— Класс, группа, имя!
— Первый класс, — я перевернула карту, сверившись с расписанием. — Пятая группа, Катерина.
— Иномирянка?
— Из немагического мира.
Виолетта вытянула руку и быстро отдернула обратно.
— Слабая. Для нашей школы. Можешь потянуть на уровне середнячка, не более. Сама карьеру в обществе не сделаешь. Только помощницей у выдающегося целителя возьмут, если подсуетишься. Или посредственностью на должность целителя в род среднего достатка. — Поэтому твой опекун решил, что в войсках ты будешь чуть ли не самая главная из целителей? С нашим-то дипломом и твоей силой, которая по меркам военных более чем достаточная.
— Он меня не ставил в известность о своих решения.
— Но учил описанию боевой магии? Твой опекун из военных целителей?
— Нет. Моим опекуном был темный маг.
— Прискорбно. Но если ты ни на что больше не способна, то почему нет. — Лекарское искусство тебе даже не показывали?
— Только азы, — я перечислила все что успели пройти на практике.
— С этим любая неумеха в армейских госпиталях справится. Но для начала сойдет. Обучить мы и сами можем. — В госпитале при школе лежит пять дуэлянтов. Помощь им уже оказали, но нужна сиделка, а проштрафившихся девочек у меня перед занятиями нет. Если выдержишь дежурство до завтрашнего построения, то получишь свои книги и будешь ходить на спецкурс. Вопросы?
Я взглянула на карту в поисках госпиталя. Он нашелся в соседнем крыле.
— Могу я предупредить девочек в комнате, чтобы меня не искали?
— Пиши записку, я отправлю.
ГЛАВА ПЯТАЯ
В госпитале было пусто. Только одна старушка в застиранной мантии сидела на стуле.
— Меня направили в госпиталь на дежурство, до завтрашнего построения. Приписали к пяти дуэлянтам.
Старушка подняла глаза. Морщинистое открытое лицо хранило следы увядания былой красоты.
— А других и нет. Что делать-то знаешь?
— Знаю.
— Ну, иди тогда. Косынку только одень. Там целитель, она даст указания. Не будешь справляться — зови меня. Будешь падать в обморок — не задень ничего.
Я кивнула и прошла дальше.
То, что крыло медицинское, поняла сразу. Все что можно, было выкрашено в белый и зеленый. Кровати стояли рядами, разделенные ширмами друг от друга. Я надела белую косынку, скрывшую волосы и заправила ее край так, чтобы закрыть лицо. Маски на лицо тут носили только парни-целители.
Нашла рукомойник и хорошо вымыла руки. Потом читала заклинания — для защиты платья, себя, антисептические.
— Да иди же скорей! — позвали из глубины зала, где раздавались невнятные крики и бормотания.
В дальнем углу, не отделенные ширмой друг от друга, стояли пять кроватей. Люди на них скорее угадывались. У одного было обожжено лицо и большая часть груди. Заклинания уже работало, восстанавливая ткани; гной то и дело вытекал из-под корочки. Второй был вскрыт словно курица под ножом неопытного мясника. Куча глубоких порезов. Все открытые. Заклинание медленно сращивало края ран, закрывая их постепенно. Требуху через разрезы тоже было видно. Особенно на животе, где повредили кишечник. Там закрывать рану пока не планировали. Третий просто спал, увешанный амулетами. Черные всполохи все еще бродили по его телу. Четвертый гнил заживо. Кожа отваливалась кусками. У его кровати и хлопотала целительница. Пятый выглядел вполне здоровым. Только рука висела на вытяжке.
— Я на дежурство до завтра до построения.
Лекарка взглянула на меня, на браслет.
— Новенькая?
— Да.
— Ученица или лекарь?
— Ученица.
— Ну, мало ли, — лекарка еще раз покосилась на браслет.
— Что случилось? Мне Виолетта сказала, что нужно только присмотреть.
— Вот этот вдруг перестал реагировать на лечение. Не могу понять, чем его.
Этот продолжал гнить, несмотря на все действия целительницы.
— А кто его так?
— Вон, победитель лежит.
— Какое заклинание? — я подошла и встала возле ухмыляющегося мальчишки.
