Такое поведение показалось Эме почти нормальным. Ее муж, например, рвал книги, которые она читала.
– Я прошу вас немножко мне помочь, Эме, – заискивающе сказал Барт.
Он принялся разглаживать замявшийся воротничок ее блузки.
– Лео в субботу придет ко мне обедать. Надо бы сказать, к нам, – поправился Барт, стыдливо потупившись. – Потому что он переселяется сюда.
– Вы уверены? – тихонько спросила молодая женщина.
– Что он ко мне переезжает?
– Нет. Что это будет хорошо?
Бартельми только отмахнулся манерным беззаботным жестом. Потом снова принялся за ее воротничок.
– Так вот, понимаете.… Будьте душечкой, Эме, приведите мне ребят так эдак в половине первого, вроде как у вас беда. Позвоните в дверь с этим вашим выражением жертвы семейного насилия…
Он придирчиво изучал лицо бедняжки.
– До субботы ведь это не слишком заживет, а? Вы скажете…
Он в совершенстве воспроизвел затравленный взгляд и интонации Эме:
– Он хотел меня убить. У него приступ буйства. Г-н Морлеван, пусть дети побудут у вас. Не надо им этого видеть!
Испуг, недоумение, смех прошли по лицу Эме, как тени облаков по лугу.
– Попробуйте, скажите так. – Барт хотел провести репетицию. – Еще можно руки ломать, если у вас получится.
Вместо этого Эме перехватила руки Барта и, удерживая их, сказала:
– Вы сумасшедший.
Лицо молодого человека помрачнело.
– Знаю, – сказал он.
А потом, подражая своей младшей сестренке:
– Эме, ну пожалуйста, ладно?
Губы молодой женщины дрогнули. Барт счел это за знак согласия. Он поцеловал ее в щечку и шепнул на ухо:
– Спасибо.
Оставшиеся до выходных дни он провел в свое удовольствие, даже и не думая, какова будет реакция младшего брата.
– Веди нас обратно в приют, – сказал Симеон, когда Барт изложил ему свой план.
– Да почему? – удивился Бартельми. – Все отлично устроится. Я буду прятать вас от злого мужа весь уикэнд, а в воскресенье вечером якобы верну матери.
Симеон пожал плечами; он был в бешенстве. Все это был бред какой-то. И с Бартом, видимо, так будет всегда. А тем временем Жозиана Морлеван прибирает к рукам малышку Венецию. Моргана тихонько сидела в гостиной на диване. Надувшись, братья отвернулись друг от друга и теперь смотрели на нее.
– Что это ты сделала со своими ушами? – спросил ее Бартельми.
Девочка больше не носила обруч. Она обеими руками приподняла волосы.
– Прикрыла, – с удовольствием объяснила она.
Бартельми обернулся к брату.
– Вот видишь, и я так делаю! Все шито-крыто.
– Морока с тобой, – проворчал Симеон. – Лео же догадается. Разве только он еще глупее тебя.
– Не исключено, – согласился Бартельми.
Короче говоря, Барт как всегда добился своего. Он все продумал. Симеон и Моргана должны ждать в сквере около качелей до двенадцати двадцати. Соседка, возвращаясь из магазина, заберет их и приведет к Барту. Разыграет свою сценку и поспешит домой встречать мужа, который возвращается после боулинга в час дня.
Лео пришел ровно в полдень. Настроение у него было преотвратное. Всю неделю ему пришлось управляться в магазине одному.
– Да чем ты, блин, занимался все это время? – заорал Лео, пнув ногой ближайшую коробку.
Бартельми практически ничего не распаковал.
– Никак не удавалось пройти на следующий уровень в «Ларе Крофт», – озабоченно сообщил Барт.
– Этот тип меня с ума сведёт! – взвизгнул Лео, призывая в свидетели некую невидимую аудиторию.
– Не понимаю, что ты имеешь против Лары Крофт, – сказал Барт, рисуя себе в воздухе пышный бюст.
Это было неосмотрительно с его стороны. Следующий пинок пришелся по игровой приставке. Перед тем как сесть за стол, Барт завернул в ванную, открыл аптечку и протянул руку за «Рогипнолом», или «Теместой». Жребий пал на снотворное. Барт вернулся в гостиную и объявил:
– Прошу к столу, мадам! Я тебе приготовил тапенаду.[5]
– Чой-то за пакость? – проворчал Лео, которого нелегко было умаслить.
– На основе черных маслин. Немножко горчит, – предупредил Барт, всыпавший туда растолченную таблетку.
Лео, действительно, счел тапенаду слишком горькой.
– Ничем на тебя не угодишь, – заметил Барт. – Извини, звонят.
Это была соседка, которая по мере сил разыграла роль только что избитой жены. Симеон и Моргана угрюмо дожидались конца сцены.
– Знаете что, Эме? – перебил ее Бартельми. – Пускай ваши ребята побудут эти выходные у меня. Отсидятся в безопасности.
