Операция «Фроттер» Приказано внедриться!
Алексей Оутерицкий
© Алексей Оутерицкий, 2015
© «AO Project», дизайн обложки, 2015
Корректор Лариса Шикина
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero.ru
Часть первая.
Как закалялся опер
Глава 1.
Представление нового сотрудника
«Сотруднику следует носить форменную одежду в соответствии с установленными требованиями, чистую и аккуратную, хорошо подогнанную и отглаженную; демонстрировать строевую выправку, держаться прямо, с развернутыми плечами, не сутулиться, ходить твердым, энергичным шагом».
Из статьи 18 «Внешний вид и форма одежды».
Кодекс профессиональной этики сотрудника органов внутренних дел РФ.
Невеликого роста, двадцатидвухлетний худощавый парень нажал ногой в стоптанной кроссовке на педаль, и в унитазе открылось окошечко, через которое стало видно стремительно мелькающее дорожное полотно. Стук колес стал громче, а по стенкам унитаза вялыми струйками потекла ржавая вода.
Константин Иванович Головко развернулся в тесном пространстве туалета и поднял глаза. Не произошло ничего сверхъестественного. В зеркале не отразился актер Машков, не отразился даже актер Харатьян. Он увидел обычного молодого парня в застиранной белой майке, с обычной внешностью. Если бы зеркало было побольше или Константин Иванович глянул в него под другим углом, он бы узрел еще потертые, пузырящиеся на коленях спортивные штаны. Зрелище, впрочем, не привело его в уныние. В конце концов, за двадцать два года можно привыкнуть к своей внешности, чтобы, глядя в зеркало, не испытывать разочарования.
– Зато ты, Костян, лейтенант, – напомнил он себе и нажал еще один рычаг – теперь уже рукой и снизу вверх. Из крана в умывальник потекла тонкая струйка воды. – Лейтенант милиции… – И, помолчав, не без торжественности повторил: – Лейтенант милиции Головко! Гр-р-ражданин, пр-р-р-ойдемте!
Сполоснув руки, Константин Иванович снял с плеча вафельное полотенце, и, не отрывая глаз от своего отражения, протер руки. Черт, если бы не этот дурацкий хохолок с левой стороны надо лбом… «Корова языком лизнула», – вспомнил Константин, как говорили про таких в поселке, где он родился и вырос.
Он потоптался и поймал себя на том, что уходить из туалета не хотелось. Возможно, из-за попутчиков. И не то чтобы они были очень надоедливыми, эти симпатичные дед с бабкой, но слишком уж много внимания уделяли они ему, выпускнику милицейской школы, вполне самостоятельному и ответственному человеку. «Костик, съешьте пирожок, это домашняя выпечка, я сама пекла»… «Костик, вы напрасно сидите в кроссовках, ноги должны отдыхать»… «Костик, вот, почитайте газету, там очень интересная статья»… А он никакой не Костик, он лейтенант милиции Константин Головко, и никакая забота ему не нужна, потому что он действительно абсолютно самостоятельный человек, четыре года проживший без родителей, в казарме, и, мало того, что остался живым, но даже прибавил в весе три с половиной килограмма, что на последнем обследовании в училище зафиксировали бесстрастные медицинские весы. К тому же он будущий полковник, а то, может, и генерал. Так какой же он Костик?
– Генерал Головко, – представился он своему отражению. – Полковник, я для кого пишу инструкции? Вы что, забыли, что обязаны были выполнить мое распоряжение за номером таким-то еще такого-то числа? Да-да, то самое распоряжение по поводу…
Костик поморщился. Звучало фальшиво – это он определил в точности, поскольку, как-никак, был милиционером.
– Лейтенант милиции Головко! – строго сказал он и тут же убедился, что это совсем другое дело. Никакой фальши. – Я кому сказал! Пр-ройдемте, гр-р-ажданин! Если вы немедленно не подчинитесь, я буду вынужден принять меры!
В дверь постучали.
– Сейчас, сейчас! – выкрикнул Костик.
– Вас там что, не один?
Он узнал голос проводницы – дородной, средних лет тетки в сером пиджаке с петлицами. У тетки было вечно сонное и обязательно недовольное лицо.
– Почему это? – спросил Костик.
– А с кем вы разговариваете?
– Я… – Костик замялся. – Я сейчас!
Он зачем-то еще раз спустил в унитазе воду и провернул защелку дверного замка. Тетка, помедлив, словно бы нехотя отступила в сторону, давая ему выйти. Потом скользнула по Костику подозрительным взглядом и сказала:
– По двое в туалете не положено. Если только при сопровождении ребенка.
– Да один я там был, один! – с раздражением сказал Костик.
Тетка еще раз смерила его подозрительным взглядом, затем приоткрыла дверь, заглянула в туалет и внимательно все там осмотрела.
– Тогда с кем вы разговаривали?
