Сон не приходит. По давней привычке призываю себя поразмыслить о чем-нибудь отвлеченном, но соседство столь очаровательной девушки оставляет этот призыв повисшим в воздухе. Думаю о конкретном. О той, которая в десятке метров отсюда, по-видимому, тоже не спит и размышляет.
Где-то далеко в стороне пролетает самолет. Волна, рожденная в десятке миль, на последнем дыхании доползает до финиша и теребит берег. В соседних зарослях хрустит ветка. Случайные ночные звуки, столь выразительно оттеняющие тишину. Впрочем, не все. Хруст повторяется, заставляя меня придать собственным мыслям иное направление. Суть их проста.
Некто движется через заросли в нашем направлении. Судя по тому, что дикий зверь в здешних местах не водится, этот самый «некто» имеет человеческий облик. Если же вспомнить сегодняшнее назойливое поведение серой «Волги» и учесть, что место и время не очень подходят для дружеского визита, остается заключить, что намерения визитера столь же мрачны, как и ночь.
На случай, если мои предположения оправдаются, принимаю необходимые меры предосторожности. Дотягиваюсь до ружья, которое предусмотрительно положено на сиденье на расстоянии вытянутой руки, кладу его рядом с собой. Нащупываю фонарик и жду.
Долго ждать не приходится. Снова хрустит ветка, вслед за этим явственно слышны шаги. Потом шаги замирают. Человек пробирается не наугад, он боится быть обнаруженным, и у него определенная цель. Самое время продемонстрировать, что мы бодрствуем и готовы к встрече.
Открываю дверцу кабины и вываливаюсь на песок. Резко вскакиваю, бросаюсь в сторону. Дерево, которое я приметил еще вечером, на месте. Укрываюсь за его могучим стволом, включаю фонарик. Луч света простреливает заросли навылет и производит то действие, на которое я и рассчитывал. Ночной гость убегает, даже не пытаясь скрыть своего присутствия. Это все, что я хотел выяснить. Преследовать его нет смысла, да к тому же небезопасно.
Возвращаюсь к машине и с полным небрежением к моим таинственным преследователям, закуриваю. Сей вызывающий жест в достаточной степени аргументирован, ибо попытка повторного сближения вряд ли последует в ближайшую минуту. В то же время я надеюсь, что этот бесхитростный, тысячекратно испытанный прием придаст мне бодрости, ибо честно говоря, мне не по себе. Я издерган, раздосадован. Напряжение сегодняшнего дня не прошло с приходом ночи. Конечно, глупо было располагаться на ночлег в таком безлюдном месте, но тут уж, как говорится, все мы умны задним числом.
Сейчас я лягу, буду пытаться уснуть, но так и не усну. Буду, вскакивать на каждый шорох и гоняться с ружьем, за призраками, и, если Ольге вздумается выглянуть из палатки, она, пожалуй, решит, что я спятил. Отлично проводите отпуск, товарищ Никитин, говорю я себе. Так и в психиатричку угодить недолго.
Ольга появляется из темноты столь неожиданно, что я вздрагиваю: на ее месте мог оказаться кто-нибудь другой. Сколь пристально мысли мои ни заняты другим, все же успеваю отметить, что выглядит девушка отменно и, по-видимому, еще не ложилась.
— Не спится, — объявляет она.
Мне тоже. Ни о чем другом моя спутница, будем надеяться, не догадывается. В тот самый момент, когда я говорю ей, что лучшее средство борьбы с бессонницей — хорошенько встряхнуться, мне приходит в голову — к а к.
— Встряхнуться?..
— Поехали на свадьбу! — предлагаю я.
— Вы удивительно однообразны, — вздыхает Ольга. — И потом, сейчас не самое удачное время для шуток.
Конечно, мы уедем отсюда, даже если мне придется уговаривать ее до утра. Сколько же событий может произойти до утра, если полночь еще не наступила! Нашу улыбкой нахлынувшее на меня смятение и обращаюсь к девушке со словами:
— А знаете, Оля, это ведь с самого начала не было шуткой.
9
Ночная дорога действует на меня освежающе. Возможно, потому, что нас никто не преследует. Мелодии, льющиеся из приемника, способны взбодрить самого отъявленного скептика, к каковым, к счастью, причислить себя пока не могу. Что касается Ольги, то она забилась в угол и молчит. Я не делаю никаких попыток разговорить девушку. Мы оба понимаем, что наше поспешное бегство с побережья было продиктовано отнюдь не свадьбой, и у нас обоих есть основания это не обсуждать друг с другом.
В таком вот настроении мы приближаемся к месту действия. Искомую деревеньку можно приметить с расстояния в добрый десяток километров, а на среднем плач не происходящее являет собой нечто среднее между извержением Везувия и карнавалом в Рио-де-Жанейро. С небес на это буйство света радостно взирает луна в окружении сонма ликующих звезд. Люди веселятся, у людей праздник — так почему бы, черт возьми, об этом не узнать всей Вселенной и не возрадоваться!
Лихо торможу у знакомого двора, и за ту минуту, по истечении которой наше прибытие станет центром всеобщего внимания, успеваю рассмотреть детали. Несмотря на поздний час, веселье в самом разгаре. Ломятся от яств накрытые во дворе столы, во главе которых я замечаю Автандила Гоголадзе. Между столами и погребом курсируют женщины с кувшинами, чье содержимое, надо полагать, покрепче газировки. Аппетитно дымится невероятных размеров мангал, способный вместить быка. Играет небольшой, но звучный оркестр национальных инструментов. Молодежь демонстрирует себя в танце, и почтенные аксакалы с воодушевлением приветствуют каждый удачный выпад.
Преисполненный скрытого достоинства, сдержанно гляжу на Ольгу — кажется, здесь кто-то сомневался? — и обнаруживаю прямо-таки разительные перемены. Девушка возбуждена. Она смеется. Ее захлестнула эта атмосфера безудержного веселья. Она выходит из машины и предлагает мне руку. Я следую за ней, успевая подумать о том, что даже такое, в целом безотрадное явление, как извержение вулкана, может содержать в себе некий положительный момент, если дело происходит холодной зимней ночью.
Появление красной «Нивы» замечено. Для опытного глаза Гоголадзе не составляет труда определить, кто перед ним. Тамада взмахом руки останавливает танцы, поднимает новобрачных, родственников, гостей и сам во главе колонны движется нам навстречу. Пораженные размахом встречи, мы несколько теряемся.
— Дорогой! Я знал, что ты приедешь! — раскрыв объятия, гудит Автандил.
Мы обнимаемся. Пока участники торжественной встречи перестраиваются в живописное полукольцо, тамада, радостно косясь в сторону Ольги, успевает шепнуть мне на ухо:
— Кто это?
Ситуация не оставляет времени на раздумья.
— Это… — начинаю я, надеясь, что некий голос свыше сподобит меня закончить фразу.