Лео чуть не подавился бутербродом с тапенадой. Но Барт так быстро все провернул, что он не успел вмешаться.
– Ладно, Эме, бегите. Постарайтесь успокоить вашего мужа.
Ну вот, все получилось. Барт ликовал. Но он не учел темперамента Лео. Тот буквально взорвался, отшвырнул свой бутерброд, обрушился на Барта с ругательствами и толкнул бедняжку Моргану. Симеон с сестрой удрали на кухню.
– Ничего, сейчас пройдет, – сказал Бартельми, заглянув к ним. – Он буйный, но не злой. Сейчас ему кофейку сварю. С «Рогипнолом».
– Противный у тебя кофе, – буркнул Лео. – Тебе не кажется?
– Нет, – твердо сказал Барт. – Пей.
Понемногу Лео расслабился. Очертания окружающего мира смягчились, расплылись. Горестная история Эме даже заставила его прослезиться. От смеха, к сожалению, потому что рассказывал-то ее Барт. Тем временем Моргана и Симеон, сидя на диване, уплетали тапенаду и читали: он – «Так говорил Заратустра», она – «Доктора Дулитла».
– Вырубаюсь я что-то, – сказал Лео, зевая.
Барт видел, что близок миг, когда Лео рухнет в постель и освободит ему остаток дня. Все шло по плану. Кроме одного: в дверь позвонили.
– Я открою! – сказала Моргана.
Лео и Барт переглянулись с удивлением. Они никого не ждали. Оказалось, что это соседка.
– Он хочет меня убить!
– Да нет, пока еще вряд ли! – попытался успокоить ее Бартельми.
– Он хотел заставить меня выпить «Антинакипин», – пролепетала Эме.
Симеон вздрогнул и вскочил с дивана. Он вспомнил «Сортирного Крота».
– Значит, у него суббота тоже плохой день, – заметил Барт, – среда и суббота.
– Ты что, совсем, что ли, дурак? – закричал на него Симеон. – Он правда хотел ее убить. Смотри, у нее синяки на шее!
– Он меня слегка придушил, – призналась Эме. – Не влезайте в это, Симеон. Вы еще ребенок.
Лео ошарашенно смотрел на них. Хотя сознание у него и затуманилось от снотворного, он все же понимал, что происходит нечто несуразное.
– Ты ваще кто? – спросил он, ткнув пальцем в сторону Симеона.
Симеон решил, что хватит подыгрывать брату.
– Я Симеон Морлеван. А это Моргана Морлеван. Мы сводные брат и сестра Бартельми.
– Че… Че… Чего?
Лео с трудом встал на ноги.
– Не психуй, – сказал Барт. – Все очень просто. Сейчас Симеон тебе объяснит.
Бартельми отпасовал мяч брату. Симеон в двух словах обрисовал ситуацию и заключил:
– Барт не хотел признаваться вам, что он наш опекун. Но поскольку он не опекун и никогда им не будет…
– Эт' п'чему? – спросил Лео.
– Потому что он гомосексуалист. Судья по делам несовершеннолетних не разрешит.
– Это дискриминация! – завопил Лео. – Барта ущемляют в правах!
Это меняло все. Теперь Лео не только не возражал против опекунства Барта, но и требовал его.
– Напишем открытое письмо в «Либерасьон»! – горячился он.
– И дадим подписать аббату Пьеру, – подхватил Барт. – А прилечь не хочешь?
Лео признал, что у него была трудная неделя и он, пожалуй, не отказался бы немного вздремнуть. Когда он вышел из гостиной, Бартельми обернулся к брату.
– Ну вот. С ним на сегодня все. Можно идти в кино.
– Но надо же как-то помочь Эме, – сказал Симеон. – Позвони в полицию.
– Нет, нет-нет, – испуганно запротестовала Эме. Бартельми взялся за воротник брата.
– Я позабочусь об Эме, – сказал он, несколько переигрывая в роли настоящего мужчины.
Симеон открыл было рот, но Барт осадил его:
– Я тут старший. Понял, малыш?
Он кивнул на дверь соседке, которая все лепетала:
– Нет, только не полиция, нет, нет…
Барт вытолкнул молодую женщину в коридор и повел в ванную. Открыл аптечку и достал нераспечатанную упаковку «Теместы». Вручил ее Эме и поднял два пальца – V, знак победы.
– Две таблетки.
После чего изложил рецепт полностью:
– Растолочь, смешать с овощами. Развести бульоном. Добавить ложку сметаны. Посолить. Поперчить.
Уладив проблему с Эме, Бартельми вернулся в гостиную к детям. Симеон в кино не хотел, он лучше дочитает свою книгу.
– Ох уж мне эти одаренные! – вздохнул Барт, не догадываясь, что брат чувствует себя слишком усталым, чтобы снова куда-то идти по холоду.
От нечего делать Барт завалился на диван к детям и стал читать через плечо Симеона. Вдруг что-то на запястье брата привлекло его внимание. Он тихонько оттянул рукав.
