— Папа, покажи мне щитовидную железу, — упрашивала Айна, зная, что Барни, как медик, проявляет особый интерес к этому органу.
— Щитовидная железа, — заявил безаппеляционно Барни, — всегда находится в области шеи.
Но где же шея у этого круглого и плоского животного? Если смотреть сверху, то там совершенно невозможно обнаружить какие-либо признаки шеи. Если смотреть снизу, то кажется, что вся поверхность составляет лицо ската. Широко разинутая пасть расположена, где полагалось бы быть груди; в пасти мы обнаружили твердый, как кость, язык, при помощи которого скат раздавливал крабов и моллюсков, прижимая их к небному хрящу. Мы вскрыли ската посередине и нашли, что небольшая брюшная полость содержит огромный орган с толстыми стенками, похожий на исполинскую глотку. Это глоткоподобное сочетание желудка с кишечником имело подкладку из складчатой ткани и напоминало бетономешалку, которая служила, чтобы перемешивать и переваривать размолотых моллюсков и крабов. Несмотря на то что скат был уже полностью анатомирован, никаких признаков шеи обнаружить не удалось.
— Щитовидная железа вероятнее всего там, где пищевод, — сказал Барни. Дети словно зачарованные наблюдали, как он, просматривая весь путь пролегания пищевода, нашел щитовидную железу в тканях под челюстью.
Даже в зимнее время, когда вода была слишком холодной для плавания и охоты, дети с удовольствием искали сокровища, выброшенные морем на берег. Они наслушались рассказов о серой амбре китов, которая ценилась на вес золота; о браслетах и кольцах, выбрасываемых морем. Дети всегда находили блестящие, похожие на драгоценные камни кусочки отшлифованного водой стекла, которые ими высоко ценились.
Кое-что из выброшенного морем на пляжах Калифорнии небезопасно для искателей такого рода сокровищ. Когда в Тихом океане начинает свирепствовать «красная смерть», которая окрашивает поверхность воды в зловещий кроваво-красный цвет, устрицы, крабы и моллюски, питающиеся красными водорослями, становятся ядовитыми и смертельно опасными. Летом 1945 года мы наблюдали, как красное течение распространилось вдоль побережья к югу от Ла Джолла. На пляже мы находили сотни омаров, еще живых, но наполовину парализованных ядом мельчайших жгутиковых, поглощенных ими.
Периодическое необъяснимое размножение этих микроорганизмов, вызывающих красное течение, называется «цветением» моря. Оно наблюдается во многих частях света. Благодаря цвету подобных микроорганизмов получили свое название Красное море и «Киноварное море» (Калифорнийский залив). В Японии на жемчужные промыслы также время от времени нападает эта красная чума, которая убивает драгоценные жемчужные устрицы. Возможно, что ужасное зловоние, распространявшееся в долине Нила, когда, согласно древним писаниям, речная вода превращалась в кровь, происходило от трупов животных, убитых цветением планктона. Жгутиковые вырабатывают смертельный алкалоид, который поражает нервную систему. У человека он сначала вызывает зуд, затем онемение губ, языка и кончиков пальцев и наконец прогрессирующий паралич и смерть. На побережье Калифорнии люди умирали от паралича мышц дыхательных органов через два часа после употребления в пищу отравленных ракушек.
Но волны выбрасывают на берег и замечательные живые существа. Некоторые из них, например леурестес, подвержены воздействию луны, которая с начала марта до конца августа в ночное время околдовывает пляжи Тихого океана. В эти месяцы, когда воздух напоен ароматом цветущих апельсиновых деревьев с примесью соленого запаха моря, приносимого ветром, на вторую ночь после полнолуния и на седьмой волне после достижения высшей точки прилива, серебристые леурестесы покидают волнующееся море и романтическими парочками, прыгая, взбираются на берег, чтобы зарыть свои икринки в песке.
Однажды вечером в начале марта мы ужинали в офицерском клубе, совершенно не подозревая о том, что где-то вблизи линии прибоя между мысом Консепшен и мексиканской границей в ожидании назначенного часа сосредоточивались миллионы серебристых, как кефаль, леурестесов. Мы уже кончали ужинать, как вдруг кто-то объявил:
— Сегодня на Пасифик Бич выходят леурестесы. Только что передавали по радио.
Если бы по радио объявили воздушную тревогу, реакция не могла бы быть сильней. Оставив еду, все повскакали со своих мест, крича:
— Леурестесы выходят на берег! Леурестесы выходят на берег! Спешите, а то опоздаете!
Для непосвященных нерест леурестеса — просто сумасшествие. Нас захватило общее возбуждение, все устремились к своим машинам, чтобы сломя голову мчаться на пляж.
— А как ловить леурестесов! — спрашивали мы.
— Голыми руками и ногами, — прокричал кто-то в ответ.
Согласно калифорнийским законам об охоте, ловить скользких леурестесов граблями, сетями, ведрами, бить их палками или камнями запрещается. Их можно брать только голыми руками или ногами. И, конечно, в этих условиях преимущество на стороне леурестеса.
Подходы к пляжу были забиты сплошной массой автомобилей. С того места, где мы остановились, можно было видеть освещенную луной матово-серебристую поверхность и дугообразный берег Пасифик Бич, который горел огнями сотен небольших костров и гудел, как улей, от множества толпившихся там людей.
Мы едва успели, так как вскоре услышали:
— Вот один уже появился!
Это был сигнал об открытии охоты. И тут началась битва голыми руками с шестидюймовой рыбкой. Все бросились к воде, потащив нас за собой. Я подобрала платье и подвязала узлом вокруг пояса, наподобие малайской саронги. Как и все вокруг, я бегала в воде взад и вперед, пытаясь найти хотя бы одну рыбку, в существование которой я не вполне верила. Взглянув на моего степенного соседа по столу — военного моряка в чине коммандера — я увидела, что он прыгал в воде как безумный. Он снял ботинки, носки и брюки, а от пояса и выше он был одет в полном соответствии с военно-морским уставом — в тужурке с золотыми нашивками и в фуражке.
Я смотрела на него остолбенев, а он тем временем выплясывал в воде джиттербаг. Вдруг он сделал необычный поворот, закричав:
— Поймал!
И он поднял обветренную ногу, державшую в пальцах извивающуюся рыбку.
После этого я была способна поверить во что угодно.
Тут я заметила, что там, где лунный свет озарял гребешок волны, мелькали с быстротой молнии серебристые блестки. Я попыталась схватить их руками, но они, как ртуть, проскальзывали между пальцами и быстро исчезали в волне. Я видела их повсюду, но они от меня ускользали. Я попыталась наступать на них ногами по методу коммандера, но рыбки только щекотали мне пальцы и исчезали.
