– Нет, – качает головой, испытывая взглядом, – я уже была там, пока ждала тебя. Твоя очередь. И не задерживайся, – она обходит меня и подталкивает в сторону душевой, игриво улыбается прежде, чем выпорхнуть из ванной, закрыв дверь.
Стою, как идиот, и пялюсь на закрытую дверь. Она хочет моей смерти? Она вообще представляет, что со мной происходит последние полчаса? Сомневаюсь. А если это ее какой–то коварный план, то моя месть будет мучительной для нее. Стаскиваю мокрые вещи, из трусов вываливается полуокрепший член. Так и кончить недолго. Воздержание ничем хорошим не заканчивается. Ступаю под душ, рукой касаюсь члена и за несколько мучительных минут, сцепив зубы, передергиваю. Легче не стало, но зато яйца не так ноют. Моюсь быстро, и это помогает согреться. Выхожу из ванной и наспех вытираюсь полотенцем. А потом смотрю на кучу влажных вещей. Забрасываю их в стиралку, запускаю программу быстрой стирки. Ага, чувствую себя, как дома. Кручу головой по сторонам, замечаю тонкий бордовый халатик. Нет, в таком виде я не выйду. Смеюсь, тру бровь. Плевать.
Выхожу из ванной, в чем мама родила. Смотрю в сторону порога, но своей сумки не замечаю.
– Надь, где моя сумка?
Надя оборачивается и довольно улыбается, лицезрея моё тело.
– Подумать только, после секса и пары оргазмов имею честь видеть тебя обнажённым, – этой девчонке всегда есть, что сказать. Склоняет голову на бок и улыбается, – перекусишь сейчас или позже?
На столе стоят тарелки с благоухающим ужином, стоят бокалы и бутылка красного вина.
– Надь, а где же девичья скромность? – качаю головой осуждающе.
– Осталась в каморке, в которой ты меня трахнул, – рубит, глазом не моргнув, качает головой и подходит к креслу и достаёт сумку. – Держи, зануда. И садись кушать, спагетти невкусные, когда остынут.
– Стерва, – рычу наиграно, поймав взгляд Нади на мой груди.
Поужинать было бы не лишним, а значит нужно одеться. Ну в самом–то деле – не светить своим достоинством за столом.
Ищу в сумке шорты и майку, тапки. Ничего себе так. А разве с утра я мог подумать о том, что буду вообще в совершенно другом краю моего города? Нет, даже не было подобной мысли. Ироничная улыбка слетает с моих губ. А ведь ещё недавно хотел покончить с этим раздирающим душу чувством. Что в ней такого, что все мысли о ней. Прислоняюсь к стенке, сложив руки на груди, и наблюдаю за мелкой стервой, которая крутит пальчиками наполненный бокал. Играем в гляделки, и в какой–то степени я рад, что в ванной опустошил себя, хотя бы немного. Так скромницы не смотрят. И мне нравится, что в Наде сочетается куча достоинств вперемешку с дерзостью.
– За что выпьем?
– За наш город, – предлагает на первый взгляд странный и нелогичный тост, которвй обретает смысл, когда она продолжает, – за то, что я сюда приехала. И за то, что ты отсюда не уедешь.
Салютнула бокалом, пригубила и улыбнулась.
– Это что сейчас было, Надь? – приподнимаю вопросительно бровь и отрываюсь от стены, иду к столу.
– Ну, дело твоё, конечно, – тут же тушуется, делая ещё глоток. – И решение тебе принимать, – ещё глоток, а затем отставляет бокал на стол и раздраженно бросает, – чёрт, нет, я так не могу. Я не хочу, чтобы ты уезжал. Да, это не моё дело, и да, я эгоистка. Вот, сказала, доволен?
Слушаю её и потираю колючий подбородок. Вот это поворот. Я к нему совершенно не готов. Да я вообще ни к чему не был готов, а теперь всё запуталось и смешалось. Хватаю бокал с вином и осушаю его до дна. А потом беру Надю за руку и тяну на себя.
– Нам ведь в любом случае что–то придется решать с моей работой и твоей учебой, если ты надумаешь не просто кружить мне голову, – касаюсь её прядей, одну накручиваю на указательный палец, тяну лицо девушки к своему лицу. – мне кажется, что я в тебя влюблен. Почему кажется? Вижу по глазам, что интересно. Я просто ни разу не влюблялся. Веришь в это? Меня всегда устраивал секс без обязательств, наука и свободный стиль жизни. Сейчас я в глубокой задумчивости от того, что происходит в моей голове и здесь, – взглядом указываю на сердце.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
– Если ты с кем–то на меня поспорил или это какой–то развод, лучше скажи правду сейчас, – девчонка хмурится и ёжится, настороженным и колючим взглядом глядя туда, куда я указал.
