– Очухался?
На сей раз голос был мужским, сиплым – такой мог принадлежать человеку, злоупотребляющему алкоголем и прочими жизненными излишествами, это Костик моментально определил с помощью стремительно обострившейся интуиции. Ведь он опер, а это налагает и обязывает.
Он приподнял голову и осторожно повернул ее вбок, на голос. Койка рядом была пустая, а на следующей лежал мужик, который с интересом смотрел на Костика. Заметив, что его заметили, мужик откинул одеяло, бодро поднялся и, обогнув незанятую койку, сел на нее с другой стороны, лицом к Костику. У мужика было худое небритое лицо и бинты вокруг головы.
– Эк тебя разукрасили, – радостно сказал он. – На улице нарвался? Дело обычное. Сейчас шпаны много, это, брат, Москва… Сам-то откуда?
– С чего ты взял, что я не москвич, – недовольно поинтересовался Костик, но мужик промолчал, только усмехнулся. – Это не шпана, это меня в милиции так, – зачем-то честно сказал он, когда молчание затянулось.
– Ни хрена себе! – сказал мужик опять радостно, словно факт избиения соседа по палате в милицейском учреждении здорово его вдохновил. – Значит, менты уже перестали стесняться, они нас уже прямо в своих участках калечить стали!
– Кого нас? – спросил Костик.
– Ну, обывателей.
– Да нет, я сам милиционер, – сказал Костик, чем поверг мужика уже в полнейший восторг.
– Надо же! Значит, вы в своих участках уже между собой деретесь!
– Да нет, это случайность… Долго объяснять, – сказал Костик, чувствуя, что у него опять начинает болеть голова, а говорить становится трудно. – Я потом расскажу… – И чтобы мужик не обиделся, не заподозрил, что он не хочет с ним общаться, спросил: – А почему койка пустая?
– Эта? – мужик похлопал по койке, на которой сейчас сидел, потом пару раз качнулся на ее пружинах своим иссушенным телом. – Так ведь известное дело. Вынесли парня ногами вперед, вот коечка и пустует.
– А что с ним было? – чувствуя, что у него неприятно похолодело в животе, поинтересовался Костик.
– С ним-то? – Мужик уже просто сиял. – Так известное дело. Сказали, что ничего особенного, что простое сотрясение с потерей сознания, что через три дня выпишут… А потом – ногами вперед из палаты. Небось, уже зарыли где-нибудь на заднем дворе, а оформили, будто он самовольно отсюда утек. У них ведь, как у ваших. Отчетность, статистика…
Костик почувствовал, что неприятный холодок в желудке окреп. Он опять с усилием приподнял голову и осмотрелся. Палата оказалась шестиместной. Кроме него и мужика, в ней находились еще трое, плюс эта зловещая пустующая койка. Остальные спали, натянув одеяла едва не на самые головы, будто в палате было холодно, и спали почему-то беззвучно – из троих не храпел никто. Вся эта картина отчего-то отозвалась в чреве Костика очередной порцией холодка.
– А что, здесь всегда все спят? – спросил он, вспомнив, что несколько раз приходил в себя, и каждый раз его окружала абсолютная тишина. Кстати, сколько он уже здесь? Кажется, около суток…
После его такого простого вопроса мужик повел себя странно. Он быстро огляделся и прижал палец к губам.
– Здесь везде уши, – шепотом сказал он. – Надо говорить очень тихо.
– Уши? – с недоумением переспросил Костик.
– Это спецклиника, – торопливо заговорил мужик, склонившись к нему, – здесь отрабатывают на пациентах новые лекарства. Этим вкололи убойные дозы какой-то гадости, вот они и спят. Уже третьи сутки, без перерыва… Так что, если хочешь жить, старайся не принимать ничего, даже если тебе скажут, что это простые витамины. Понял? Ни-че-го! – раздельно повторил мужик и опять огляделся. – Я здесь уже неделю, и жив только потому, что все лекарства, заглатываемые под контролем медсестры, потом выплевываю в раковину…
Костик некоторое время недоверчиво смотрел на мужика, переваривая полученную информацию, затем с неожиданной для себя неприязнью сказал:
– Я спать хочу… – Он с усилием перевернулся на другой бок, к стене, чтобы не видеть рожу мужика, которая вдруг стала казаться ему неприятной, и закрыл глаза. Ощутив внезапно тяжесть в мочевом пузыре, он вспомнил, что до сих пор так и не помочился. Костик опустил руку, и принялся не глядя нашаривать под кроватью утку…
– Просыпайся, к тебе пришли…
Некоторое время сонный Костик с обожанием смотрел на заурядной внешности медсестру, затем кивнул.
– А кто пришел-то? – опомнившись, выкрикнул он, но сестра уже удалилась, а в палату бодрым шагом вошли сразу трое в накинутых на плечи халатах. Первый, самый высокий и здоровенный, с небольшим, но четким шрамом над правой бровью, держал в руке увесистый на вид пакет из плотного целлофана, остальные пришли налегке.
