— Авантюра чистой воды, — покачал головой Илья Сергеевич, выслушав Серафиму Павловну. — Я категорически против…
— Кто ж тебя спрашивал? — удивилась тетушка.
Илья обиделся. Посопел немного и сказал почти жалобно:
— Вам лучше жить у меня. Здесь безопасно. И выходить только в сопровождении…
— Нет, — перебила я. — Как в таком случае Циркач со мной познакомится?
— Дался вам этот Циркач, — возмутился Илья Сергеевич. — Меняете одного бандита на другого… — Он посмотрел на нас, вздохнул тяжко и добавил:
— Хотя бы Сашу возьмите, вместе с машиной. Все-таки охрана.
— Негритенка? — поинтересовалась я и покраснела.
— Кого? Ах, ну да, негритенка. Кстати, в нем сто килограммов, и он какой-то там чемпион по карате, хотя, может, это и называется по-другому. В общем, вашим дурацким планам он не помеха, а нам с Владимиром Петровичем намного спокойнее.
Верный друг в ответ сердито засопел. Утром все разъехались: Владимир Петрович на службу, Тарханов в свой белоснежный офис, а Серафима Павловна в казино: какие-то дела требовали ее присутствия, что меня, признаться, удивило. Конечно, бухгалтерия вещь тонкая и творческому складу ума недоступная, но мне почему-то казалось, что тетушка, по обыкновению, темнит. В общем, я осталась совершенно одна в огромном доме и очень скоро стала чувствовать себя неуютно. Немного послонявшись по первому этажу, я решила прогуляться: во-первых, сидя в доме многого не добьешься, во-вторых, день обещал быть чудесным, а у меня как-никак отпуск.
Я оделась, положила в сумку телефон, который дал мне Тарханов с наказом всегда держать его под рукой, и направилась к выходу. Здесь меня и застал звонок. Белый с золотом аппарат разорвал тишину огромного дома. От неожиданности я подпрыгнула, потом отдышалась и уже только после этого сняла трубку.
— Алло, — сердито сказала я, потому что была немного напугана, мне никто не ответил. — Алло, — повторила я и услышала короткие гудки.
Мне стало слегка неуютно. Возможно, это какая-нибудь знакомая Тарханова не пожелала говорить со мной? Я покосилась на входную дверь и решительно ее распахнула. Мне срочно требовалось доказать самой себе, что я ничего не боюсь.
Я шла тенистой аллеей, испытывая неприятное чувство, что за мной наблюдают. Ничего подозрительного не происходило, так что оставалось гадать: то ли мое воображение со мной шутит и я сама себя пугаю, то ли все еще впереди. На улице я понемногу приободрилась: ярко светило солнце, торопливо шли навстречу люди, в сквере за углом громко смеялись дети. Жизнь шла своим путем…
Катков не знает, что мы ночевали у Ильи, утешила я себя, а возможность случайной встречи в большом городе весьма невелика. Я пересекла сквер и вышла к Соборной площади. Слева размещалось кафе, по случаю жары столы вынесли на тротуар, укрыв полосатыми зонтиками. Я села за пустой столик и заказала большую порцию мороженого, чувствуя себя почти в безопасности: среди сотен тысяч горожан я как иголка в стоге сена. Излишняя самоуверенность до добра не доводит, очень скоро я смогла в этом убедиться.
Сначала я увидела машину, номер я запомнила еще у церкви и потому сразу же узнала. Циркач медленно проехал мимо, вроде бы даже не глядя в мою сторону, затем сдал назад и припарковал машину прямо под знаком “Стоянка запрещена”.
Как видно, таким мелочам он значения не придавал.
Поначалу я растерялась, но длилось это недолго, я смогла быстро справиться с ненужным волнением, ела мороженое и лениво разглядывала редких посетителей кафе. Циркач возник в поле моего зрения и сказал:
— Здравствуйте, Анжелика Станиславна.
— Здравствуйте, — с готовностью ответила я и лучезарно улыбнулась. Парню надо было помочь, потому, продолжая улыбаться, я спросила неуверенно:
— Вы приятель Ильи Сергеевича? Он нас знакомил?
— В общем, да, — широко улыбнулся мне Серега Правдин и сел напротив, поинтересовавшись при этом:
— Можно?
— Конечно, конечно, — заверила я, разглядывая его с таким видом, точно пыталась вспомнить.
Сегодня он был в светлых брюках, легких ботинках и зеленой трикотажной рубашке. Короткая стрижка и темные очки делали его родным братом всех молодых людей в этом сезоне. Впрочем, выглядел он вполне прилично. Илье Сергеевичу, конечно, и в голову бы не пришло выбрать такую рубашку, но у Тарханова было счастливое детство. В общем, Циркач вызывал у меня вполне положительные эмоции, что было не лишним: изображать интерес к человеку, который тебе попросту противен, крайне затруднительно.
