Филомена с трудом пробиралась среди скалистых отрогов из репы, тыквы и картошки. Она в жизни не видела моря, но ей казалось, что ее подхватила гигинтская разноцветная волна и качает на спине, одурманивая жаркими ароматными испарениями. Откуда-то потянуло потажем[28].
«Ну и сборище! – подумала Филомена. – Сдается мне, что по сравнению с этой толпой в отрепьях Двор Чудес был прямо-таки благородным собранием!»
Бездомные и прочие горемыки толкались вокруг разносчиц горячего бульона – те порой проявляли милосердие и давали кому-нибудь зачерпнуть из котелков бесплатно.
Коричневые башмаки поскользнулись на промасленной бумаге, но тотчас продолжили путь по стопам упитанной дамочки. Та, покачивая пустой плетеной корзинкой, как раз протискивалась между крепостным валом лука и тыквенной стеной.
– Зелень зеленющая! Нежнейшая зелень! – надрывался огородник.
– Кресс-салат, шесть су за пучок!
– А вот кому португальских апельсинов?!
– Сыры из Бри! Они тают во рту – вы таете от удовольствия! – попытался влезть на чужую территорию бродячий молочник, но был тотчас изгнан королями фруктов и овощей.
– Ишь, глянь, Матюренша, кто пожаловал! Гостья прямиком к тебе – вон она, мадам Кро-Маньон собственной персоной! – заверещала девица в фуляровом платке с васильками, подравнивая горки черной редьки и лука-шалота.
Ее соседка, здоровенная матрона с хитрецой в глазах и носом-кнопкой, торговка сушеными фруктами, фигами, финиками, орехами и семечками, сердито пожевала губами.
– Вот уж принесла нелегкая. Опять будет рассказывать, как она нос к носу столкнулась с кроманьонским покойником в доисторической хижине, построенной для Всемирной выставки восемьдесят девятого года[29]! Ежели она думает, что я поверю в эту байку ни за понюшку табаку…
– Не за понюшку табаку, а за твои орехи грецкие да лесные – накупит же опять целую гору! – рассудительно заметил мальчишка в вязаной фуфайке и тотчас получил от матери подзатыльник.
– Ой, мадам Матюрен, за что вы так малыша-то? Он у вас всегда такой вежливый! – вступилась за ребенка Филомена Лакарель, как раз подошедшая к прилавку.
– Вежливый, скажете тоже! Бесенок в ангельском обличье! Чертов постреленок загонит меня в могилу раньше срока. Гастон, паршивец, не трогай кошку, блох наберешь! – набросилась было матрона опять на сына, но тотчас разулыбалась: – Чего изволите, мадам Лакарель?
– Два кило кураги… Ах да, и еще каштанов.
– Ха, уж тут полно любителей таскать каштаны из огня, каждый барыга обжулить норовит, – бросил сутенерского вида хлыщ в модном галстуке, проходя мимо под ручку с проституткой, у которой было бледное лицо морфинистки.
Мадам Матюрен показала ему в спину неприличный жест:
– И всякой швали тут тоже хватает! Не ворье, так кукисты одолевают, спасу от них нет!
– Кукисты? – удивилась Филомена незнакомому слову.
– Ну да, заморские богатеи, у которых денег куры не клюют, а заняться нечем, вот они и шляются по всему миру стараниями агентства Кука. Англичашки в основном валом валят. В ушах звенит от этих их «гарден-патис», «файв-о-клоков» и «коктейлей», и кажется, что ты тут не на хлеб зарабатываешь в поте лица, а так, для местного колорита поставлена.
Когда корзина наполнилась курагой, каштанами, яблоками и тыковками, Филомена почувствовала в полной мере не только вес покупок, но и бремя прожитых лет. Идти стало тяжело, она пыхтела и задыхалась. Пришлось остановиться отдохнуть у фонтана Уоллеса, на котором поблескивал иней. Неподалеку местный комиссионер делился опытом с двумя фермерами, еще не получившими место на рынке; уличные девки заманивали мужчин, имевших неосторожность свернуть с Больших бульваров. Филомена поежилась от холода и немного погрелась у жаровни, стоявшей рядом с мешками, откуда шустрые воробьи таскали чечевицу. Потом понаблюдала за маневрами инспектора в штатском, обхаживавшего одну из проституток – фитюльку с овечьими глазками и ротиком-сердечком. «Должно быть, эта крошка сбежала от докучливых родственников – каких-нибудь старьевщиков или торговцев искусственными цветами, которые вынуждали ее заняться семейным делом. Нарвалась на сутенера, и вот…» – подумала Филомена.
У металлической колонны подручный мясника беседовал с лудильщиком, заблудившимся на огромном рынке.
