– Борщ, – словно не слыша его, сказала Винкель. – Такой густой, наваристый, домашний. – И, словно решив окончательно его добить, закончила: – С мясом, конечно.
– Я… – пролепетал Костик, уже почти ощущая, как растекается этот мясной борщ по его пищеводу, – я… Мне бы инструменты. Ну, чтобы комнату вскрыть. У вас нет чего-нибудь подходящего?
Кстати, таким образом заодно и словно невзначай пробьем ее на наличие специфических инструментов для взлома, – похвалил себя за вдумчивый подход к создавшейся проблеме Костик. Молодец, опер!
– Если милиционеры не считают излишним мыть руки перед едой, равно как и после посещения туалета, попрошу вас проследовать в ванную, – опять не слушая его, сказала соседка, предполагаемая бандерша и организатор сбыта наркотиков. – Можете воспользоваться моим мылом. А поскольку полотенца у вас наверняка тоже не имеется, можете вытереться таким синим, оно на батарее висит, там увидите…
Через двадцать минут отяжелевший Костик откинулся на спинку стула, на который его любезно усадила госпожа Винкель, посоветовав побыстрее выкинуть ненадежную табуретку съехавшего из квартиры Крылова Б. Е., и вздохнул. Он умял две огромные тарелки борща с мясом и чувствовал себя как удав, набивший брюхо целой стаей отборных кроликов.
– Спасибо, – сказал он и замялся. Не называть же ему эту славную отставную балерину по фамилии. Похоже, вряд ли она являлась бандершей или главой наркомафии; внезапно прорезавшаяся милицейская интуиция твердо подсказала ему это. – Спасибо, э-э-э…
– Аделаида Вильгельмовна, – подсказала ему балерина.
Ни хрена себе, – чуть было не вырвалось у Костика. Разве есть такие имена, да еще в сочетании с такими отчествами.
– Спасибо, Аделаида… Вильгельмовна, – послушно повторил он и солидно представился: – А я лейтенант милиции, Константин Иванович Головко… Что такое? – с недоумением спросил он, когда услышал веселый заливистый смех.
– Ну какой вы Константин Иванович, – еле выговорила Аделаида Вильгельмовна. – Посмотритесь в зеркало. Вы же Костик!
Костик хотел было объяснить, что он целый лейтенант и оперуполномоченный уголовного розыска, причем убойного отдела, но осадить эту женщину, причастность которой к торговле живым товаром и наркотиками все же, пожалуй, оставалась под вопросом, он не успел. Коридор заполнили звуки звонков, причем, определить, кому они предназначались, не было возможности. Двойные, одиночные, длинные и прерывистые – они заставили развеселившуюся так неожиданно Аделаиду Вильгельмовну нахмуриться вновь. Жестом остановив начавшего подниматься Костика, она направилась в коридор, а он, поколебавшись, двинулся за ней. Реакция соседки, посмотревшей в дверной глазок, его насторожила – Костик пожалел, что не имеет при себе оружия. В который раз уже он подумал, что работники правоохранительных органов должны ходить с пистолетами не только в служебное время, и непонимание таких элементарных истин не делает чести руководству МВД.
Аделаида Вильгельмовна обернулась, посмотрела на него неуверенно, затем щелкнула замком и отступила в сторону. В следующий момент Костику показалось, что у него начались галлюцинации, но, одновременно, с этим, пришло облегчение. К ним в квартиру не вломился преступный элемент – в коридор, покачнувшись, грузно ступил полковник Бугаев в сбившейся набок фуражке. Не надо было обладать опытом работника спецмедслужбы, чтобы сразу понять – шеф Костика изрядно пьян. Его лицо было красным, движения размашистыми, а коридор мгновенно наполнился густыми алкогольными парами.
С откровенным удовольствием обозрев соседку Костика с ног до головы, он с грациозностью медведя склонился и, не успела Аделаида Вильгельмовна отдернуть руку, как к ее кисти с громким чмоканьем приложились губами. Соседка покраснела и попыталась высвободиться. Полковник тем временем метнул в Костика строгий взгляд, и так же строго сказал:
– Чего стоишь, лейтенант? Принимай гостей.
– Я… Иван Александрович, я…
– Не понял… – Бугаев отпустил руку Аделаиды Вильгельмовны и тяжело задышал, продолжая сверлить Костика все тем же строгим взглядом. – Новоселья что, разве не будет?
Теперь покраснел Костик. Он как-то и не подумал, что полковник может запросто зарулить к нему в гости. Хотя, чего там. Ведь он сам и выхлопотал ему эту квартиру.
– Я… товарищ полковник, я… – опять жалко залепетал он. – Понимаете, моя комната оказалась заперта, а ключи… – Он собрался с духом. – А ключей вы мне так и не дали.
Какое-то время полковник не отводил от Костика недоуменного взгляда, а тот старался выдержать его, не моргнув.
– А ломать не пробовал, опер? – наконец с усмешкой поинтересовался Бугаев. – Замок потом новый поставишь, всего и делов. А можешь и этот оставить. Подремонтируешь потом дверь, и все.
– Да я…
– О, господи, ну вот что с такими делать, – словно апеллируя к Аделаиде Вильгельмовне, сказал полковник. И, вздохнув, опять с удовольствием окинул опять зардевшуюся соседку Костика откровенным мужским взглядом. – И это мой лучший опер… Ладно, показывай, где твоя конура.
