День обещал быть так себе. Владимир Петрович отбыл на службу, Серафима — в казино за новостями, а мы с прибывшим Негритенком лениво играли на балконе в карты. Предполагалось, что я еще не отошла от тяжких ран и прикована к постели.
— Видел вчера Циркача, — сообщил Саша, — в “качалке”. Давно не появлялся, а тут пришел…
— Забота о фигуре?
— С фигурой у него все нормально. О вас он поговорить хотел, в теплой дружеской обстановке.
— Мы вроде бы на “ты”.
— Мне трудно, и я иногда сбиваюсь. В общем, ему о тебе поговорить хотелось. Между прочим, трещал как заведенный, что на него совсем не похоже. Он из молчунов.
— И что это значит, по-твоему?
— “Поплыл” Циркач. — Тут Саша стал смотреть куда-то в сторону и спросил:
— Он тебе нравится или все это чистой воды притворство?
Мужики дружно встали плечо к плечу в приступе солидарности. Их самолюбие стоило принять во внимание, потому отвечала я осторожно:
— Мы ведь просто купаться ездили… Саша кивнул:
— Может, Серега не ангел, я про него много чего слышал, но в душу человеку плевать в любом случае не стоит.
Ну вот, пожалуйста.
— Я совершенно не в состоянии плевать в души, — торопливо заверила я, и Саша вроде бы успокоился.
Тут я решила проявить хитрость и, пока мы одни, расспросить Сашу о Тарханове и дражайшей тетушке. Только я начала подходить к этой щекотливой теме, как заметила Циркача, точнее, его машину. Она медленно проехала мимо. Вслед за этим ожил телефон.
— Как нога? — заботливо поинтересовался Циркач, поздоровавшись.
— Немного побаливает, но это пустяки.
— Тетушки нет?
— Нет.
— Значит, вы одна?
Не заметить Сашу он, конечно, не мог.
— Нет, я с шофером Ильи Сергеевича, Сашей. Мы играем в карты…
— Значит, сегодня он вас охраняет? — с интонацией, наводящей на размышления, спросил Циркач.
— Серафима боится, что я умру от скуки и в следующий отпуск от нее сбегу.
— Да? — неопределенно хмыкнул он. Поболтав еще немного, мы простились до завтра.
К обеду, обнаружив, что в доме заметно поубавилось съестных припасов, мы с Сашей отправились за покупками. Хотя магазин был неподалеку, отпустить меня одну Саша отказался, а оставить “мечту бандита” без присмотра даже на полчаса никак не мог, потому мы поехали на машине. Возле универсама возникла та же проблема. Саша остался на стоянке, а я пошла за продуктами. Купить только то, что надо, у меня никогда не получается. Я набрала массу ненужных вещей, например, пирожных. Не далее как вчера мы с Серафимой клялись никогда их не есть. Клятвы стоят недорого, потому пирожные я купила, потом коробку конфет, бутылку коньяка (коньяк у Серафимы кончился, а она усиленно рекомендовала его для снятия стресса), к коньяку взяла лимоны, и остановиться стало трудно. Пакет всего этого не вынес, и одна ручка оборвалась. Я купила другой, оставила сдачу, вернулась за ней и забыла купленный пакет на прилавке. Я решила избавиться от покупок, чтобы освободить руки хотя бы на время, и стала пробираться к окну, прижимая пакет к груди и опасаясь, что он в любой момент выскользнет из рук. В общем, я спешила и ничего не замечала вокруг. А зря.
— Привет, — услышала я над самым ухом, оглянулась и едва не подпрыгнула: передо мной стоял Каток, кривил губы в очень неприятной ухмылке и, по-моему, был страшно доволен. Чего никак нельзя сказать обо мне. Однако я не упала в обморок, не принялась с ходу визжать и даже умудрилась выглядеть внешне спокойно. Улыбнулась нерешительно и ласково пропела:
— Здравствуйте. — Потом озадачилась и спросила:
— Вы знакомый Ильи Сергеевича? — Один раз это прошло, даст Бог и сейчас пролезет.
— Кого? — ухмыльнулся Каток еще противнее.
Он не спешил радоваться проявлению моего дружелюбия. Я улыбнулась ласковее и шире.
— Простите, нас познакомил Илья Сергеевич?
Катков не успел ответить, рядом возник продавец, молодой парень, именно на его прилавке я оставила купленный пакет. То ли ему делать было нечего, то ли магазин боролся за почетное звание лучшего по культуре обслуживания, но он подошел и очень вежливо сказал мне:
— Вы пакет забыли, — при этом хмуро посмотрел на Катка.
— Спасибо, — обрадовалась я. — Большое спасибо, я всегда что-нибудь оставляю. — Давайте я вам помогу, — парень ненавязчиво попытался оттеснить моего врага, но не тут-то было. Каток не из тех мужчин, которых можно отодвинуть.
