изредка отвечая на ее вопросы…
Юлька жутко нервничала, когда мать тихонько беседовала с Верой Ивановной, рассказывая тетке все подробности случившегося. Ешечка, пережившая блокаду в Питере и всю страшную войну не выезжавшая из Ленинграда, как никто другой, чутко отзывалась на чужое горе. Она гладила Ангелину по руке, ласково приговаривая:
– Все будет хорошо, Гелечка… Ты не волнуйся… Юлечка со мной будет в безопасности. Я присмотрю за ней… ведь ребенок еще совсем… Все будет хорошо Ой-ешечки! Девочки мои! – спохватилась она, да что же это я вас, ешечки, баснями-то кормлю?! У меня же все приготовлено кормить вас с дороги. Давайте… давайте… на кухню… ой-ешечки… у меня там стол накрыт большой. И самовар, и чай индийский заварен…
«Ну, наконец-то, – думала Юлька, – доперла, старая, что мы есть хотим… а то, растрынделась тут… ешечка, бля».
Пока пили чай с песочными пирожными, решали, как лучше устроить весь процесс совместного проживания Ешечки и Юльки. Выслушав всех, Ангелина четко определила, что к Юльке будут приходить репетиторы – студенты по школьной программе, а к Вере Ивановне – массажист, лечить ее больные ноги и руки, скрюченные еще с войны.
Ангелина взяла на себя все эти заботы. Она нашла хорошего массажиста, договорилась в университете со студентами-репетиторами, накупила кучу разных лекарств и мазей для Ешечки и Юльки. Холодильник у тетки был маленький, старый «Саратов», проржавевший и внутри, и снаружи. В нем не было даже морозильной камеры. Ангелина прикинула свои возможности и купила самый большой по тем временам бытовой холодильник «Мир», какой только смогла найти на Литейном. Выбора все равно не было. Его привезли и установили под радостные причитания Ешечки. Шел 1993 год и продукты «давали» по талонам, по карточкам ветеранов, инвалидов, а в основном, каждый ухитрялся «доставать» продукты как мог: по блату, по связям, по чину и за двойную переплату. Через неделю Ангелина улетела обратно, потому что отпуск за свой счет больше чем на неделю не давали. Юлька осталась у Веры Ивановны.
У нее началась совсем другая жизнь. Взбалмошный характер девочки, привычка подчинять себе всех и потакать всем своим желаниям, капризы по поводу и без повода – все это наткнулось на невидимую и непонятную Юльке преграду. Все ее уловки не действовали. Чары ее красоты не срабатывали. Юлька не понимала почему… Она всегда вела себя так, будто ей все обязаны. И что бы ни случалось плохого, виноватыми были кто угодно, только не сама Юлька. Вот и сейчас, оказавшись в новом для нее положении, она вела себя так, будто это Вера Ивановна виновна в том, что ее тошнит по утрам, что в животе у нее растет ребенок и что она вынуждена тут жить и нюхать старушечью пыль.
Мудрая Ешечка первое время не могла найти подход к девочке. Она никогда не общалась с современной молодежью, и такое поведение казалось ей просто неприличным… Но день за днем они привыкали друг к другу. Правильно говорят, что терпение – лучший воспитатель и учитель…
Юлька наконец-то осознала, в каком положении она находится и, поубавив малость свой гонор и язвительный язычок, как-то сразу посерьезнела, даже повзрослела на глазах. Она молчала целыми днями, лежа на кровати, уткнувшись в подушку, и не желала разговаривать со старушкой. Красивая девочка чувствовала себя брошенной, покинутой и глубоко несчастной. Каждый день Юлька проверяла свой живот, стоя перед зеркалом. Но живота не было видно.
Как психологически эта тринадцатилетняя девочка ощущала себя? Что она чувствовала в это время, когда внутри нее начиналась другая жизнь? Как видела себя в то время, когда появится ребенок? И представляла ли она себе этого будущего ребенка? Нет, нет и нет! Самая величайшая мудрость жизни: «всему свое время». Как невозможно съесть незрелый фрукт, так невозможно девочке, не созревшей психологически, рожать и воспитывать себе подобных. Это социальная катастрофа.
Для Юльки все, что с ней происходило сейчас, было просто дурацким приключением. Она не осознавала понятие и само состояние беременности. Девочка воспринимала это, как что-то временное, как инфекцию, которая обязательно пройдет. Единственное, что было для нее позитивным в ее положении, это то, что она бросила ненавистную ей школу.
Юльке никогда не приходилось ни за кем ухаживать. Все всегда ухаживали только за ней. И сейчас ей было непривычно и ново это состояние, когда кто-то нуждался в ее Юлькиной помощи. Поначалу ее это просто бесило. И она ненавидела старушку за то, что она такая больная и, главное, за то, что за ней надо ухаживать. Она даже делала маленькие пакости старушке: то чай горячий капнет ей на руку, то очки уронит, чтоб ей не достать было, а сама уйдет и делает вид, что не слышит ее причитаний. Ее очень раздражало все, что Вера Ивановна делала не так, как хотелось ей, Юльке. Ее раздражало, что она старая, что инвалид, что ей приходится помогать…
А старушка всегда управлялась сама с такими сложными делами по хозяйству, как постирать белье, приготовить хотя бы самую простейшую еду, а потом еще и вымыть посуду. В доме было все примитивно, но чисто и порядок. Никакой бытовой техники, которая могла бы как-то упростить и помочь больной женщине, в доме не было. Да у нас в России бытовой вопрос и удобства всегда были да и есть до сих пор на самом примитивном уровне.
Вера Ивановна сразу поняла, что за штучка эта Юлька. И решила быть с ней очень терпеливой. Она все делала так, будто Юльки и не было вовсе. Ни о чем ее не спрашивала и ни о чем не просила. Как всегда, старушка ходила на рынок и приносила ровно столько, сколько могла поднять в своей крошечной кошелке. Потом медленно отправлялась на кухню и готовила еду. Простую еду, но очень вкусную. Юлька поначалу с ума сходила от голода, пока старушенция все приготовит. А та никогда не просила ее помочь, молча сама все делала, как и раньше.
И вот однажды, видя, как старушка натягивает свой лисий зипун, старый, как она сама, Юлька предложила:
– Вера Ивановна, а давайте я сама в магазин схожу. Вы мне только скажите, что купить.
– А что мы с тобой варить собираемся, то и купить надо, – ласково улыбнулась Ешечка. – Для супа морковку, пару картошин, луковку, помидорку, капуста еще осталась, я в прошлый раз полкочана притащила… Булочку купи к завтраку и хлеба черного, и сметанки баночку. Да что я тут тебе говорю: что увидишь в магазине, то и купи. Не