— Поцелуешь — скажу.
— Я его уже целовала, он не сказал.
Одним движение загнала уменьшенный серак под коленную чашечку. Парень тут же заорал, выгибаясь на кровати.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Заклинание.
Взмах рукой в мою сторону я отбила. Колдовать в таком состоянии парень не мог.
— Заклинание!
— Убью, мразь!
— Заклинание! — в этот раз я надавила на кость и чуть пошкрябала.
— Ложный покойник! Я выйду и убью тебя!
Выдернула серак и, положив руку на лоб, отправила парня в беспамятство. На коленку бросила простое заклинание заживления и отводящее для гноя и крови. Долго, но ранка не такая большая. Должно хватить.
— Следи за этим. Я за справочником.
Целитель перекинула на меня нити управления и побежала к тумбочке у ее стола.
От избытка ощущений чуть не упала. Я чувствовала не только свое тело, но и тело парня. Ему было больно, но боль приглушалась. А вот желание почесаться нет.
— Нашла, — целительница кинула на край кровати потрепанную книгу.
Я взглянула и расплылась в улыбке. Это был краткий справочник по диагностическим заклинаниям.
Целитель тем временем отыскала центр заклинания отложенного покойника и ударила по нему своей силой. Гниение тут же прекратилось.
— Срежь мертвую кожу у подпаленного. Я пока восстановлю этого. Если отрублюсь, то не трогай меня, у меня амулеты. Вымоешь этого сверху. Я его восстановлю, но нужны будут дренажные каналы через два часа. Если не очнусь, зови помощь.
— Поняла.
Срезать мертвую плоть, под которой скапливался гной — удовольствие так себе. Даже, несмотря на то, что под гноем находилась здоровая розовая кожа. Приходилось использовать заклинания чистки раны почти постоянно и очень сильно следить, чтобы не поранить. Серак легко чувствовал границу мертвого и живого, и это как-то облегчало жизнь. Уже когда я закончила и окончательно обмыла мальчика, увидев вполне красивое лицо, хоть и местами розовое, на меня перекинули заклинания, контролирующие состояние больных. Прошлась по нитям и нашла шесть каналов. Шестой шел к целительнице, упавшей на свободную кровать напротив. Ее сила очень быстро пополнялась извне, а организм включил самовосстановление. Особая фишка целителей.
— Есть хочу, — простонал парень с ожогами.
— Освобожусь и покормлю. Отдыхай.
Новые силы и запас магии мне нравились. Я все еще была на ногах и спокойно могла заниматься магией. Что и делала. Достаточно прожорливым заклинанием держала парня над кроватью и смывала потоками силы с него последствия отложенного мертвеца. Смывала на кровать. Решила, что проще перестелить. Но снять заклинание так и не смогла. Кожа на спине была еще тонкая и от контакта с тканью сразу же пошла бы кровь и разрывы.
Закончив мыть одного, перестелила ему кровать и тут же к другому:
— Можешь привстать?
— Нееет.
Парень еле ворочал языком, хотя ожоги были не такими уж и страшными, если сравнивать с предыдущим пациентом. Так что пришлось и этого приподнимать, мыть, перестилать кровать и укладывать обратно. Одна радость — парень сильно смущался, пока его голого отмывали от остатков старой кожи. Хоботок бодро стоял, рапортуя, что не все у парня так плохо.
Взяла еду, ложку и села рядом.
— Открой ротик.
— Ты специально?
— Что специально?
— Помыла меня всего.
— Я только что видела такой же хоботок, но почти без кожи. Одни сгнившие остатки.
— Ренон!
— Лежи. Уже все хорошо. Рот только открывай.
Кормить больничной кашей боевого мага было трудно. Ее вкус я сама прекрасно помнила, потому что нас ею тоже часто кормили. Готовили это зелье из чего угодно, но только не из каши. Зато больные очень быстро шли на поправку.
— Пора вставать.
— Я спала?
— Полчаса, после восстановления.
Лекарка подскочила с кровати, оглядела подопечных, перетянула на себя диагност и уже медленно пошла ставить дренаж.
— А она меня там трогала, — доверчиво пожаловался подпаленный лекарке.
