Коуз понял: необходимо думать о том, как рыночные и организационные расходы будут расти с каждой новой партией продукции. С увеличением объемов выпускаемой продукции цена на нее сильно не меняется. Цены «говорят» каждой организации, от горнодобывающих компаний до производителей пластиковых чехлов, что производить и в каком количестве. Цены также «говорят» индустрии, должна ли она разрастаться или уменьшаться. В этом красота и элегантность «невидимой руки».
Однако, по мнению Коуза, расширение бизнеса в рамках одной организации – это не просто самовоспроизводство. Больше продукции означает большее количество наемных работников и большее количество менеджеров для управления ими. В конце концов, в игру вступают пределы человеческого понимания, и появляется слишком много того, за чем должен следить босс. В итоге ваши организационные расходы становятся излишне высокими, и вы возвращаетесь к тому, с чего начинали, то есть к рынку.
Сложите эти два предположения, и вы получите организацию и рынок, живущие вместе в экономической гармонии. Когда компании наращивают производство или расширяют ассортимент, работа остается внутри организации до тех пор, пока затраты на управление и координацию не превысят стоимость аналогичной работы у сторонних компаний. Тогда в дело вступает рынок. Этот компромисс стал крупной догадкой Коуза.
Его работа «Природа фирмы» («The Nature of the Firm») экономически обосновывает, почему организации существуют и почему мы не торгуем всем подряд на открытом рынке, а также предлагает отличное практическое понимание того, как компании принимают решения о границах своей деятельности.
Как всегда бывает с великими идеями, выводы, изложенные в «Природе фирмы», могут показаться совершенно очевидными, но лишь постфактум. Возможно, теория кажется настолько простой потому, что она является основой для понимания мира и границ организаций, с которыми мы уже знакомы, но, вероятно, просто никогда не задумывались об этом. Люди по обе стороны «железного занавеса» страдали от планировщиков советского типа и стали свидетелями бюрократии, вызванной многослойной корпоративной иерархией. Не обязательно иметь хорошее воображение, чтобы представить себе бюрократические издержки, выходящие из-под контроля.
Коуз дал экономистам возможность заглянуть внутрь «черных ящиков», торгующих друг с другом в рыночной среде, и они оказались намного менее совершенны, чем было принято считать.
Однако публикация в журнале Economica в 1937 году эссе «Природа фирмы» оставалась незамеченной на протяжении нескольких десятилетий.[19] (Она стала второй публикацией Коуза в этом журнале. Статья 1935 года «Производство бекона и свиноводство в Великобритании» не имела того влияния, которое было у «Природы фирмы».) Тем не менее новое поколение экономистов десятилетия спустя взяло на вооружение фундаментальные идеи Коуза. С начала 1970-х годов ученые начали разрабатывать теории о том, что делают менеджеры, как устроены организации и почему стоимость производства внутри компании неизбежно выходит из-под контроля, то есть стали подробно описывать и объяснять идеи, заложенные Коузом в своих работах.
Что касается Скотта Урбана, несмотря на очевидную неэффективность его подхода к производству очков, у него нет никакого реального интереса к расширению. По его словам, нужно совершенствовать свои навыки, а не повышать эффективность. Работа в изоляции для него не кажется проблемой. Скотту рассказали о набирающих популярность по всей стране «хакерспейсах»,[20] где единомышленники, например технари, любители вязания и ремесленники, собираются вместе для работы над своими проектами. Скотт отметил, что это «неплохая идея, но совсем не в моем стиле, потому что я предпочитаю затворничество». Ему комфортно работать в одиночку или со стажером. Однако большинству из нас идеи Коуза и последовавшие за ними работы смогут помочь разобраться в организациях, которые определяют бо́льшую часть нашего существования.
Глава 2
Планирование работы
29 октября 1999 года Питер Москос сидел в офисе действующего комиссара полицейского управления Балтимора, размышляя над важнейшим выбором в своей жизни: записаться новобранцем на обучение в классе 99–5 полиции Балтимора или ни с чем вернуться на кафедру социологии Гарварда.
Москос был социологом по рождению и призванию. Его отец Чарльз, именитый военный социолог, прославился созданием лозунга президента Клинтона «Не спрашивай, не говори». С отличием окончив Принстон со степенью по социологии, Питер поступил на престижную докторскую программу Гарварда (95 % поступавших провалились) и решил изучать работу полиции. Москос хотел пойти по стопам других социологов, погружаясь в жизни подопытных, в его случае – офицеров полиции, ведущих войну с наркотиками.[21]
Управление полиции часто позволяло бойскаутам, младшим полицейским рейнджерам и звездам Голливуда ездить с патрулями. Но Москос не был ни бойскаутом, ни Мэттом Дэймоном. К кому бы он ни обращался, никто не мог выделить время для обстоятельной беседы с ним. Да и с чего бы? Какой комиссар пустит явно ультралиберального рыцаря-социолога из Лиги плюща в свое управление и позволит ему ворошить прошлое, выкапывая мусор и подмечая надежно припрятанные скелеты в шкафах?
Однако после нескольких месяцев разочарований Город шарма (как иногда называют Балтимор) наконец дал Москосу шанс.
Офицер полиции, друг отца Питера, поговорил с комиссаром Балтимора Томасом Фрейзером, собиравшимся в отставку. Выборы мэра были уже не за горами, и все фавориты официально заявляли, что управлению полиции необходима смена руководства. Комиссар понимал, что покинет свой пост через несколько месяцев, и не слишком беспокоился о последствиях визита Москоса. Фрейзер разрешил Москосу наблюдать за классом 99–5 во время их обучения в полицейской академии, а затем и за их работой на улицах города.
Однако преемник Фрейзера Рональд Л. Дэниел, которому предстояло пожинать плоды труда Москоса, не был так либерально настроен.[22] Узнав о происходящем, Дэниел вызвал Москоса в свой кабинет, но не отправил его восвояси: вместо этого он предложил Москосу выбор. Москос мог остаться лишь в том случае, если подойдет управлению и решит стать настоящим офицером полиции. Никакого сопровождения, никакого наблюдения, никакого отсиживания в тылу, пока остальные воюют. На службе Москос получил бы полное представление о работе полиции, однако ему пришлось бы рисковать жизнью, патрулируя криминальные улицы восточного района.
