В гостиной всё было ровно так, как я и запомнила: уютно тлели в камине прогорающие угли, на ковре с высоким мягким ворсом сидели дети и собирали из нового конструктора высокие башни Хогвартса. Лис любил читать Поттера. При мне уже успел прочесть первые три тома и не собирался останавливаться на достигнутом. А Лия любила всё, что любил Лис.
Я провела по щеке ладонью, с удивлением почувствовав под пальцами влажные дорожки. Да, я скучала по ним. Конечно, скучала. За последние десятки и сотни тысяч лет я много раз пыталась ответить самой себе на вопрос – почему я ушла тогда? Чего мне не хватало? И… Я не знала, правда. Я любила своих детей. Любила мужа. Тогда я совершенно не помнила о своей жизни в Обители, о Деспиле, которого встретила давным-давно, едва примерив на себя звание Мастера. Но именно это незнание делало мою жизнь размеренной. Спокойной. И, наверное, именно это самое спокойствие давило на меня с такой невероятной силой, что едва заприметив возможность окунуться в иную жизнь, я ухватилась за неё двумя руками. Да и как это казалось тогда заманчиво! Прожить многие тысячи лет и вернуться к своей семье, не постарев ни на день. Некоторое время я даже искренне в это верила. А позже, разменяв всего-то десятую тысячу, поняла, что меня подсадили на самый тяжёлый и самый труднодоступный наркотик во всей Вселенной. И имя этому наркотику – жизнь. Как можно заставить себя вернуться к оставшимся пятидесяти, ну, может, шестидесяти, годам человеческой жизни, когда здесь, в Оффтайм, мой возраст исчислялся тысячелетиями?… После каждой проверки, получая допуск к работе на ещё один временной период, я обещала себе, что это ходатайство было последним и в следующий раз я непременно уйду. Так и не ушла. Ни разу.
– Савелия!!! – приглушенный голос раздался где-то далеко-далеко, словно пробиваясь сквозь толщу океанской воды, и я отмахнулась от него, как от назойливой мухи.
Лис поставил зелёную крышу-конус на верхушку одной из башен, и Лия, радостно взвизгнув, захлопала в маленькие ладошки.
Я опустилась на пол, поджав под себя ноги. Побуду с ними хотя бы здесь. Хотя бы совсем немного.
– Сава, пожалуйста! Я прошу тебя, пойдем!
Ветер за окном шелестел еловыми лапами. Свежую поросль хвойных деревьев Дес посадил у нас во дворе, как только мы купили участок земли, даже раньше, чем на нём появился фундамент будущего дома. Украшать на Рождество живое, зелёное дерево, встречать Новый Год на воздухе, валяясь в снежных сугробах и рассматривая яркие звезды на чёрном небе – нам тогда казалось, что это лучшее, что можно сделать в середине зимы.
Чьи-то тёплые руки легли мне на плечи, и я едва не замурлыкала, ощутив лёгкий поцелуй в шею.
– Хочешь вина?…
Конечно… Почему бы и нет. Я растянулась на ковре, машинально перебирая пальцами ворс. Всё-таки нам удалось построить удивительно уютный дом. Или дело было в людях, которые в нём жили?…
Где-то на самом краю сознания стучала набатом неуловимая мысль. Мне нужно было куда-то идти. Кажется. А может быть и не нужно? Куда мне идти, когда всё, чего я хотела в этой жизни, рядом со мной?… Можно просто откинуться на спину, раскинуть руки и бесконечно смотреть на высокий белый потолок, ловя на нём блики живого, тлеющего в камине, огня…
***
Для протокола – если однажды наступит день, когда я перестану приходить в себя чёрт знает где и с головной болью, то я официально объявлю его личным ежегодным праздником! Буду устраивать себе в такой день выходной, пить мохито и валяться на белом песке какого-нибудь калифорнийского пляжа. Хотя нет. Калифорния – это слишком уж предсказуемо. Пусть будет мир Эйса, на третьем витке от Кардинали. У них там просто невероятные пляжи, а эволюция едва доползла до мелких земноводных.
Я попыталась пошевелить пальцами ног. Потом рук. Отлично – и то, и другое было на месте и даже меня слушалось.
