Римское владычество в Иудее означало для евреев не только утрату свободы или экономический гнёт. Гораздо сильнее оскорбляло их то унижение, которому подверглась Моисеева религия. Как это всегда случается с угнетёнными народами, религия в Иудее стала своего рода последней линией обороны в противостоянии иноземным захватчикам. Евреям казалось, что если они, потеряв свободу, ещё и веру свою отдадут на поругание, то это будет означать конец всему. Хотя римляне в Иудее в целом старались придерживаться обычной для них практики уважения чужих религиозных культов, евреи всё равно чувствовали себя глубоко уязвлёнными. Они долго не могли забыть, как Помпей, движимый любопытством, вошёл в Святое Святых, самое священное место в Иерусалимском храме, куда мог заходить один только первосвященник, да и то раз в году [36]. После этого случая евреи пребывали в постоянной тревоге, опасаясь, что когда-нибудь подобное кощунство повторится, а римляне, как нарочно, допускали то одну, то другую оплошность в отношении иудейских святынь. То они забирали на «хранение» парадное облачение первосвященников, раздражая без особой нужды народ, то требовали выдать часть храмовых сокровищ для покрытия неотложных расходов оккупационной администрации, то пытались установить в Иерусалиме изображения императора, хотя это было строжайше запрещено Моисеевым законом. Понятно, что все эти эксцессы не прибавляли популярности римской администрации среди её иудейских подданных.
2
Римское завоевание Палестины происходило на фоне мощного подъёма национального самосознания еврейского народа. Начавшись примерно в III веке до н. э., этот подъём, постепенно усиливаясь, превратил евреев в самый беспокойный и отчаянный народ на всём тогдашнем Средиземноморье. Даже потерпев поражение в первых же столкновениях с закалёнными римскими легионами, евреи отказывались признать себя окончательно побеждёнными и горели желанием во что бы то ни стало продолжать борьбу. По всей стране кишели «банды разбойников», нападавшие на римлян и их еврейских приспешников. Волю к сопротивлению подогревала и насильственная романизация Палестины со всеми её характерными атрибутами, оскорбительными для каждого правоверного иудея, – гимнасиями, аренами, колоннами в греческом стиле и, что самое возмутительное, с бесчисленными «идолами» (статуями), установленными в общественных местах. Римляне пытались сбить волну недовольства жесточайшими репрессиями, убивая всех подвернувшихся под руку, не делая различия между виноватыми и безвинными, вооружёнными и безоружными. Иосиф Флавий рассказывает, что однажды в Иерусалиме по приказу сирийского наместника Квинтилия Вара было распято сразу две тысячи бунтовщиков [37]. Кресты с висящими на них распятыми людьми стали с тех пор привычным элементом иудейского пейзажа. Но никакие, даже самые страшные кары не могли привести иудеев к покорности. Римляне, поражённые упорством, с каким евреи сопротивлялись любым попыткам добиться их подчинения, говорили, что у этого народа ненависть ко всему роду человеческому.
Идеологией еврейского сопротивления стала фанатичная вера в скорый приход Мессии (от древнееврейского «машиах» – «помазанник»). Смутно догадываясь, что борьба один на один с могучей Римской империей окажется не по силам маленькой Иудее, еврейское население, обращая свои взоры к небу, исступлённо ждало избавителя-Мессию, который с помощью сверхъестественных сил покарает иноземных угнетателей и освободит народ Израиля. Многие евреи в то время действительно думали, что древние библейские пророчества, возвещавшие появление царя-освободителя, посланного Богом, чтобы спасти свой народ от унижений и страданий, должны будут вот-вот исполниться. «Покайтесь, ибо приблизилось Царство Небесное» (Мф.3:2) – этот страстный призыв Иоанна Крестителя, без сомнения, очень точно отражает господствующие настроения той переломной эпохи. Многие иудеи, охваченные лихорадочным нетерпением, были убеждены, что неминуемый «конец» можно ускорить, если не отсиживаться по домам, а продемонстрировать свою готовность сотрудничать с Яхве в осуществлении Его Божественного замысла. Не желая более ждать ни дня, они надеялись с оружием в руках отстоять свободу и тем самым приблизить наступление Царства Божия. В этой накалённой атмосфере мессианская идея стала быстро превращаться из некоей абстрактной мечты в своего рода практическое руководство к действию.
