— Сомневаюсь, что ты вообще что-то знаешь обо мне. Конечно, ты уверена, что прекрасно меня изучила, но не сомневайся — на самом деле я весьма сильно отличаюсь от образа, который ты нарисовала в своем воображении.
Что-то в голосе Бена всколыхнуло улегшееся было беспокойство и заставило Джейн зябко поежиться. Разумеется, она хорошо знала Бена и не собиралась менять своего отношения к нему.
— Мое представление о тебе, Бен, формировалось годами. У меня было достаточно времени изучить тебя. Очень сомневаюсь, что открою в тебе что-либо, способное меня сильно удивить.
— Формировалось годами? — Он негромко засмеялся. — Да ну, Джейн, не преувеличивай! — Бен съехал на обочину и заглушил двигатель.
— Я не преувеличиваю. Когда я тебя впервые увидела, тебе было семнадцать лет. Ты только что приехал в эти места. Но уже с первого взгляда я поняла, что ты собой представляешь?
— Правда? — ухмыльнулся он, и на этот раз Джейн бросило в жар. — Ты кое-что забыла, моя маленькая Джейн. Я помню эти боязливые и заинтересованные взгляды твоих огромных и зеленых глаз, когда ты посматривала на меня украдкой.
Он взял ее за подбородок и повернул к себе. Охваченной жаром Джейн его пальцы показались ужасно холодными. В неясном свете приборов черты лица Бена утратили свою резкость. Только глаза, глубокие и ясные, смотрели так пристально, что Джейн хотелось исчезнуть, раствориться в темноте.
— Не смеши меня, Бен. Тебя слишком далеко завело твое воображение.
— Нет. Я знал, что ты чувствовала, Джейн, даже тогда. Ты была напугана и в то же время очарована. Я был чужим существом в твоем маленьком, отрезанном от жизни и таком надежном мирке. Ты боялась что-то менять, боялась узнать меня лучше.
— Ничего подобного! — Джейн отпрянула от него, ее глаза метали молнии. — Боже, как ты себе льстишь, Бен Рэнфорд! В тебе вообще не было ничего, способного очаровать меня. Появившись в наших краях, ты принес с собой одни неприятности. Чего стоят хотя бы драки, в которых ты принимал самое активное участие! Думаешь, я ничего о них не слышала?
— Ну и, разумеется, именно я спровоцировал все эти драки? — спросил Бен, и в его голосе послышались нотки скорее усталости, чем раздражения. — И никто даже не подумал, чего ради я дрался. Ни у кого, вероятно, и мысли не возникло, что я могу быть жертвой.
— Ты — жертвой? Брось, Бен! Это несмешная шутка. Ты был слишком сильным, чтобы стать чьей-то жертвой.
— Я говорю образно, Джейн. — Он улыбнулся, заметив удивление в ее глазах.
— Что ты имеешь в виду?
— Просто вся моя жизнь была борьбой с предвзятым отношением ко мне окружающих. Моя мать была гордой женщиной; она не видела причин врать лишь для того, чтобы соответствующим образом выглядеть в глазах других людей. Я никогда не знал своего отца. Мать не была замужем; он ушел от нее, когда я был совсем маленьким. Вся ее вина состояла в том, что она была незамужней женщиной, делающей все возможное для своего ребенка. Она никогда ничего не просила и не ждала помощи со стороны, но, к сожалению, у окружающих был свой взгляд на вещи. — Бен откинулся на спинку сиденья, его лицо было отрешенным, а мысли устремлены в прошлое. — Вскоре я научился стоять за себя. Возможностей для этого у меня было предостаточно. Сейчас на мне больше не лежит печать незаконнорожденного, но, несмотря на то что я родился в славные сороковые годы, отличавшиеся свободой нравов, большинство людей так и не изменили своих взглядов, которых они придерживались годами.
— Я слышала, что твоя мать — вдова, — мягко сказала Джейн и увидела, как он скривился.
— Видишь ли, мать устала от окружающей ее враждебности. Поэтому, когда мы переехали сюда, она всем говорила, что муж у нее умер, но, боюсь, ей мало кто верил.
Джейн покраснела, взволнованная рассказом Бена.
— Ты же понимаешь, что поселок, где вы остановились, жил своим маленьким мирком, не любящим и не впускающим чужаков. В таких местах люди весьма старомодны и имеют отношение к жизненным перипетиям более серьезное, чем где бы то ни было. Впрочем, там и сейчас ничего не изменилось.
— Вот именно. — Он выпрямился, его лицо окаменело. — Что касается поводов для потасовок, так мне не нужно было искать их — стоило выйти из дома, и каждый соседский мальчишка норовил крикнуть мне вслед какую-нибудь гадость.
Джейн знала, что это было правдой. К Бену и у них в городе с самого начала все относились враждебно. Но это же не могло служить извинением для его дальнейших поступков!
— Вот ты и решил преподать им всем урок? Так, Бен? И, конечно же, лучшей мишени для этого, чем моя семья, нечего было и желать. Мы олицетворяли все то, что ты тогда так возненавидел!
— Ну, если ты это так своеобразно воспринимаешь, то, что я могу тебе возразить? — Он завел мотор, холодно улыбнулся и развернул машину по направлению к дому. — Я уже понял, как трудно менять людское мнение, но, в конце концов, большинству приходится признавать истину.
— Подразумеваешь, что я тоже стану иначе относиться к тебе после твоего рассказа? — Она покачала головой я поправила локоны, выбившиеся из элегантного шиньона, используя эти несколько секунд передышки, чтобы подобрать нужные слова. Изменилось ли ее отношение к Бену хоть чуть-чуть? Ей не хотелось признаваться себе в этом и еще меньше хотелось, чтобы он так думал. — Извини, Бен, что касается твоей истории, то, думаю, для того чтобы я поверила в существование твоей ранимой души, скрывающейся за этой непробиваемой внешностью, нужно нечто большее.
Пальцы Бена сильно сжали руль, и он на секунду холодно усмехнулся.
— Ну что ж, я буду еще упорнее стараться изменить твое мнение. Все же, дорогая, — молодой человек внезапно расхохотался, — разве свадьба не прекрасный повод для этого? Откроем друг в друге что-то новенькое.
— Меня только одна вещь интересует, Бен, — как с тобой расквитаться? Поверь мне, это будет моей первоочередной задачей. Почему бы мне не воспользоваться такой великолепной возможностью, выйдя за тебя замуж? Думаю, ты совершаешь грандиозную ошибку. Смотри, как бы тебе не пришлось вскоре пожалеть о ней.
— Ты так считаешь? К счастью, я не разделяю твоего мнения, Джейн. Мне кажется, что я уже у цели. Ты не забыла, милая, о ком я всегда так страстно мечтал?
Что-то в его голосе заставило девушку вздрогнуть. Она поспешила отвернуться, испугавшись, что Бен заметит ее волнение. Конечно, это все нервы — естественное беспокойство при мысли о предстоящей свадьбе. Жар, разлившийся по телу, и мелкая дрожь, окутавшая ее, не давали ей покоя. Бен волновал ее, но Джейн старалась не думать об этом. Ни на минуту она не должна забывать о том, ради чего пошла на это, подогревая в душе ненависть и жажду мщения. Джейн не сомневалась, что Бен должен испытывать сходные чувства. Как иначе объяснить, что последние несколько лет он разрушал то, чем она так дорожила?
