бывал здесь.
И видел. Чёрт, не то, что надо видел.
Бедному рулю снова досталось, а я продолжала сидеть молча ещё какое–то время, пытаясь из всего шума в голове от услышанного выловить нужные слова.
– Из вас двоих я занималась сексом только с тобой, – само слетело с губ. Он поднял взгляд на меня, и я видела в этом взгляде недоверие. Обоснованное, после того, что он увидел. – Ты видел то, что видел. Я не буду отпираться, это было, я собиралась сделать это.
