— Я положил его в ящик с инструментами. Она никогда туда не заглядывает.
— Идеально. Но ты все еще откладываешь с вопросом?
— Да, не хочу торопить события. У нас сейчас все замечательно. Жить вместе — здорово. Но, увидев это кольцо, я просто не мог его не купить, понимаешь?
— Понимаю, чувак. Твоя цыпочка торчит от шин, а круглый бриллиант — редкая находка.
— Прямо как она, — говорит Майлс, и в его глазах появляется мечтательное выражение, от которого мне хочется врезать ему по яйцам. Стряхнув с себя эти мысли, он спрашивает: — Так когда же ты снова увидишься с той цыпочкой?
— Может, в эти выходные... по крайней мере, я надеюсь.
— Круто. Держи меня в курсе, если она перейдет в иную категорию, нежели «девушка на одну ночь», хорошо?
— Не перейдет.
— А могла бы. Но даже если этого не произойдет, мне все равно нужны грязные подробности... я еще не женат. — Внезапно у Майлса загорается экран телефона. — О, слушай, мне нужно ответить на звонок. Пересечемся позже.
Он уходит, а я качаю головой. Майлс сейчас так погружен в собственный мир, что пройдет еще несколько недель, прежде чем он снова спросит о моей искорке. И меня это вполне устраивает. То, что я не верю в длительные отношения, не значит, что я не понимаю, почему в нашей с ним дружбе произошли некоторые изменения.
ГЛАВА 4.
Поймать и отпустить
Мэгги
С прикроватной тумбочки доносится трель большого желтого дискового телефона, и я с болезненным стоном тянусь рукой через кровать, чтобы поднять трубку.
— Алло? — отвечаю я, стараясь не выдать, что сплю, но безуспешно.
— Здравствуйте, мисс Хадсон, это Клэр с ресепшен. — Голос Клэр, словно перышко на щеке, одновременно и раздражает и ласкает.
— Привет, Клэр... да, я спускаюсь на завтрак. Извините, я опять проспала. — Сбрасываю с себя одеяло, позволяя прохладному воздуху от еле теплящегося радиатора гостиницы «Дикая роза», где я остановилась, помочь мне проснуться.
— О, не беспокойтесь. Я звоню, чтобы напомнить вам о номере.
— О номере? — Я сажусь и откидываю волосы с лица, чтобы оглядеть очаровательный номер, который я называю своим домом уже неделю.
— Я же говорила, сегодня к нам заезжает целая группа путешественников, так что вам необходимо как можно скорее освободить номер.
— А, понятно. Да, конечно, — отвечаю я, стараясь скрыть желание зарыдать в трубку. — Я только закончу собирать вещи и выеду.
— Конечно, можете прийти на завтрак. И если нужно остаться в гостиной на целый день, с этим тоже проблем не будет. Мы можем присмотреть за вашим багажом, — услужливо добавляет Клэр. Она действительно милая старушка.
Кивнув, смотрю на часы и вижу, что уже десять утра.
— Все в порядке, Клэр. У меня есть, куда пойти. — Глубоко вздыхаю и качаю головой. — Я и так слишком долго избегала своего брата.
Я почти слышу неловкую улыбку Клэр.
— Хорошо, милая. Тогда увидимся за завтраком.
Я вешаю трубку и тащусь в ванную комнату, чтобы принять душ, но это никак не ослабляет тревогу из-за того, что сегодня мне наконец-то придется встретиться с братом.
После Рождества, когда все в моей жизни пошло к черту, я запрыгнула в машину и ехала восемь часов, чтобы поплакать в объятиях брата, который жил в Боулдере. А потом, перед самым въездом в город, я случайно наткнулась на гостиницу «Дикая роза» — идиллическое местечко, напомнившее мне любовный роман Норы Робертс. У нее всегда самые умопомрачительно счастливые моменты, и это именно то, что мне нужно. С тех пор я поселилась здесь и отсиживалась, поедая выпечку Клэр и избегая брата.
И давайте посмотрим правде в глаза... еще я думала о том невероятном поцелуе с рыбаком Сэмом.