– …Да наплевать мне на всю эту социальную справедливость и борьбу за правое дело, – делился соображениями лудильщик. – Хочу – работаю, хочу – не работаю, такой вот жизненный выбор.
– И у меня вроде того, – кивал подручный. – Ну ее, эту мясную лавку. Продам со склада партию шнурков, которая мне в наследство от дядюшки осталась, а потом подумываю…
Филомена Лакарель с корзинкой поплелась дальше привычным маршрутом, свернула на улицу Бальтара – в проход между павильонами Центрального рынка. Переулки вокруг церкви Святого Евстахия потихоньку оживали.
– Прохладно что-то сегодня, да? – бросила она овернцу, которого и не видно было за выставленными на продажу бутылями красного вина.
– Так ведь и к лучшему, – отозвался овернец. – После теплой-то зимы весна бывает холодная.
– Что верно, то верно, – пробормотала Филомена, отпирая дверь своего дома. – Все ж таки до чего мне повезло – отхватила себе эти хоромы! Благодарность моя покойному кузену не иссякнет. Спасибо тебе, кузен Антуан, что преставился! Уф, добралась наконец, спина разламывается…
Она водрузила корзинку на кухонный стол и налила себе стаканчик хереса – роскошь, о которой в прежние времена могла только мечтать.
«Ну вот и отогрелась, дома-то теплынь. Ох, я совсем без сил, но отдыхать не время – за дело, за дело!»
Филомена уселась на табурет возле печки и открыла одну из своих драгоценных поваренных книг.
«Нуте-с, с чего начнем? Конфитюр из каштанов? Так-так… Снять первую шкурку. Выварить в кипящей воде, в эмалированной кастрюле с крышкой. Снять вторую шкурку. Взвесить одинаковое количество сахара и каштанов. Добавить стручок ванили… Вот незадача, ванили-то у меня нет… Так, а что с тыквой? На три килограмма хорошо очищенной тыквы добавить два с половиной килограмма сахара и стручок ванили… Определенно ваниль – главный ингредиент. Ну вот, ни дня без огорчения, придется заняться курагой».
Коричневые башмаки обошли вокруг особнячка, отделенного узким проходом от соседних зданий побольше. Единственный способ попасть внутрь, не привлекая внимания, – воспользоваться стеклорезом, чтобы открыть окно спальни, выходящее на задний двор.
Свинцово-серые тучи в небе так тесно прижались друг к другу, что в окрестностях воцарился сумрак.
Два попугая всполошенно запрыгали с жердочки на жердочку в золоченой клетке, когда мимо них по ковру неслышно прошагали коричневые башмаки.
Довольная собой Филомена без устали помешивала деревянной лопаточкой варево из кураги, воды и сахара в медном котле на кухонной плите. Затем она сняла пенку и, пока густой сироп остывал, пошла за пустой тарой, для которой у нее был отведен отдельный шкаф. Филомене хотелось, чтобы ее конфитюры были произведением искусства, обладали не только вкусовыми, но и эстетическими достоинствами. А следовательно, стеклянным баночкам, накупленным у старьевщиков, надлежало быть без изъянов. Отобрав два десятка, Филомена выстроила их рядком на столе и приготовила столько же кругляшков из белой бумаги, смазанной глицерином, который она всегда предпочитала подслащенному коньяку, дабы закупорить баночки. Моток бечевки и этикетки с каллиграфически выписанным сиреневыми чернилами названием лакомства были также приготовлены заранее.
«Ложечку за Кольбера, ложечку за Жоржа, ложечку за Деву Пресвятую…»
Вскоре все двадцать баночек наполнились ароматной полупрозрачной оранжевой массой, были закупорены и выставлены на сервировочном столике.
«М-м, как вкусно пахнет! Можешь соскрести с котелка остатки и полакомиться, Филоменочка, – ты заслужила! Но сперва надо накормить Тинтину и Фифи».
Филомена тяжело поднялась со стула и пошла в спальню, находившуюся в другом конце коридора.
Коричневые башмаки шагнули в пустой коридор из уборной, спешно устремились в кухню, и их владелец внимательно осмотрел помещение. Искомой книги не было на этажерке с кулинарными руководствами. Возможно, она заперта в буфете, ключ от которого у Филомены надежно припрятан? Нет времени – грузные шаги хозяйки уже звучат в коридоре.
На кухне Филомена уселась, склонилась над котлом и провела пальцем по его стенке, собирая остатки абрикосового конфитюра. В этот момент за ее спиной что-то прошелестело, раздался слабый стук…
Первый удар пришелся ей на затылок. Филомене почудилось, что она падает в колодец, наполненный волшебным ароматом.
