— Ты смотришь на них, — отвечаю я, беря еще кусок торта с картонного подноса.
Эрин глядит на меня сузившимися глазами.
— Ты не собираешься куда-нибудь на свой день рождения?
— Нет. Что такого особенного в тридцать первом дне рождении? Всего лишь на год ближе к сорока. Кроме того, у меня есть несколько деловых предложений, которые я должен закончить для дяди Терри. Хочу, чтобы он их одобрил, перед тем, как умчится через шесть месяцев.
— Сэмми, — говорит мама ворчливым голосом. — Сегодня у тебя день рождения. Ты должен пойти и повеселиться. Ты слишком много работаешь.
— Сегодня я ходил на подледную рыбалку. Было весело. — Я пожимаю плечами.
Сестры смотрят на меня печальными глазами, но Трейси — единственная, кто говорит:
— Терпеть не могу, когда ты все время один ловишь рыбу. Или один проводишь время в той бревенчатой хижине, которую купил в деревне. Это депрессивно.
— И немного жалко, — добавляет Эрин.
— Ты превращаешься в отшельника, — в конце вставляет Холли. — Или в одного из тех сельских чудиков из подкастов Трейси об убийствах.
У меня чуть глаза не вылезают из орбит.
— Мне нравится моя земля и моя хижина. Люди, живущие в городе, тоже могут быть одинокими и кровожадными... не деревня делает кого-то убийцей. И к твоему сведению, на подледной рыбалке я был не один, так что отвали от меня!
— Ты был не один? — спрашивает мама, глядя на меня со страхом в глазах.
— С кем ты был? Не с ним ведь, правда?
— Нет, — отвечаю я с раздраженным ворчанием. — Боже, нет. Не с ним... с одной девушкой.
— Что за девушка? — щебечет Холли.
— Просто девушка, которая недавно начала ходит на подледную рыбалку и нуждалась в помощи.
— Ты взял кого-то, кроме отца, на подледную рыбалку? — спрашивает Трейси с отвисшей челюстью.
— Да, — отвечаю я, мои плечи напрягаются от их чрезмерной реакции. — Ничего такого.
— Ты никогда никого не берешь на подледную рыбалку, — заявляет Холли, и, клянусь, я вижу, как в ее глазах вспыхивает гнев. — Я сотни раз просила тебя взять меня с собой, но ты всегда отказываешь.
— Ну, это не было запланировано, — защищаюсь я и кладу в рот последний кусочек. — Это просто... случилось... дважды.
— Дважды? — восклицают сестры одновременно.
И тут раздается звонок в дверь. В мгновении ока я опираюсь руками о стол и с шумом отодвигаю стул.
— Пожалуйста, ради всего святого, оставьте это.
Слышу, как сестры перешептываются за спиной, когда я иду по коридору к входной двери. Открыв ее, я поражаюсь, видя по другую сторону улыбающегося во все зубы Майлса.
— С днем рождения, лошара.
Я щурюсь на заходящее солнце позади него.
— Спасибо? Ты чего здесь делаешь, чувак?
Майлс игриво тычет меня в плечо.
— Дома тебя не было, и я решил, что ты здесь. Пошли, я веду тебя веселиться.
— А где Кейт? — спрашиваю я, заглядывая ему за спину и видя пустой грузовик.
— Она заняла нам места в пабе на Перл-Стрит. Мы взяли столик.
— Черт, я не был там целую вечность, — заявляю я, возбужденно потирая подбородок. Мы с Майлсом частенько ходили в бар после работы, пока я не увлекся «Магазином шин», а он — Кейт.
— Тебе лучше даже не думать о том, чтобы пойти туда с кем-то еще, — серьезно парирует он. — Я знаю, что отвлекся, но паб на Перл-Стрит — это наше место, и я наваляю любому, кто попытается пойти туда с тобой и занять мое место.
Я смотрю на Майлса и медленно качаю головой.
— Да ладно тебе, чувак.
Он закрывает глаза и прижимает руку к лицу.
— Знаю. Черт возьми, сейчас я просто разыграю мужскую карту, потому что уверен, это не будет последней херней, что я сморожу сегодня вечером. Жизнь с писательницей любовных романов губит меня.
Я смеюсь и затаскиваю Майлса внутрь, чтобы тот поприветствовал семью, а сам бегу наверх, обнять племянников и племянницу на прощание. Застегивая пару пуговиц на своей зеленой фланелевой рубашке, я спрашиваю:
— Я нормально одет?
