— Вам здесь будет хорошо. Отдыхайте. Пойду скажу этим головорезам, чтоб не шумели.
Осенив «чету» Никитиных улыбкой, Гоголадзе выходит. Мы остаемся вдвоем. Осматриваемся. Комната небольшая, интерьер выдержан в национальном стиле, стены покрывают ковры. Кровать, как и следовало ожидать, одна. Пауза затягивается. Молчание становится неловким.
— Вот они, последствия фиктивного брака в лучшем виде, — бормочу я.
Ольга молчит. Судя по всему, выход из создавшегося положения следует искать мне. Эти поиски не затягиваются, хотя и стоят определенной внутренней борьбы с самим собой.
— Ну, вот что… Оставайся здесь, — решаю я. — Я переночую в машине.
— Не надо в машине! — поспешно восклицает девушка.
— Почему? — задаю я естественный в этой ситуации вопрос.
— Ну, в общем… — Ольга лихорадочно ищет ответ и, наконец, находит: — Нас могут неправильно понять. Хозяева так старались! Думаешь, легко разместить такое количество гостей?
— Я так не думаю, поэтому и исчезаю, — заявляю я. — И вот что, Оля… После того, как я уйду, хорошенько запри окно и дверь.
— Боишься, что украдут? — вымученно улыбается девушка.
— Боюсь, — отвечаю я, что в определенной степени соответствует действительности.
После того как я дал все необходимые указания, мое присутствие в данной географической точке становится необязательным. Направляюсь к двери.
— Олег! — останавливает меня девушка.
Оглядываюсь, у меня нет никаких сомнений: она боится за меня, но объяснить причину своих опасений не решается. Что ж, подождем.
— Спокойной ночи, — говорю я.
— Спокойной ночи, — шепчет Ольга.
Оставив ее наедине со своими страхами и сомнениями, обхожу дом и, укрывшись в темноте, какое-то время наблюдаю за заветным окном. Вопреки моим советам, девушка не заперла его на засов, а, наоборот, распахнула настежь. Выключив свет, она замирает у окна. Оставляю свой пост и следую дальше. Здесь пока все.
Свадьба сходит на нет. У столов еще суетятся какие-то личности, но вряд ли они способны соображать, что происходит в окружающем мире. В поисках пристанища оглядываю двор. Мое внимание привлекает стог, стоящий у забора. Стратегические достоинства этой позиции очевидны. С вершины стога отлично просматривается двор и, что немаловажно, — улица.
В следующее мгновение занимаю сей опорный пункт, надеясь, что никто этого не заметил. Сено оглушительно пахнет. Запахи навевают фривольные мысли о сне. Дабы отогнать от себя сон, выдергиваю пук травы и энергично растираю щеки и лоб. На время это помогает. Во дворе и на улице не происходит ничего, заслуживающего внимания, и меня начинает снова клонить ко сну. В этот самый момент у «Нивы» возникает какая-то фигура. Это не подвыпивший прохожий и не подгулявший гость, интересующийся новинками отечественного автомобилестроения. Появление этого человека здесь не случайно.
Осторожно обойдя автомобиль, фигура делает попытку нырнуть под капот. Забыв о сне, с интересом слежу за развитием событий. Тут же выясняется, что этим занят не я один. Кто-то из-за стола, где, по-видимому, крайне нуждаются в свежих силах, зовет:
— Эй, дорогой! Куда полез? Иди сюда! Выпьем!
Неизвестный выбирается из-под машины и поспешно исчезает в темноте.
— Куда ты, генацвале? — удивляется приглашавший.
Вопрос остается без ответа. В следующие часы моя «Нива» не привлекает ничьего внимания. Рассвет уже золотит близкие вершины гор, когда я, убедившись, что наиболее стойкие из гостей вознамерились пировать до утра, позволяю себе уснуть. Мой сон желанен и легок. Мне снится, что я летаю. Это, помимо всего прочего, означает, что дело, которому я посвятил трудный день, удалось.
10
Утро. С гор тянет свежестью. Отчетливо слышен шум перебранки: гортанные крики женщины и размеренные методичные, как удары молота, короткие контрдоводы мужчины. Где-то по соседству лопочут куры. Разгребаю сено и выбираюсь наружу. Обозреваю пустынный в этот час двор и столь же пустынную улицу. Едва заметно дымит очаг. Во глава с гола мирно похрапывает тамада.
Сползаю со стога. Делаю несколько энергичных движений, стряхивая с себя сон. Подхожу к машине. Все, что меня интересует, на месте.
Мой следующий маршрут — к двери, за которой спит Ольга. Совершенно неожиданно для себя обнаруживаю Дверь открытой. Стучу, потом вхожу, Девушки нет…
Возвращаюсь во двор. Мое первое побуждение — броситься к спящему Гоголадзе. Впрочем, я тут же останавливаю себя. Мой друг не вел бы себя столь инертно, я в наличии причины, посягнувшие на его сон, к каковым, без сомнения, можно отнести исчезновение Ольги. Прислонясь к забору, приготовился закурить и хорошенько все обдумать.
С улицы доносится шум мотора. Переламываю в кулаке сигарету и отбрасываю ее в сторону. Из разрывов утреннего тумана появляются лошадь и всадник. Лошадь серая, в яблоках. Всадник, точнее, всадница — Ольга. Картина, которая открывается взору, способна восхитить даже человека с воображением, но сейчас мне не до восторгов.
Девушка останавливается у калитки и лихо спрыгивает с лошади.
— Ой, как здорово! — запыхавшись, говорит она. — Просто чудо какое-то! Это все Тариэл. Я не могла отказаться, правда!
Кому еще могла прийти в голову идея этой романтической прогулки с чужой женой, как не герою Руставели! Я отворачиваюсь к забору, не без тревога обнаруживая, что чувства, меня обуревающие, совсем не те, каковые пристало испытывать автопутешественнику к своей случайной попутчице. Они совсем иного толка.
Ольга приближается, кладет мне руку на плечо.
— Олег, милый, прости! Я заставила тебя волноваться…
Оборачиваюсь и интересуюсь как можно безразличнее:
— С чего ты взяла?
С этого момента наш разговор мог бы пойти по одному, интересующему меня направлению, но его прерывает Тариэл. Способность этого человека появляться некстати поразительна. По-видимому, всадник из него неважный, ибо передвигаться он предпочитает за рулем открытого «уазика». Сказал бы я ему, да жаль, он не понимает по-русски.
— Спасибо, Тариэл! — кричит девушка.
Тариэл что-то бормочет по-грузински. Потом отъезжает. Лошадь послушно следует за ним.
Говорю, что намерен продолжать путь. Ольга покорно соглашается. Мы уже собрались и сидим в машине, когда перед нами вырастает всклокоченный тамада. Широко разведя руки, он преграждает нам путь и обиженно возопляет:
— Куда?!
Приходится выйти и объясниться.
— Автандил, нам пора ехать, — говорю я.
— Нет, нет и еще раз нет! — решительно заявляет Гоголадзе. — У нас так не полагается! Что за гости, слушай? Приехали последними — уезжают первыми. Передо мной не стыдно? Хорошо. А перед молодыми? Что я им скажу?
