И все же он с ней справился.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Найджел вспотел, пока добрался до Эксмос-Маркет, лениво оживающего в холодных лучах весеннего солнца. Он опаздывал. Центр уже открылся, и по его вине сотрудники полиции теряли время. «Буду во всем винить метро, — подумал он, — а не будильник, который нужно было завести прошлым вечером, а я забыл».
Когда он добрался до конца Эксмос-Маркет и оказался на пересечении с Миддлтон-стрит, он представил Дженкинс, как она стоит, положив руки на бедра у лестницы и пандуса, ведущих к зданию. Он пошел еще быстрее, сумка билась о ногу в такт ходьбе, и когда он наконец приблизился к Дженкинс, то почувствовал, что его рубашка стала мокрой и прилипла к спине. Найджел тяжело дышал.
— Извините, — хватая ртом воздух, проговорил он.
Хизер посмотрела на него с удивлением.
— Вы носите твид? — спросила она.
Она была права. Найджел был в серой куртке с рисунком «в елочку», надетой поверх полосатой темно-синей рубашки с открытым воротом. Он решил, что это самая подходящая одежда, чтобы попытать счастье. Несмотря на то что куртка была куплена в секонд-хэнде, она выглядела намного лучше, чем джинсы, шерстяное пальто и кроссовки.
— Все нормально? — поинтересовался он.
Она кивнула и улыбнулась:
— Вам идет. Придает вам вид ученого, немного не от мира сего.
Хизер была в короткой черной юбке, черных лосинах и черных сапогах до колена. Найджел испугался, что некоторых пожилых джентльменов, посещающих центр, это шокирует.
— Вы уже закончили обсуждать новости моды? — К ним шагнул молодой, уверенный в себе человек азиатской наружности. Волосы зачесаны назад и покрыты гелем.
— Найджел, это детектив Хан, — объяснила Хизер.
Мужчины обменялись рукопожатиями. Несмотря на заверения Дженкинс, ее внешний вид и комментарии вызвали у него смущение. Найджел еще не успел остыть от быстрой ходьбы и беспокоился, по-прежнему у него красное лицо или нет.
— После вас, — сказал он, указывая на дверь.
На входе охранник проверил сумку Найджела, и они направились в главный зал. Там уже было полно народу.
— Никогда бы не подумал, что здесь будет так людно, — произнес Хан, обводя взглядом посетителей. — Прямо как на Пиккадилли-серкус.
Найджел кивнул:
— Вы бы посмотрели, что здесь творится в выходные. Тут за материалы чуть ли не дерутся.
— Они не похожи на людей, любящих потолкаться, — заметил Хан. — Скорее они наймут для этого вас.
Найджел улыбнулся, но почувствовал себя немного обиженным. Да, он сам часто подшучивал над людьми, с фанатизмом разыскивавших своих предков. Они чувствовали себя намного уютнее в безмолвном, спокойном мире мертвых и прятались от нескладного, высокомерного настоящего. Но современный мир буквально затоплен бесконечной информацией о богатых, знаменитых и безвкусных. И кто-то должен помочь вспомнить этих никому не известных простых мужчин и женщин, без которых не было бы жизни на Земле.
— Итак, что станем делать? — спросил Хан, потирая руки.
Они прошли в одну комнату, где на тяжелых деревянных полках в красных переплетенных томах хранились номера свидетельств о рождении, расположенные в хронологическом порядке.
— Я проверю свидетельства о рождении, вы — о заключении брака, а вы, Хизер, — о смерти.
— Уместный выбор, — мрачно пробормотал Хан.
— Принцип поиска один и тот же, — объяснил Найджел, которому не терпелось приступить к работе. Он знал, что сможет изучить номера свидетельств о рождении за несколько часов.
Он снял громоздкую папку с верхней полки, ее обложка была потертой и потрепанной, и положил на деревянный стол в форме перевернутой буквы V с выступом по краю, чтобы книги не падали на пол.
— Здесь номера свидетельств о рождении за 1879 год, первый квартал, с января по апрель, — произнес он, указывая на корешок папки.
Найджел открыл первую страницу. Хизер и Хан наклонились, чтобы лучше видеть. Страница была серой и засаленной — тысячи пальцев водили по ней, желая отыскать забытые имена, правый нижний край стал твердым и ломким, так как многие облизывали пальцы, чтобы удобнее было переворачивать страницы.
— К счастью, все записи 1879 года напечатаны, а не написаны от руки и поэтому уместились в одной книге.
— На этой странице много имен, — вздохнул Хан.