– Ты почему такая колючая стала? Тебя кто–то в прошлом обидел?
Она задумалась. С минуту молчала, словно копаясь в себе, потом задумчиво вскинула брови и хмыкнула негромко.
– Родители развелись. Отец изменял, был ходоком по бабам. Я росла в этом дерьме, теперь меня трудно обидеть. Поэтому мне важно знать, что ты сейчас говоришь правду.
Не сладко ей жилось. Такое, к сожалению, бывает сплошь и рядом. Но разговор сейчас не об этом. Я не свожу с нее глаз, едва заметно в улыбке приподнимаются кончики моих губ, когда слышу последнюю фразу. Рука Нади ложится на мою грудь и скользит вниз, она негромко и задумчиво добавляет:
– Мне просто трудно представить, чем такого мужчину, как ты, могла зацепить я.
– Ты знаешь, очень даже интересный вопрос, – заинтриговано потираю затылок, беру бутылку в руки, мне почему–то весело. Наполняю бокалы, один протягиваю Наде со словами, – я пытался думать на эту тему, пытался отрицать это чувство, злился. Задавал себе вопрос: да какого хера я в ней нашел? Не было ответа. И его до сих пор нет. Хотя… возможно я его уже нашел…стоп…нет, потом скажу, когда загребу тебя в постель. Пей.
Делаю глоток и пристально наблюдаю за Надей, во мне разрастается желание, и оно буквально порабощает меня.
– Я, когда пьяная, агрессивная, тебе ли не знать, – усмехается, но послушно пригубляет вино. Много не пьёт, ставит бокал на стол и поворачивает голову ко мне, – в данный момент твоё присутствие опьяняет сильнее, чем вино.
Девчонка склоняется к губам и впивается в них жадным поцелуем. Пью вкус её губ и пьянею, но не от вина, а от перевозбуждения. Член давно упирается Наде в низ живота, пульсирует.
– Надя, Надя, знала бы ты, девочка, какая сладенькая, – хриплю ей в губы, шаря руками по тонкой талии, меня выбешивает её красивое платье, задираю его к талии и беспомощно взвываю, почувствовав шелковистую кожу ягодиц без нижнего белья.
Пальцы тут же нетерпеливо тянутся к клитору. Чувствую гладко выбритый лобок и шумно выдыхаю. Я давно хотел почувствовать её вкус, и сейчас просто лопну, если не швырну эту стерву на кровать и не присосусь к набухшей горошине.
– Черт, давай в постель, и живо, – сжимаю рукой половинку и сжимаю зубы, чтобы от нетерпения не зарычать.
16 глава
Я прошла к кровати, по пути стянув с тебя платье. Обернулась, как сирена, представ обнаженной перед ним и улыбнулась:
– Твоя очередь лицезреть. Нравится то, что видишь? – спросила игриво, опустила взгляд на его шорты, и мои губы растянулись в широкой улыбке, – о, не отвечай, сама вижу.
Никита встал со стула и подошёл ко мне, и я взяла его за руки. В этот раз почему–то не хотелось бешенного секса, как в клубе. Хотелось касаться, целовать, изучать.
Я положила ладонь ему на грудь, ощущая, как быстро колотится его сердце, и понимала, что моё фигачит в унисон. Его глаза и ладони тоже жадно изучали моё тело. Впервые в подобный момент мне не хотелось приглушить свет, мне хотелось видеть его, и чтобы он видел меня.
Моё тело наградило героя сторицей, от каждого его прикосновения по коже бежали мурашки, сосками можно было резать стекло, про низ живота вообще молчу – его давно сводило, а количеством смазки наверное можно было даже смазать скрипящую дверь ванной. Это было дико, странно и приятно одновременно.
Никита быстро отошёл от созидания и пустился к активным действиям, делая со мной всё, что захочет. Я хватала воздух ртом и радовалась, что соседняя квартира пока безуспешно сдается, потому что живи там люди, они бы уже вызвали скорую или полицию на мои стоны и всхлипы.
Когда он закончил и навалился на меня, я посмотрела в его глаза затуманенным взглядом и выдала:
