не могу навести порядок в воинском дворе, пока продолжаются эти попойки, но перечить отцу я не могу. В воинском дворе отсутствует всяческая дисциплина. Я хотел оставлять там своего человека, - ты знаешь, о ком я, - чтобы хоть как-то взять в руки сытых, обленившихся людей Бакана, что там сидят, но этот человек подвёл меня. И молодой туус Укан, что так хорошо показал себя в походе…
- Господин Аслэг, тот су-туус не мог сделать того, в чём его обвиняют.
- Да? А у меня другие сведения.
Встреча Харана со старшим братом всплыла в памяти. Да, пожалуй, не стоит торопиться с выводами. Не стоит.
- Нужно поговорить с людьми.
- Я не могу оставить её одну. Я побуду с ней, пока она не оправится. Пока мы не выясним, кто именно подослал убийцу, Свайр пока пусть лучше посидит… В безопасности. - Аслэг усмехнулся. - Тебе нужна охрана, Руан? Советую не гулять в толпе и ночами. У Свайра могли остаться люди. - Он нахмурился и сжал губы. - Скоро праздник Зимы… Снова будет попойка. Держи своих людей трезвыми. Мои пить в этот раз не будут. Ступай… союзник.
Холодный воздух резал слезящиеся глаза. Руан дошагал до воинского двора мимо встревоженных слуг. У ворот собралось не меньше дюжины туусов и усымов, которые громко переговаривались, требуя немедленного правосудия в отношении Свайра. Да уж, пожалуй, Аслэг был прав: в подвале кутарцу сейчас безопаснее.
- Господин Руан. - Голос Вайшо заставил обернуться. - Как самочувствие?
- Добрый день. - Руан прищурился: Вайшо, похоже, был встревожен. - Уже лучше. А твоё?
- Обеспокоен. Говорят, господин Аслэг заболел. Ты не от него?
- От него. Ему тоже уже лучше.
- Тут ходят слухи, что его львица стала жертвой чужого страха.
Руан вглядывался в лицо Вайшо, пытаясь определить, что на самом деле стоит за этими встревоженными словами, но, как и с многими другими чистокровными уроженцами Фадо, на чьих лицах было сложно различить проявления чувств, потерпел неудачу.
- Думаю, господин Аслэг сам расскажет тебе, если посчитает необходимым.
- Хорошо бы. Потеря наложницы, конечно, печальна, но, дрогни самострел, и воинство лишилось бы эн-тууса, а это уже трагедия для его людей.
- Стреляли из лука.
- Из лука? А откуда?
- Господин Вайшо, если ты хочешь найти преступника - ищи. Но во мне ты источник сведений не найдёшь. У меня есть другие дела, помимо болтовни, и знаю я ненамного больше, чем ты. Всего доброго.
Руан шёл мимо ограды, за которой Каваад продолжал охрипшим голосом бранить усымов и туусов, в дом, назначенный лечебницей. Чёртов Вайшо. И сюда лезет. Он считает, что стреляли в Кам?
Пригнувшись, он шагнул за порог темноватого небольшого помещения, снял халат и повесил на крюк, проходя дальше, в помещение с несколькими постелями. На одной из них, у стены, лежала куча каких-то грязных тряпок, и Руан недоуменно огляделся, ища глазами Тура, но тряпки вдруг пошевелились, и он отступил на шаг.
- Он поправится.
Голос Аулун пронзил его, как молния, пригвождая к полу. Она обошла Руана и накрыла Тура чистым одеялом. Руан сжал челюсти, потом подошёл поближе. Лицо поганца было похоже на кисель, а одеяло милосердно скрывало остальное от взгляда.
- Это выглядит страшно, но ему повезло. У него целы все кости. Я дала ему сонного зелья… Он спит. Ему сейчас не больно.
Аулун не смотрела на него.
- Когда он проснётся? Мне нужно поговорить с ним.
- Примерно через час. Его тело ослаблено. Он плохо питался.
Руан стоял и смотрел на тонкие пальцы Аулун, влажной тряпицей стиравшие остатки запёкшейся крови с кожи Тура.
- Аулун.
Она встала, не поднимая взгляд, и подошла к нему, глядя в сторону.
- Что господин Руан изволит?
- Прости меня. - Золото под ресницами дрожало в дневном свете из маленьких мутных окон. - Прости.
Голые холодные стены, глиняные шершавые колонны, деревянный стол и грубые стулья, восемь войлочных матрасов на полу, и она, светлая, нежная, будто светящаяся в перекрёстных лучах. Сердце разрывалось. Руан стоял, касаясь взглядом следов, что он оставил на её шее, и это было мучительно, а ещё хуже было то, что искушение снова подступало, окружая тьмой этот свет.
- Я пойду. Аулун, пошли за мной, когда он проснётся.
Голос Каваада всё ещё доносился из-за ограды. Руан вздохнул, сворачивая к небольшой торговой площади и подтягивая пояс халата. Свёртки и кульки ложились за пазуху, он снова подтянул пояс и зашагал к воинскому двору.
- Десятка. - Каваад охрип, и вид у него был крайне удручённый.
- Веди, - сказал Руан, звякая карманом.
Харан сидел почти в той же позе, отвернувшись к стене. Каваад поднялся наружу. Руан достал свёртки с едой и выложил их горкой у колонны, подальше от ведра.
- Алай…
- Я ещё не был у неё. Ешь. Вспомнил что-то?
Харан молчал, опустив глаза. Руан сидел, и нехорошее подозрение поднималось внутри.
- Я его бил, - сказал наконец Харан. - Тура. Помню, как ударил несколько раз. Больше ничего. Ничего. Я был в ярости. Меня казнят?