— Топай, — сказал он. — Как-нибудь без тебя справимся.
К моему великому огорчению, парень ушел. Однако надежды избегнуть кары я все еще не теряла и с ласковой придурью продолжила:
— Давайте отойдем к окну и все это переложим.
Я искренне надеялась, что Саша меня увидит и придет на помощь.
— Вы не могли бы подержать пакет? — скромно попросила я и опять начала извиняться:
— Мне очень неловко, но я совершенно не помню, как мы познакомились. Конечно, если вы мне поможете… Как вас зовут?
Каток держал пакет и смотрел на меня с озорным любопытством, так ребенок смотрит на игрушку, прикидывая, что сначала оторвать: ручки или ножки. Само собой, взгляд этот не согревал душу, он нервировал и вгонял в тоску.
— В самом деле не помнишь? — подал он голос и широко улыбнулся. — Ты мне, радость моя, по физиономии съездила. Совершенно напрасно, между прочим. Я моргнула, убрала улыбку и растерянно на него уставилась.
— Теперь вспомнила? — обрадовался Каток.
— Да. Извините, я почему-то вас не узнала. Наверное, освещение или еще что-нибудь.
— Наверное, — охотно согласился он. С некоторой робостью глядя на него, я держала паузу. Он тоже молчал. Далее молчать не было никакой возможности.
— Не знаю, чего вы ожидаете, — задушевно начала я. — Но извиняться мне почему-то не хочется. Может быть, я зашла чересчур далеко там, в ресторане, но вы себя совершенно непристойно…
— Может, тогда мне извиниться? — предложил Каток.
— Думаю, это было бы не лишним, — кивнула я.
Он засмеялся. Смотрел на меня и смеялся, а я прикидывала, что за этим последует. Не будет же он кулаками махать в людном месте? Или будет? В этом случае я поведу себя неприлично: начну кричать и прятаться за прилавок. Только делать все это совершенно не хочется. Я посмотрела на него, потом на окно, вздох — и нула и заметила с некоторым недоумением:
— Все-таки странно, что это вы. Тот, в ресторане, был очень неприятным типом.
— Я изменился, — хмыкнул Каток. — Стал приятным. — Тут он склонился к самому моему уху.
Я дернулась и торопливо начала:
— Послушайте, если вы опять собрались сказать что-нибудь непристойное, то очень вас прошу этого не делать, потому что я вас опять ударю, а мне этого совершенно не хочется. Во-первых, неприлично в магазине скандалить, во-вторых… просто не хочется, и все. Если не возражаете, я пойду.
Я взяла пакет и в самом деле собралась уйти. Каток взял меня за локоть.
— Вот так вот, да? — спросил он и улыбнулся.
Тут я совсем некстати подумала о его глазах, а вслух сказала:
— У вас линзы, да?
— Что? — не понял он.
— У вас линзы? Не может такой цвет глаз быть настоящим… ой, извините… Вы что-то сказали?
— Когда?
— Ну, я уже не знаю… вы меня напугали, вот что. Я волнуюсь, и все мысли в голове путаются.
— Чем же я тебя напугал? Вроде бы не начинал даже…
— Вы меня за локоть держите, это тревожит.
Тут в поле моего зрения появился Саша. Он запыхался и выглядел глубоко озабоченным. У окна я стояла не зря.
— Какие люди, — хмыкнул Каток.
— Привет, Юра, — спокойно сказал мой спаситель, а я облегченно вздохнула, увидев между собой и Катком его широкую спину.
— Все в холуях ходишь? — презрительно поинтересовался тот.
— Бегаю.
А я расхрабрилась:
— Как хорошо, что вы пришли, Саша. Я уже начала забывать, как выглядят порядочные люди.
И мы направились к двери. Каток все-таки не удержался и окликнул меня:
— Не успеешь оглянуться, деточка, как мы снова встретимся.
Притормозив, я задумчиво ответила:
— Я не против встречи с вами. Видите ли, я все-таки чувствую себя немного виноватой, хотя, конечно, виноваты вы, а не я. Но и мне следовало проявить сдержанность.
— Я что-то не понял? Это ты так придуриваешься? — поинтересовался Каток.
— Это я так проявляю озабоченность.
— Сроду не видел дуры чудней. Тут я не выдержала и засмеялась:
— Красивый ты мужик, Юра, а какой-то недалекий.
Пока он застыл в растерянности, следовало убираться подобру-поздорову. Мы устремились к машине. Я искренне удивилась, что он дал мне уйти, не причинив телесных повреждений.
Саша нервничал гораздо больше, чем я, и немного успокоился, только когда мы оказались уже в квартире. Но и там чувствовал себя неуютно и томился. К счастью, очень скоро прибыл Владимир Петрович, а вслед за ним и Серафима. Саша с заметным облегчением отправился к хозяину. Выслушав мой рассказ, тетушка начала гневаться.