Найджел пожал плечами:
— Записи сделаны в алфавитном порядке: сначала фамилия, затем — имя, данное при крещении. Но нас интересуют лишь определенный район и номер страницы, в данном случае — 1А137. Как только вы увидите этот номер, выписывайте детали и делайте пометку, к какому кварталу запись относится. Вам понятно?
— Да, — ответила Хизер. — И это касается всех свидетельств?
— Более или менее. В номерах сертификатов смерти указывается дополнительная информация — возраст умершего. Выписывайте и его. Детектив Хан, ваши свидетельства о заключении браков будут точно такими же.
— Я надеюсь, что там будет больше имен, — проговорил Хан.
Через три часа Найджел спустился вниз, в кафе. Хизер и Хан уже ждали его. Оба выглядели оживленными.
— Как работа? — спросил Найджел, садясь.
— Хизер в шоке, — объявил Хан.
— Почему?
— Даже не верится, сколько детей умирало при рождении, — объяснила она, удивленно раскрывая глаза. — На каждой странице было хотя бы одно имя, где стоял ноль в графе «возраст». Невероятно. Нам приходится намного проще. Моя подруга Клэр родила шесть месяцев назад, роды длились свыше сорока часов. Сорок часов! Наконец ей сделали кесарево сечение. Если бы такое случилось лет сто назад, ребенок бы умер.
— А возможно, и мать.
Хизер кивнула и закусила губу:
— Это шокирует. И хотя я столкнулась с ужасной проблемой смертности в викторианской Англии, имя Саймон Шама было самым глупым, которое мне попалось.
Хан взял свой блокнот.
— Вы только послушайте: Смолплейс, Шафлботтом, Дафт… Дафт [3]! Если бы вас звали Дафтом, вы бы наверняка сменили имя? Но это самое лучшее: Факс. Правда, звучит?
Он начал смеяться. Найджел улыбнулся. Лицо Хизер оставалось напряженным.
— Знаешь, ты просто большой ребенок, — проговорила она, но на ее губах заиграла улыбка. Хизер снова обратилась к Найджелу: — Он работает детективом менее года. Подождите, через десять лет он станет таким же циничным, как Фостер.
— Но волос на моей голове будет больше.
— Вы закончили работу? — поинтересовался Найджел.
Хизер покачала головой:
— Я сейчас на данных сентября и то лишь потому, что папки с апреля по июнь отсутствуют.
— Их реставрируют?
— Да, я уточнила в справочном столе, и они проверили. Папки вернут в понедельник. Будем надеяться, что там нет нужной нам информации.
— Обычная практика, — заметил Найджел. — К ним каждый день прикасается столько грязных рук.
— Значит…
— Только не вздумай шутить, Маджид! — перебила коллегу Хизер, угрожающе поднимая палец.
Хан посмотрел на нее, придав своему лицу ангельское выражение.
— А разве я пытался?
Хизер не обратила на него внимания.
— Я почти закончил, — добавил он.
— Я тоже помогу вам, — сказал Найджел.
Хизер удивленно приподняла брови:
— Так быстро?
Он пожал плечами. Найджел не хотел говорить, что однажды он изучил каталоги свидетельств за 163 года в течение пяти часов. Или о том, как за один день проследил историю рода до 1837 года благодаря своей интуиции и скорости работы.
— Кто станет звонить в Саутпорт, когда мы закончим? — спросил он.
— Я пошлю отсюда факс, — объяснила Хизер. — Хочу собрать все сразу, поэтому придется подождать, пока мы закончим.
— Привет, Найджел! — раздался голос у него за спиной.
Найджел сразу узнал его.
— Привет, Дейв!
Конечно, это был Дейв Дакуорт. Толстый, вечно потный, со сросшимися бровями. Он работал вместе с Найджелом.
— Я слышал агентство «Брэнчс» восстало из мертвых, как Лазарь.
За три недели с той поры, как Найджел вернулся к делу, их пути не пересекались.
— Ты не ослышался, Дейв.
Дейв посмотрел на него с наигранным удивлением:
— Отсюда я сделал вывод, что мудрый мистер Барнс так и не смог покорить академический мир?
— Что-то в этом духе.
Дейв широко улыбнулся, кивнул Хану и Хизер:
— Но похоже, тебе стали хорошо платить, если ты нанял людей.
Найджел заметил, как Хизер прищурилась. По ее лицу можно было легко читать эмоции, которые она переживала. Это восхищало и пугало его одновременно. Прежде чем Найджел успел представить их, Дейв вклинился в беседу:
— Разумеется, я пошутил.
Хизер улыбнулась ему фальшиво. Найджел сознавал, что она считает его подонком. И он не мог обвинить ее в предубеждении.