Пауза несколько затянулась, и я сказала неуверенно, но вполне доброжелательно:
— Извините, я не помню вашего имени…
— Сергей.
— Сергей… — Я вопросительно подняла брови.
— Просто Сергей, попробуем обойтись без отчества.
— Отлично, — засмеялась я. — Тогда я просто Лика. Идет?
— Идет. Почему вы одна?
— Потому что я в отпуске, а люди работают. Вот я и отдыхаю в одиночестве, жду, когда Серафима Павловна освободится от всех дел и мы уедем в Италию. Вы были в Италии?
— Не приходилось. В Турции был, в Эмиратах…
— Понравилось?
— Нормально. Интересно все-таки за границу махнуть.
— А я никогда за границу не ездила.
— У нас долго пробудете? Я пожала плечами:
— Не знаю. Это от Серафимы зависит.
— Серафима — это ваша тетя?
— Да, тетя… Сережа, а нас точно Илья Сергеевич знакомил? Мне очень неудобно, но я совершенно вас не помню…
— Не такой я человек, чтобы меня долго помнить, — засмеялся он и вдруг сказал:
— А я вас в театре видел. То есть смотрел ваш спектакль. Вы Эдит Пиаф играли.
— Да, — растерялась я. — Когда вы его видели? И где? Сюда мы на гастроли не приезжали…
— Дружок у меня в вашем городе, служили вместе. Два года назад в гости ездил. А у него жена в театре работает, гримершей. Вот она и повела нас в театр, вас очень хвалила.
— Спектакль вам понравился?
— Еще бы, и вас я сразу узнал. Это он, конечно, врет. Скорее всего выяснил, что за женщина ему глаза мозолит, и вспомнил, как два года назад был в театре. Жена его, кстати, очень похожа на тех женщин, что любят хранить программки, открытки и прочий хлам. Но все равно было приятно.
— А как зовут вашу знакомую, я имею в виду гримершу? — спросила я.
— Таня. Таня Новикова.
— Танюша? — Тут я удивилась по-настоящему, с Татьяной мы давно приятельствовали. Теперь я даже вспомнила, что она действительно пару лет назад приводила своих друзей после спектакля, а женщина, надо полагать, жена Циркача, преподнесла роскошный букет и долго восторгалась спектаклем. Возможно, именно поэтому она так пристально смотрела на меня в церкви: пыталась понять, откуда ей знакомо мое лицо. Оторвавшись от воспоминаний, я всецело переключилась на Правдина. Мы поговорили о театре, о семье Новиковых, где со дня на день ожидалось прибавление, и почувствовали себя давними приятелями. Болтали мы уже довольно долго, и разговор вот-вот должен был иссякнуть, но просто прервать его неосмотрительно: где и когда случай еще сведет нас. Серега томился нерешительностью, и я вновь пришла ему на помощь. Взглянула на часы и спросила застенчиво:
— Сережа, вы на машине?
— Да.
— Вы не могли бы подвезти меня в парикмахерскую? У меня назначено время, а я, по обыкновению, заболталась и забыла совсем.
— Конечно, — обрадовался он.
Я знала только одну парикмахерскую, которая располагалась рядом с домом Серафимы, то есть на другом конце города. Циркача это не огорчило. Мы очень мило поболтали. Сергей Правдин производил впечатление серьезного и немного застенчивого парня, что было странным для бандита. Невероятно, но он мне нравился.
Возле парикмахерской я сказала с некоторым сожалением:
— Спасибо. Было приятно познакомиться. Только вы плутовали, Сережа, Илья Сергеевич нас не знакомил. У меня хорошая память на лица, но вас я так и не вспомнила.
— Обманул. Решил, если не совру, вы со мной разговаривать не захотите. Злитесь?
— Нет, я люблю поболтать, а все мои здешние знакомые делами заняты. Так что спасибо за компанию. До свидания, — я протянула руку.
Для него это было делом непривычным, он осторожно пожал ее, глядя на меня с легкой грустью.
Я направилась в парикмахерскую, слыша, как отъезжает машина. Конечно, я была далека от того, чтобы доверить свои волосы совершенно незнакомым людям, но на какое-то время здесь стоило задержаться: что, если Циркач решит понаблюдать за мной? Я сделала маникюр. Смотрела в окно, там не было ничего интересного, и пыталась предугадать следующий шаг Правдина. Гадала я напрасно. Он поступил проще: отъехав на десяток метров, ждал меня в тени тополей. Сделав вид, что не замечаю его машины, я стала переходить дорогу. Он вышел и громко позвал:
— Лика…
Изобразив некоторое удивление, я прошествовала ему навстречу и сказала:
— Сережа… Вы не уехали?