– Ну, здравствуй, герой, – как-то неуверенно сказал детина и, оглядевшись, спросил: – Эта койка что, свободная?
Костик, не отрывая от мужика глаз, молча кивнул, вспоминая, где же он этого детину видел. И, честно говоря, было на что посмотреть. Огромный лиловый синяк, охватив глаз, расплылся дальше, оккупировав добрую половину его нагловатой физиономии, вторая половина была залеплена медицинским пластырем. Выглядел он примерно как и сам Костик, которому медсестра недавно приносила по его просьбе зеркало. Для довершения картины левая рука детины болталась на перевязи, и при каждом движении он непроизвольно морщился… Двух других, не столь колоритных, Костик видел впервые, это точно.
Трое тем временем разместились на пустующей койке, и некоторое время молчали, явно не зная, с чего начать разговор.
– Это тебе, – спохватившись, сказал детина, и здоровой правой рукой протянул Костику звякнувший чем-то стеклянным пакет. – Ну, и здравствуй, конечно, – опять спохватился он, и, поставив пакет на пол, протянул теперь ладонь.
Двое тоже осторожно пожали слегка приподнявшемуся на локте Костику кисть, затем опять наступила неловкая пауза.
– Давай-ка я тебе подушку поправлю, – сказал детина, заметив, что Костику неудобно лежать, напрягая шею.
Он привстал, и здоровой рукой заботливо, хоть и неловко, взбил Костику подушку, подложил ее так, чтобы ему было удобно общаться с гостями, затем сел и опять замолчал. Наконец, расположившийся по центру плечистый крепыш с носом-картофелиной, легонько подтолкнул его локтем в бок, и детина, прочищая глотку, прокашлялся, как делают люди, собирающиеся, но не решающиеся заговорить. Затем почесал пятерней затылок и как бы нехотя пробормотал:
– Ты это… ну, извини, короче. Случайно так вышло.
И только после этих слов Костика осенило. Он вспомнил, где этого детину видел – только тогда по его щеке, которая сейчас была залеплена пластырем, пролегала ярко-красная складка.
– Так это ты… – тоже пробормотал он.
Теперь разом заговорили все трое.
– Понимаешь, мы тогда как раз всю ночь в засаде просидели, – сказал третий, самый щуплый, с тонкими губами, комплекцией примерно с Костика, что он отметил не без удовлетворения, – домой решили не возвращаться – куда домой под самое утро, если скоро уже на работу собираться пора…
– Решили поспать часок прямо в кабинете, – словно подхватывая эстафету, продолжил плечистый, – ну, кто-то забрался на стол, кто-то сдвинул стулья, прилегли…
– А тут как раз ты, – закончил детина, и опять почесал затылок. – Ну, я спросонья не разобрался, вот и… Но ты тоже виноват, ты же не сказал ни хрена, что ты наш новый сотрудник!
– Ага, – пробурчал Костик, чувствуя, что сейчас это можно себе позволить, что сейчас ему вообще все можно – это завтра или послезавтра этот детина станет его начальником, и тогда… – А то ты мне дал хоть слово сказать.
– Ну, извини еще раз, – пробормотал детина, и приложил ладонь к сердцу. – Нам ведь тогда даже этот час толком поспать не дали. Набежали посетители, стали в дверь молотить…
– Все стучат и стучат… – опять подхватил эстафету крепыш.
– Лезут и лезут… – закончил третий, комплекции Костика.
– Да, извини… Я ж не представился… – Детина опять протянул руку: – Капитан Сергеев.
– Старлей Приходько… – Это был крепыш.
– Старший лейтенант Ванин…
– А где тебя так разукрасили? – спросил Костик, когда повисла очередная неловкая пауза. – Тоже в засаде?
– Да нет, это Батя. Ну, за тебя…
– Батя?
– Ну, Бугаев, – пояснил Ванин.
– А-а-а, точно… – Костик вспомнил, что видел перед тем, как окончательно отрубиться, и кивнул.
– Да ты б в зеркало на себя тогда посмотрел, – словно частично оправдывая свои действия, сказал капитан Сергеев. – Ну как по такой роже не звиздануть, если она в кабинет к тебе лезет…
– Ладно, проехали, – сказал Костик. – А что там? – Он указал глазами на пакет.
– Это для ускорения поправки, – пояснил Приходько. – Ну, мы тут скинулись, раз уж такое дело вышло…
– Ты пей, не сомневайся, – быстро взглянув на часы, подытожил капитан. – Там коньяк. Настоящий, не паленый, из дорогих… Ребята, все, погнали. – Это он бросил уже своим. – Нам в засаду скоро, еще подготовиться надо… – Это опять предназначалось для Костика. – Короче, не болей, лейтенант…