Поцеловать Сэма было ошибкой. Огромной, грандиозной ошибкой. Я лелеяла разбитое сердце и была захвачена моментом. Все очень просто. Не помогло и то, что на вкус его губы были как свобода, а крепкие объятия ощущались как восхитительное заточение, которое мне не хотелось, чтобы кончалось. Но это не имело значения, и уж точно не смогло бы меня отвлечь от намеченных целей.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Надеваю вязаный свитер и джинсы, оставляя влажные волосы распущенными, и спускаюсь вниз. С шумом протаскиваю чемодан через гостиную и вхожу в красивую парадную столовую, где проводила все свои утренние часы, но останавливаюсь на месте — за столом сидит группа из пяти мужчин, с вилками, застывшими на полпути ко рту.
— Привет, — говорю я, неловко махая рукой глазеющим парням.
Все они бормочут приветствия, а затем снова запихивают еду себе в глотки. Из кухни с широко распахнутыми глазами выходит Клэр.
— О, здравствуйте, мисс Хадсон, присаживайтесь. Вот ваша тарелка.
Она медленно идет ко мне, от старости двигаясь медленно, но ее улыбка такая же яркая, как и неделю назад, в тот день, когда я сюда заселялась. Она ставит передо мной тарелку с едой и ласково гладит по плечу, совсем как мама.
— Мальчики, это Мэгги... Мэгги, эти милые мальчики, которые только что заселились, из журнала «Бэквудс». Они здесь работают над статьей о ледолазании на зернохранилища. Звучит очень захватывающе, — говорит она, глядя на тарелки всех присутствующих. — Ох, вам нужен свежий кофе. Я мигом.
Она исчезает за двойными дверями кухни, поэтому я заставляю себя улыбнуться и говорю первое, что приходит в голову.
— А почему на зернохранилищах лед? Это какая-то погодная аномалия? — Я отправляю в рот полную ложку овсянки с корицей.
Парни не могут скрыть веселья, тот, кто ближе ко мне, отвечает:
— Нет, это спорт... вроде ледолазания, но вместо горы мы взбираемся на обледенелое зернохранилище. Определенно, не погодная аномалия.
Делая глоток кофе, он посмеивается.
— Интересно, — вежливо отвечаю я. — Парни, зачем вам это?
— Потому что это чертовски круто, — со смехом отвечает молодой парень с другого конца стола. — Самый трудный подъем, который ты когда-либо совершал, потому что это восемьдесят футов прямой вертикали. Никаких естественных склонов, как на горе. Чистый восторг.
— Похоже на то. — Мои глаза расширяются от любопытства. — А как образуется лед?
— Воду при низких температурах медленно спускают по стенкам зернохранилища. Требуется несколько недель, прежде чем получится достаточно хорошая основа для восхождения.
— Понятно, — отвечаю я и на мгновение задаюсь вопросом, является ли экстрим фишкой для приезжающих в Колорадо, или же они делают это и дома. Я росла в девчачьей атмосфере, так что, даже бы этого и не заметила. Брат часто выезжал на природу, но единственным спортом, которым я занималась, — это каталась на лыжах по Банни-Хиллз во время школьных поездок. Я была слишком труслива, чтобы попробовать даже проехаться на сноуборде с друзьями.
— В прошлые выходные я впервые рыбачила на льду, — гордо заявляю я, потому что, похоже, такое эти ребята оценят. — Так что да-а-а... — мой голос обрывается, когда я понимаю, что у этих парней нет никакого интереса к подледной рыбалке. — Мне казалось, это было довольно рискованно, — добавляю я, чтобы они поняли, почему я об этом заговорила, потому что они продолжали тупо на меня смотреть.
— Вряд ли, — отвечает по другую сторону от меня парень с дредами, собранными в конский хвост. — На подледной рыбалке ты просто сидишь. Никаких физических нагрузок. Никакого ощущения опасности или адреналина. Ты упускаешь лучшие моменты. Если ищешь приключений, тебе стоит заглянуть на зернохранилище, на которое мы завтра поднимемся. Опыта не требуется, и именно там тебя ждет настоящее приключение. — Он роется в кармане и достает маленькую визитную карточку. — Это визитка фермы, где расположены зернохранилища. — Он замолкает, достает из кармана ручку и что-то царапает на обороте. — А вот мой номер, если тебе нужен личный тренер. Меня зовут Иезекииль. — Он поднимает голову и подмигивает мне, в сверкающих темных глазах явно отражается флирт, когда он передает мне визитку.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