«Усовершенствованную» мессианскую идею одним из первых взял на вооружение Иуда Галилеянин из города Гамалы, происходивший из семьи потомственных бунтарей. Его отец Иезекия с группой «разбойников» был казнён Иродом, а сам Иуда, его сыновья и внуки всю свою жизнь провели в борьбе с римской властью. В 6 году н. э. Иуда вместе с фарисеем Саддуком организовал религиозную партию «зелотов», или «зилотов» («ревнителей»), поднявшую антиримское восстание. По словам Иосифа Флавия, «Иуда объявил позором то, что иудеи мирятся с положением римских данников и признают своими владыками, кроме Бога, ещё и смертных людей» [38]. Зелоты с оружием в руках вели упорную партизанскую войну против римского владычества, за восстановление независимости Иудеи, против местной аристократии, связанной с чужеземными поработителями. Движение зелотов пользовалось большой популярностью и сочувствием среди простого народа. К этой группировке, по всей видимости, принадлежал в своё время и один из ближайших сподвижников Христа, апостол Симон по прозвищу «Зилот» (Лк.6:15).
Недовольство тяжким иноземным гнётом, нарастая и усиливаясь на протяжении почти целого столетия, в конце концов вылилось в грандиозное иудейское восстание 66—73 годов, потрясшее до основания господство римлян в Палестине и потребовавшее мобилизации почти половины всех военных сил огромной империи для борьбы с этим маленьким, но гордым народом.
Но даже потерпев поражение в неравной борьбе, даже потеряв в 70 году свой Храм, разрушенный при штурме Иерусалима войсками римского полководца Тита, евреи не смирились. В 132 году они подняли второе большое восстание под руководством Симона Бар Кохбы, жестоко подавленное после упорной трёхлетней борьбы императором Адрианом. На этот раз участь иудеев была ещё более суровой. Под страхом смерти им было запрещено селиться на территории Иудеи, а на месте разрушенного Иерусалима была основана римская военная колония Элия Капитолина. Те из евреев, кому удалось спастись, бежали на север, главным образом в Галилею, куда переместился политический и религиозный центр еврейской жизни. Многие предпочли от греха подальше уехать в дальние страны. Считается, что именно с этого момента и берёт своё начало многовековое изгнание еврейского народа.
3
Несмотря на очень сильные антиримские настроения, среди самих иудеев не было единства. Палестинское общество раздирали противоречия и конфликты, порождённые тяжким двойным гнётом Рима и местной аристократии. Большую роль в эксплуатации еврейского населения играл Иерусалимский храм, в пользу которого приходилось отчислять немалую часть доходов. В результате острых социальных противоречий палестинское общество оказалось расколотым на многочисленные религиозные и политические группировки, ожесточённо спорившие друг с другом как по политическим, так и по вероучительским вопросам. Накал страстей был так велик, что эти споры то и дело перерастали в вооружённые стычки между сторонниками враждующих партий. Не редкостью были, по свидетельству Иосифа Флавия, и убийства политических противников [39].
Если называть вещи своими именами, то, вероятно, не будет преувеличением сказать, что в рассматриваемую эпоху в Палестине медленно, но неуклонно вызревала самая настоящая революционная ситуация. Это было время, когда «низы» уже не хотели жить по-старому, непрерывно волновались и устраивали мятежи, а «верхи» в лице саддукейского жречества теряли последние остатки авторитета, и ничего, кроме презрения, к себе уже не вызывали. Римская администрация, ненавидимая буквально всеми, не исключая даже тех, кто перед нею заискивал, держалась на одних только «штыках».
Мощный национальный подъём, который переживали палестинские евреи, накладывал отпечаток на все конфликты той трагической эпохи, придавая им необычайную остроту и напряжённость. Тогдашняя Палестина ничем не напоминала тихую, спокойную заводь, это был скорее грозный вулкан, пробудившийся от долгой спячки и готовый вот-вот с оглушительным грохотом взорваться.
Жестокая междоусобная борьба, постепенно разгораясь, достигла своего апогея во время восстания 66—73 годов, когда в осаждённом римлянами Иерусалиме вспыхнула настоящая гражданская война между иудеями, унёсшая, по мнению историков, больше жизней, нежели непосредственные военные действия против внешнего врага.
