рухнул в канаву впереди меня.
Я тоже остановился. Меня качало, а кровь гулко стучала в ушах.
– Мне тоже невмоготу, – в отчаянии проговорил я. – Пропади все пропадом!
С этими словами я лег рядом с Тапертом в канаву головой в сторону вершины, и мы изготовили пулемет для стрельбы.
– Давай, заряжай бронебойными, и будь что будет.
Трясущимися руками мы перезарядили пулемет и с нарастающим напряжением стали ожидать появления бронированной разведывательной дозорной машины. Постепенно биение сердца начало приходить в норму, и красная пелена в глазах исчезла. Однако дорога к вершине холма оставалась пустынной.
– Каждый раз с этим Пфайфером во что-нибудь вляпываешься. Всегда приходится улепетывать, чтобы спасти себе жизнь, – со злостью проговорил я.
На это Вилли только апатично согласно кивнул – силы к нему еще не вернулись.
Прошло минут десять, и тут вновь появился мотоцикл с Пфайфером. Он проехал мимо, не удостоив нас даже взгляда. Мы озадаченно переглянулись, со вздохом взяли свой пулемет и последовали вслед за ним. Тем временем мотоцикл командира отделения достиг вершины и остановился. Винклер решил проявить инициативу, направив туда остальные мотоциклы. Тогда мы уселись на них и вскоре были уже рядом со своим унтер-офицером. Сверху нам открылось то, что Пфайфер принял за БРДМ, – то была тележка-цистерна для навозной жижи.
Сначала мы озадаченно ее разглядывали, потом с ухмылками переглянулись, затем разразились громким хохотом и долго не могли успокоиться. Настолько смешной оказалась действительность, которая нагнала на нас столько страху. Теперь он требовал выхода, и мы смеялись не умолкая.
– Черт побери! Глазам поверить не могу! Нужник на колесах!
– Рекомендую занять укрытие, парни! Если сейчас он даст по нас залп, то на нас не останется ни одной сухой нитки!
– Неудивительно, что наш командир отделения не смог перенести запах!
Последнее высказывание принадлежало, естественно, Таперту.
– Зато теперь будет не так заметно, если кто-то наложит полные штаны, – заметил я и с намеком посмотрел на Пфайфера.
– Заткнитесь! Лучше один раз ошибиться, чем проявить безрассудство! – начал оправдываться опростоволосившийся унтер-офицер и сделал хорошую мину при плохой игре, присоединившись к смеющимся солдатам.
Через два часа мы были уже возле своей части, когда на дороге увидели БРДМ нашего разведывательного батальона. Рядом в поле заняла огневые позиции батарея полевых гаубиц, которой командовал пожилой гауптман, явно призванный из резерва. Он о чем-то беседовал с разведчиком – лейтенантом, облаченным в черную униформу. Унтер-офицер Пфайфер приказал остановиться и коротко доложил командиру батареи об обстановке.
– А ведь я вас уже видел сегодня утром. Не вы ли стояли на вершине холма?
– Так это ваша батарея стреляла по нас, господин гауптман?
– Естественно. Не сразу разобрались, что это были вы, немцы. Однако можете не сомневаться, третьим выстрелом мы бы вас накрыли! – громко расхохотался артиллерист.
В ответ Пфайфер лишь вымученно ухмыльнулся.
– Не обижайтесь, унтер-офицер, – с улыбкой произнес лейтенант. – Мы, разведчики, ведем опасный образ жизни, и самой сложной является обратная дорога. Поэтому у меня всегда под рукой ракетница. Вчера, например, я возвращался в вечерних сумерках и, конечно, не знал, где проходит наш передний край, ведь дивизия находилась в движении. Вдруг прямо под моей машиной пролетел болид. Из предосторожности мы сделали крюк и увидели 88-мм зенитное орудие. И как вы думаете, что сказал мне ее командир, когда я высказал свои претензии? Он заявил, что нам не следует обижаться, так как они сделали лишь предупредительный выстрел!
Столь жуткая шутка была оценена всеми по достоинству, и громче всех снова хохотал артиллерист. А вот старший стрелок Пшибыльский воспринял ее с довольно кислой физиономией.
– Ты не знаешь, почему этот гауптман все время хохочет? – спросил он меня, положив руку на плечо.
– Нет. Не знаю, – ответил ему я и, обращаясь к своему приятелю Антеку, заявил: – Дружище, этот артиллерист еще не понял, где находится. Вот и развлекается. Как думаешь, изменится ли его солнечное настроение, если сегодня ночью мы бросим ручную гранату перед его палаткой?
В ответ Антек понимающе ухмыльнулся, и мы подмигнули друг другу.
Там же, 13 августа 1941 года
Обер-фельдфебель Хильски оперся на «Хорьх», легковушку, которой он очень гордился, и оценивающе посмотрел на свой взвод, выстроившийся перед ним полукругом.
– Внимание! – заорал он. – Нескольким русским частям удалось вырваться из Уманского котла[19] в восточном направлении. В нашу сторону движется их кавалерийский полк. Перед взводом поставлена задача провести разведку и обнаружить, где эта часть в настоящее время находится. Мы выдвигаемся на юго-запад через село Желтое. Нам придается противотанковое орудие, которое будет следовать в конце колонны, а в ее голове пойдет отделение унтер-офицера Пфайфера.
– Мое отделение движется в авангарде, – заученно повторил наш командир.
– А вы справитесь? У вас ведь в отделении целых два кандидата в офицеры! – с иронией спросил Хильски.
– Так точно, господин обер-фельдфебель. Я задам им взбучку!
– Вот придурок, – яростно прошептал Таперт. – Никак не может успокоиться. Придется напомнить ему про БРДМ.
Последние слова, намекая на конфуз с «нужником на колесах», Вилли произнес довольно громко, и все отделение затряслось, едва сдерживаясь от смеха. Унтер-офицер Пфайфер покраснел как рак и яростно обернулся.
– Что за БРДМ? – поинтересовался Хильски, вероятно заметив злобное движение унтер-офицера Пфайфера.
Таперт подчеркнуто вытянулся в струнку, как всегда поступают провинившиеся солдаты, и четко доложил:
– Я хотел лишь спросить, стоит ли нам принимать в расчет БРДМ, беря с собой бронебойные патроны.
Тут ухмыльнулся уже весь взвод, поскольку об истории с «нужником на колесах», за малым исключением, было известно практически всем солдатам.
– Тут что-то не так, Таперт. Мне кажется, что это попахивает чем-то дурным, – отрезал Хильски и немало удивился, когда после такого заявления весь взвод начал давиться от смеха.
Однако он был достаточно опытен, чтобы в данный момент не докапываться до истины, и скомандовал:
– По машинам!
Все бросились к своим мотоциклам, а Пфайфер прошипел:
– Ну, погоди, дружок, я тебя проучу! От тебя самого вонять будет!
Но никто не обратил на это внимания – зажигание на мотоциклах было включено, и окрестности огласил громкий рев моторов. Они взревели еще раз, когда взвод двинулся в юго-западном направлении.
Винклер недаром слыл искусным следопытом, и мы довольно быстро проследовали через множество населенных пунктов. Людей из числа местного населения, с любопытством высыпавших на обочины дорог, становилось все меньше, и это показалось нам подозрительным – видимо, до них дошли слухи о подходе русских частей, и это заставляло проявлять осмотрительность. Ведь обычно украинцы были настроены по отношению к нам, немцам, дружелюбно, можно даже сказать – доверительно.
Как