Костик подвел его к своей комнате и неуверенно сказал:
– Я, вообще-то, как раз у Аделаиды Вильгельмовны про инструменты спросил, только вот не успел ничего предпринять. Тут вы пришли.
– Инструменты? Какие инструменты? – нахмурившись, переспросил Бугаев. Сообразив, он опять вздохнул и отстранил Костика легким движением лапы, которой, наверное, мог бы при надобности сдвинуть и слона. Не успел Костик опомниться, как Бугаев встал, примериваясь, перед дверью, потом сделал решительный шаг вперед, и дверь, снесенная мощным плечом, с оглушительным треском ввалилась внутрь вместе с не удержавшим равновесия полковником. – А ты говоришь, инструменты… – проворчал он, с кряхтеньем поднимаясь сначала на колени, затем вставая на ноги. Он принял у Костика поднятую с пола фуражку, пару раз стукнул ее, отряхивая, о ляжку, и, оглядевшись, небрежно бросил ее на старую тумбочку у входа. Комната оказалась не пустой. Похоже, старый жилец уезжал отсюда налегке – такого качества мебель при желании можно было набрать на любой помойке. – Эту штуку потом поставишь, – сказал Бугаев, бросив косой взгляд на напрочь слетевшую с петель дверь. – Да и что тут воровать… А, главное, кому. – И он бросил очередной откровенный взгляд на Винкель.
Аделаида Вильгельмовна, щеки которой еще вовсю пылали, смотрела на полковника с неподдельным восторгом. Когда Бугаев повернул к ней всклокоченную голову, она смутилась и, не издав ни звука, скользнула по коридору к себе. Бугаев посмотрел ей вслед, затем неожиданно подмигнул тоже неожиданно для себя смутившемуся Костику.
– Ишь, какая… Строгая, небось.
– Да я, Иван Александрович, еще не успел с ней толком…
– Ага, как познакомиться, так он не успел, а как борщ ее сожрать, так пожалуйста. Небось, тарелки две сразу навернул?
– Откуда вы знаете про борщ? – изумился Костик, но полковник пропустил его вопрос мимо ушей. Он обвел взглядом комнату и поджал губы.
– Да, мебелишка – того… – резюмировал он. – Хотя… клопов нет, и ладно… Ну так что, лейтенант, проставляешься?
– Конечно! – радостно сказал Костик. – Я сейчас, только в магазин сгоняю. Я быстро, одна нога здесь, другая там!
– Слышь, лейтенант, – бросил ему в спину Бугаев, и Костик остановился на пороге. – Там, внизу, машина стоит… Скажи шоферу, что он может быть свободен. Чувствую, новоселье может затянуться. – Бугаев посмотрел в сторону комнаты Винкель и добавил: – В случае чего на такси домой доберусь.
Костик радостно кивнул и побежал вниз. По крайней мере одна проблема на сегодняшний день была уже решена – вопрос с ключом отпал напрочь.
Вскоре трое сидели на кухне, подобно старым знакомым. Для посиделок использовали любезно предоставленные госпожой Винкель стулья и прочный табурет, потому что полуразвалившуюся табуретку Крылова Бугаев приказал Костику выкинуть немедленно, что тот и исполнил, заодно узнав, где в районе его проживания находится мусорный контейнер… Некоторая натянутость исчезла после первых же выпитых рюмок. Аделаида Вильгельмовна, в считанные минуты успевшая снять бигуди, переодеться в красивое платье до колена, надеть туфли на высоких каблуках и накраситься, летала подобно молоденькой. За те же считанные минуты она соорудила такой роскошный стол, выставив из своего холодильника все наготовленное, наверное, на неделю вперед, что у двух представителей закона разбегались глаза. Даже насытившийся борщом Костик активно молотил все, что попадалось под руку, о полковнике же нечего было и говорить. Всего за какой-то час он лично успел приговорить бутылку коньяка и умять продуктов, которых могло хватить на добрый десяток гражданских. Только что Костик радовался своей предусмотрительности, что купил аж четыре бутылки коньяка, угрохав на это все свои сбережения, но сейчас ему казалось, что и этого может не хватить. По его оптимистичным прикидкам, имевшим место всего час назад, после незапланированного новоселья у него должно было остаться около двух бутылок, которые он рассчитывал оставить на всякий пожарный случай, и с которых должна была начаться его самостоятельная жизнь. Эти бутылки можно было поставить в какой-нибудь шкафчик, временно заменяющий бар, и держать для гостей или удовлетворения собственных потребностей, чтобы было как в кино: утомленный бытом или пресыщенный светской жизнью, хозяин особняка садится вечером перед камином и, положив ноги на невысокий столик, неспешно потягивает коньячок, обдумывая какие-то дела и рассеянно поглядывая на пламя… Теперь эти мечты испарялись прямо на глазах, рассеивались подобно дыму в чистом небе. Ни о каких образовавшихся благодаря новоселью заначках и речи идти не могло. Если и дальше все пойдет такими темпами, ему попросту придется бежать в магазин еще раз. И ведь следовало учесть, что полковник здорово набрался еще до приезда сюда. Это что ж за богатырь такой его начальник!