Костик, не отвечая, отворил еще одну дверь и пошел по потертой ковровой дорожке, слыша, как тетка что-то бурчит ему вслед.
– Константин! – восторженно воскликнула седенькая старушка, будто он был ее внуком, которого она не видела по меньшей мере добрый десяток лет. В следующий момент морщинки на ее лице сложились таким образом, что «доброжелательность вообще» сменилась доброжелательностью с примесью сочувствия. – У вас нелады с желудком?
– Вот еще, – буркнул Костик, усаживаясь на свою койку и вешая полотенце на крючок. – С чего вы взяли? – Его так и подмывало сказать, что он милиционер – словно милиционеры люди особенные и никогда не испытывают проблем с желудком, – но он усилием воли подавил это желание. Он с самого начала поездки запретил себе раскрывать свою принадлежность к органам – он обычный гражданский, и точка. Костик словно назначил себе какое-то испытание, последний экзамен, хотя все положенные экзамены он сдал на отлично и закончил милицейскую школу с золотой медалью, поэтому и был безо всякого блата распределен для дальнейшего прохождения службы в столицу Российской Федерации, город-герой Москву. Хотя в чем заключалось это испытание, Костик и сам вряд ли смог бы сказать. Будто милиционеру проводники подадут более горячий чай или пассажиры пропустят без очереди в туалет… И тем не менее. Аккуратно сложенная новехонькая форма лежала сейчас в большой спортивной сумке, которая, в свою очередь, стояла в железном вместилище под койкой, и он ни при каких обстоятельствах не собирался раскрываться – путешествие инкогнито слегка щекотало нервы, потому что походило на какую-то интересную игру.
– Просто вас долго не было, – вступил в разговор супруг седенькой старушки – пожилой, изрядно облысевший мужчина. – Мы с Надеждой уже начали волноваться.
– Костик, если что, вы не стесняйтесь, обращайтесь, – сказала старушка. – У нас есть закрепляющие таблетки.
– Они хорошо помогают, – сказал старик. – И стесняться действительно нечего. В дороге такое с каждым может случиться. Недаром врачи говорят, что питание всухомятку – вернейший путь к…
– Я просто умываться ходил, – нарочито грубо сказал Костик. Затем демонстративно отвернулся и стал смотреть в окно. Краем глаза он отметил, как растерянно переглянулись пенсионеры. Кажется, обиделись.
Некоторое время они ехали молча, и только старушка периодически чересчур громко, как показалось Костику, вздыхала. Ее супруг тоже чересчур – как опять-таки показалось Костику – громко шелестел газетой и чересчур внимательно штудировал давно прочитанную статью. Ему стало неловко.
– Давайте вашу закрепляющую таблетку, – не выдержав, буркнул Костик, поворачиваясь к пожилой чете.
Старушка просияла, словно выиграла в лотерею, а ее супруг немедленно отложил газету и радостно заявил:
– Люди должны быть внимательными друг к другу. Понимаете, в наше время, с его интернетами и прочими гадостями жизни…
Завелся, – мрачно подумал Костик, искоса наблюдая, как старушка с озабоченным видом роется в сумке, тихо что-то бормоча. Кажется, она не могла найти ту самую таблетку. А ведь, черт побери, придется ее глотать…
Он опять уставился в окно и принялся убеждать себя, что такая таблетка ничуть не повредит, а даже будет очень кстати для профилактики. Подумаешь, живот у него не болит. А вдруг заболит? Вот сойдет сейчас с поезда, купит какую-нибудь шаурму, и пожалуйста. А шаурму надо будет купить непременно, – подумалось ему. Это же Москва. А в Москве все непременно должны есть шаурму.
В следующий момент его силой инерции повлекло вперед, и Костик уперся руками в стол – поезд начал притормаживать…
Он брел, закинув увесистую сумку на плечо, и глазел по сторонам. Конечно, ничего необычного, он же не из деревни приехал, но все же… Слишком уж много народу. Черт, как же здесь работать, – вдруг подумалось ему, – это ж поди, найди в такой толпе преступника… Костик с удовлетворением отметил, что в нем говорит не обычный приезжий, а милицейский профессионал, и остро ощутил чувство своей принадлежности к организации. Это показалось ему правильным. «Настоящий милиционер не знает, что такое выходные, не знает, что такое свободное время, не знает, что такое отдых», – вспомнилась ему фраза из какого-то кинофильма. Вообще-то, отдыхать он хотел, и свободное время иметь – тоже. Иначе ведь никакой личной жизни не будет, а это недопустимо – понятие «личная жизнь» для Костика подразумевало прежде всего отношения с девушкой. Неведомой, и оттого заранее еще более прекрасной, чем она, возможно, будет в реальности. До сих пор у него не было девушки, и эту неправильность следовало устранить как можно быстрее, тем более что сейчас для этого имелись все предпосылки – ведь это Москва, где просто неприлично не иметь свою девчонку.