Майлс оглядывает меня с головы до ног.
— На тебе ботинки, джинсы и фланелевая рубашка... основной дресс-код Боулдера, брат. Выглядишь прекрасно. Пошли.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Оставляю свой внедорожник на подъездной дорожке и запрыгиваю в грузовик Майлса. Подношу руки к обогревателю, все еще чувствуя покалывание на коже после сегодняшней рыбалки.
— Так ты с ней виделся? — спрашивает Майлс, маневрируя на выезде из района.
— Виделся с кем? — спрашиваю я, с любопытством глядя на него.
— С красоткой с подледной рыбалки.
Я фыркаю от смеха.
— О, еще как виделся.
Майлс бьет кулаком по рулю.
— Да! Так ты уже получил секс на день рождения? Сегодня вечером я был готов выступить в роли сводника.
Я хмурю брови.
— У меня не было секса на день рождения.
— Тогда что?
— Технически ничего, но, черт побери, не знаю, чувак. Эта девчонка сводит меня с ума. Она молодая, но не инфантильная, просто идеалистка или типа того. И она безумно горячая штучка. Я мельком увидел ее сиськи, и они похожи на два водяных шарика, которые, я знаю, идеально поместились бы в моих руках.
— Класс, — отвечает Майлс с понимающим кивком. — Мне нравится, когда есть за что подержаться.
— Да, — отвечаю я. — Она не похожа ни на кого из тех, с кем я встречался раньше, вот почему я не могу держаться от нее подальше. И время от времени в ее глазах появляется искорка, которая заставляет меня хотеть…
— Чего? — спрашивает Майлс, его язык почти свисает изо рта, когда он внимательно слушает. — Трахнуть ее в палатке в лесу так, чтобы вас могли услышать в соседнем лагере и мысленно дать тебе пять?
Я с любопытством смотрю на него.
— Я думал скорее о том, чтобы прижать ее к стене, но, конечно, твоя идея с палаткой тоже звучит неплохо.
— Чертовски верно. — Он бьет меня кулаком.
Я смотрю в окно на свежий снег, который уже начал падать. Я люблю свежий снег. Он такой... незапятнанный.
— Майлс, возможно, это первая девушка, ради которой я нарушаю некоторые правила.
— Шок, трепет, оцепенение, ужас, агония.
— Что ты делаешь? — спрашиваю я, поворачиваясь к Майлсу, тот продолжает смотреть на дорогу.
— Называю тебе прилагательные к слову «шок», потому что сейчас я в сильном шоке.
— Зачем ты называешь мне прилагательные?
— Просто так я делаю с Кейт, когда она подыскивает лучшее слово для книги. Подумал, с тобой тоже смогу так делать. — У него лицо полное надежд. Мне почти стыдно, что я их разрушил.
Почти.
— Не-е-е, чувак. В этом я пас.
Майлс закатывает глаза.
— Как хочешь. Я лишь хочу сказать, как удивлен, что ты нарушаешь правила ради этой цыпочки. С того дня, как я тебя встретил, ты направо и налево устраиваешь на скрипучих кроватях концерты с цыпочками.
— В этом плане ничего не изменилось, — подтверждаю я, серьезно глядя на него, чтобы он верно меня понял. — Я не собираюсь заводить отношений с этой цыпочкой. У нее серьезный багаж, который я не собираюсь на себя взваливать. Ты же знаешь, я не сторонник серьезных связей после того, как увидел, что отец сделал с мамой. Я никогда не пойду по этому пути. Мы только обменялись номерами, так что скрипучие кровати — это вариант. На этом все.
— Достаточно честно, — отвечает Майлс, задумчиво кивая, когда мы останавливаемся на красный свет на Перл-Стрит. — Тем не менее, раньше ты не обменивался номерами.
— Знаю, — отвечаю я с глубоким вздохом. — Она заставляет меня делать странные вещи.
Он фыркает от смеха и тянется, чтобы ткнуть в меня кулаком.
— Черт возьми, ты встретил ее в магазине наживки — это уже странно. А так как свою девушку я встретил в шиномонтажной мастерской, могу сказать тебе со стопроцентной уверенностью, что странное может быть горячим.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Горячим и временным, — добавляю я на всякий случай. — То, что ты — Мистер Моногамия, еще не значит, что я должен быть таким же.
Майлс отдергивает руку и серьезно кивает.
— Я услышал тебя, чувак. Скрипучие кровати, и все.
