Арман и Рейн-Мари собирались последовать за Стивеном на другую сторону улицы Ришелье, когда Рейн-Мари спросила:
– А который теперь час?
Арман посмотрел на свои часы:
– Почти одиннадцать.
Они повернулись к Эйфелевой башне, и у них на глазах она засверкала тысячами огней.
– Ты только посмотри, – сказал Арман со вздохом, запрокинув голову.
Стивен остановился посреди перехода и оторвал взгляд от телефона.
Фургон для доставки грузов, ехавший в полуквартале отсюда, остановился, чтобы пропустить его.
И вдруг начал двигаться. Медленно. Потом стал набирать скорость. Теперь он ехал быстро. Арман отвернулся от башни как раз вовремя, чтобы увидеть, что происходит. Что вот-вот должно произойти.
Он поднял руку и выкрикнул предупреждение.
Но слишком поздно. Раздался удар.
И машина умчалась прочь.
Жан Ги побежал за фургоном, а Арман бросился к Стивену.
– Вызовите «скорую»!
Рейн-Мари выскочила на середину улицу и принялась махать руками, чтобы защитить Армана и Стивена от приближающихся машин.
Арман опустился на колени и, посмотрев на Даниеля, крикнул:
– Помоги матери.
Даниель отступил назад.
– Мама! – закричала Анни.
Арман повернул голову и увидел, что машина остановилась в футе от Рейн-Мари. Так близко от нее, что она дотронулась руками до теплого капота.
– Рейн-Мари! – позвал Арман.
– Все хорошо.
– Я вызываю помощь, – прокричала Анни.
Арман повернулся к Стивену. Его руки застыли над неподвижным телом крестного. Он боялся перевернуть его, опасаясь, что сделает только хуже. Если это возможно.
– Нет-нет-нет, – прошептал он. – Господи, прошу тебя, нет.
Он увидел кровь на асфальте, разбросанные вокруг вещи Стивена – очки, ключи, туфли.
Ноги Стивена лежали под неестественным углом. Рука накрывала голову.
Арман пощупал пульс. Пульс был. Слабый, прерывистый.
– Папочка? – позвала Анни, приближаясь к отцу и телу, лежащему на асфальте, пока Эйфелева башня сверкала вдалеке.
– Назад, – приказал ей отец. – Уйди с проезжей части.
Она вернулась на тротуар.
– Арман?
Рейн-Мари опустилась на колени рядом с ним. Водители останавливались, выходили из машин, смотрели. Некоторые гудели, не зная о происшествии.
– «Скорую», – повторил Арман, не отрывая взгляда от крестного.
– Уже в пути, – сказали одновременно Анни и Розлин.
Рейн-Мари подняла треснувшие очки Стивена и его ключи, положила к себе в сумку. Туфли она не стала трогать.
Держа Стивена за руку, Арман наклонился к нему так близко, как только могут быть два человека, и прошептал:
– Я тебя люблю. Держись. Помощь уже в пути. Я тебя люблю.
– Что я могу сделать? – спросил Даниель, присоединяясь к ним.
– Ничего, – ответил отец, даже не посмотрев на него.
Глава четвертая
Через несколько минут появилась «скорая», медики быстро оценили ситуацию.
Арман отошел в сторону, но оставался поблизости. Наблюдал за тем, как они проверили жизненные показатели Стивена. Осторожно перевернули его. Надели кислородную маску на окровавленное лицо.
Рейн-Мари взяла Армана за руку, почувствовав, что она липкая.
Стивен не подавал никаких признаков жизни. Он был совершенно неподвижным.
– Он жив? – прошептала Рейн-Мари.
Арман кивнул, не в силах говорить.
Он только смотрел на Стивена, пока фельдшеры переговаривались с врачом «скорой», используя слова, которые Арман и Жан Ги слышали слишком часто и которые означали слишком тяжелые повреждения.
«Шок». «Кровотечение». «Возможно, трещина черепа».
Если бы они были на поле боя, то Стивена Горовица поставили бы в очередь на операционный стол одним из последних, ввиду малой надежды на его выживание. Его бы оставили на земле. Умирать.
И смерть не заставила бы себя ждать.
Прибыла полиция. Не отходя от Стивена, Арман быстро представился и сказал:
– Это не было несчастным случаем.