Я всё ещё находилась в поместье Ниэтель, на кровати в предоставленной мне комнате, но Тали рядом уже не было. А если верить весьма недвусмысленным звукам, доносящимся из-за резной деревянной панели – она была в уборной. Странно. Не думала, что нимф может тошнить.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
– Тали… – голос оказался ужасно осипшим. Словно я спала часов десять к ряду, а до этого долго и проникновенно кричала.
Разумеется, меня никто не услышал. Пришлось ждать, пока нимфа, высказав уборной всё, что она о ней думала, появится в комнате самостоятельно.
Если бы я в своем нынешнем состоянии могла кричать, я бы кричала.
Тали была белой. Не просто бледной, как мел, хотя и это в её облике тоже присутствовало, а белоснежной – от пяток до макушки. Ещё недавно бывшие рыжими волосы теперь казались покрытыми терпкой январской изморозью, а длинные ресницы будто заиндевели от мороза.
– Не знала, что у нимф бывает седина.
Почему-то моего воображения сейчас хватило только на это. Девушка хмыкнула, тяжело опускаясь на кровать. Сложенные за спиной крылья тянули её к земле неподъёмным грузом.
– У нормальных нимф не бывает, – спокойно отозвалась она. – А ещё у нормальных нимф не бывает друзей, которым приходится за раз выжигать почти миллион лет из памяти. Если бы кто из сестёр попробовал такое провернуть, то, наверное, тоже бы поседел.
– Прости, – только и смогла выдавить я.
– Пустое, – Тали небрежно отмахнулась, привычным движением скручивая серебристые волосы в пучок. – Скажи лучше, что последнее ты теперь помнишь?
Я нервно сглотнула.
– Я… не уверена. Кажется, какой-то пляж. Доисторический. Исполинских чудовищ в недрах океана и людей рядом со мной. Не помню точно, кто это был.
– Хм… Этим событиям больше двух месяцев по твоему личному времени. А если учесть последующие петли, то ты потеряла последние пару сотен лет службы в Оффтайме. Помимо всего остального.
– Это плохо? – неуверенно уточнила я.
– Вообще – да. Там была нужная информация.
– Так что же ты её тогда стёрла?
Нимфа посмотрела на меня совершенно убийственным взглядом. И я даже подумала, что она мне сейчас отвесит затрещину. Хорошую такую, соразмерно нашей взаимной любви, так сказать.
– Издеваешься?…
– Нет. А в чём дело-то?
– Дело в том, что кто-то так увлекся самокопанием, что я тебя чуть не потеряла! Пришлось выжигать всё подчистую, надеясь, что подсознание успело укрыть самое нужное как можно глубже!
– Ооо…
– Дура ты! – в сердцах бросила нимфа. – И это, как видно, уже не исправить. Вставай и одевайся. Потом будем причитать о загубленной жизни. Надеюсь, ты хоть помнишь, зачем мы здесь?
– Ага… – протянула я, не испытывая никакой уверенности на этот счёт. – Что-то про войну и армию Ниэтель.
Нимфа удовлетворенно кивнула.
– Ну, хоть что-то. Спускайся вниз, как приведешь себя в порядок. До обеденной залы тебя проводит дворецкий, я распоряжусь.
– А ты?
– А я пойду успокаивать Совет и доказывать им, что ты жива и здорова, хоть и слегка не в себе!
Больше нимфа не тратила время на сантименты. Молча встала и вышла за дверь, оставляя меня один на один с тем самым жутким белым платьем. Помню, что оно мне не нравилось. А вот почему не нравилось – не помню.
Мои сборы на ужин были прерваны деликатным стуком в дверь, и я, расправив подол широкого молочно-белого кошмара, в который меня заставила обрядиться Тали, поспешила открыть тому, кто как видно, жаждал моего общества.
– Надо же, – с притворным изумлением проговорила я. – Мне обещали дворецкого. Возможно, даже молодого и красивого. А прислали вредную и совершенно неприятную старушенцию!
– Что делать, – Ниэтель развела руками – Дворецкий занят, придётся довольствоваться тем, что есть.
Я нахмурила брови и показательно топнула ногой.
– Нет, ну неужели во всём твоём, наверняка немалом, поместье не нашлось никого хоть отдаленно способного поднять мне настроение своим эстетически-безупречным видом?
– Савелия, хватит кривляться, – старушка цепко ухватила меня за руку и вытащила в просторный холл. – Нас давным-давно ждут. А кое-кто, между прочим, изрядно по тебе соскучился!