– Что вы имеете в виду, месье?
– Машина, которая его сбила, фургон для доставки выпечных изделий, сделала это намеренно. Я все видел.
Полицейский сделал запись в своем блокноте:
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
– Это серьезное обвинение.
– Я могу это подтвердить, – сказала Рейн-Мари.
– А вы? – спросил агент у Анни, Даниеля, Розлин и Жана Ги, который еще не успел перевести дыхание, вернувшись после безуспешного преследования фургона.
– Машина не остановилась, – сказала Анни. – Ты зафиксировал номера?
– Я сделал фотографию.
Жан Ги показал полицейскому свой телефон. Фельдшеры тем временем аккуратно положили Стивена на каталку.
– Значит, речь идет о наезде и бегстве с места происшествия, – сказал полицейский, склоняясь над телефоном Жана Ги. – Но не о попытке убийства. Это здесь не подходит, месье. Я ничего такого не вижу.
Посмотрев на случившееся как бы со стороны, Жан Ги вынужден был согласиться. Дело туманное.
– Я полицейский из Квебека, – заявил Арман. – Это было явное покушение на его жизнь.
– Из Квебека, – сказал полицейский, подняв брови.
Спрашивать о том, что у него на уме, не было необходимости.
– Да, мы руководители отдела по расследованию убийств Квебекской полиции, – сказал Жан Ги. – У вас с этим какие-то проблемы?
– Никаких, месье. – Полицейский записал что-то у себя в блокноте и посмотрел на Бовуара. – Вы видели своими глазами, как фургон сбил пострадавшего?
Жан Ги ощетинился, но вынужден был признать, что нет.
– Bon[21]. А кто-нибудь из вас видел?
Анни помедлила, но потом отрицательно покачала головой. Остальные тоже.
– Я же вам говорю, что я видела, – сказала Рейн-Мари. – И мой муж видел. У вас два свидетеля.
– Ваше имя?
Она назвалась.
– Сегодня пятница, вечер, темно, – сказал полицейский. – На пострадавшем черный плащ. Водитель, может быть, выпил лишку. Вы не думаете, что такое возможно…
– Наезд был намеренный. – Арман достал свою визитку, нацарапал на ее задней стороне номер своего парижского мобильника и протянул жандарму. – Я поеду с ним.
Арман последовал за Стивеном в «скорую», и фельдшеры после короткого препирательства сдались, поняв, что они не смогут выставить этого человека из машины.
– Я сообщу тебе, какая больница, – прокричал Арман Рейн-Мари через закрывающуюся дверь.
– С ним все будет хорошо? – спросила Анни.
Кого она имела в виду – Стивена или своего отца?
«Скорая» тронулась с места, Рейн-Мари взяла дочку за руку, а Даниель обнял мать за плечи.
Все приемные покои скорой помощи выглядят одинаково, пахнут одинаково, навевают одинаковые мысли.
Стивена отвезли в больницу Отель-Дьё на острове Сите. Почти в тени собора Нотр-Дам.
Арман уставился на распашные двери, куда фельдшеры умчались с каталкой Стивена. Эти двери отделили Армана от крестного.
Здесь все было как везде. Любая больница в любом городе выглядела бы точно так же. Время и место здесь не существовали. Не имели значения.
Остальные люди в приемном покое, ждущие сообщения о состоянии их близких, выглядели изможденными от тревоги и усталости. И скуки.
Арман смыл кровь с лица и рук. Но с одежды кровь не смывалась. Ее придется выбросить. Он не хотел больше видеть эту свою одежду.
Конечно, нелепо винить рубашку и галстук, пиджак и брюки в том, что произошло. Но он готов был выбросить даже носки.
Первым делом он позвонил Рейн-Мари и сообщил, где они находятся. Она сказала, что скоро подъедет. Он предложил остальным разъехаться по домам и ждать сообщений.
Потом он позвонил другу.
– Я сейчас приеду, Арман.
Рейн-Мари появилась через несколько минут с Анни и Даниелем. Жан Ги и Розлин вернулись домой к детям.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
– Есть новости? – спросила Рейн-Мари, беря Армана за руку.
– Никаких.
– Он наверняка еще жив, – сказал Даниель. Он прикоснулся пальцами к руке отца.
