Автор убеждён, что человеку предназначено и приходить в жизнь, и уходить из неё среди близких родичей. Противоестественно лишать человека возможности сказать последнее «прости» самому близкому. Эта проблема не медицинская, а нравственная, духовная. Чья это забота, если не пастырей от церкви. Автор, убежденный атеист, однажды задавил в себе негатив относительно храмов, отстоял очередь на причастие (а может, на исповедь) к одному из весьма почтенных внешне попиков главного кубанского собора и попытался заговорить о том, что негоже извергать умирающих из семьи, может, стоит задеть эту тему в проповедях и т.п… Глаза этого пастыря (ему было явно за 70), вернее, динамику их выражения тоже забыть нельзя. Сладкий взор с вниманием, через пару секунд недоуменное напряжение, потом брезгливый негатив… Я и трех фраз не закончил, как он что-то маловнятно забормотал с такими же жестами. Смысл его реакции примерно следующий: «Что вы от меня хотите? Я здесь при чем?» И вообще, мол, иди своей дорогой. Я, конечно, сразу ушел, но ему все же сунул лист с изложением своих предложений по конкретным пунктам и своими реквизитами. Оставалась наивная надежда, что если старик сам не въехал в тему, то попытается прояснить ее с более смекалистой братией… С тех пор ни слуху, ни духу.
Теперешний мой оппонент, прочитав вышеизложенное, скептически хмыкнул: «Неиссякающий наивняк! То попу мораль читать, то продажным писакам от СМИ представлять этот опус, который они воспримут минимум как бред параноика. Какая там публикация? Сразу в урну… и забыто». Не скажи. Во-первых, отправляется не в одно СМИ. Во-вторых, первый прочитавший обязан показать принятое сообщение своему начальнику. Это уже двое. А известный киногерой сказывал: «Что знают двое, то знает свинья». Стало быть, будет и третий. В-третьих, прочитавший начальник первого ничего со 100-процентной гарантией не оценивает. Зная, что сообщение будет прочтено еще где-то, тамошнюю ответную реакцию он предугадать не в состоянии. Потому он предвидит вопрос свыше к себе: «А как Вы отреагировали?» Отработанная схема реакций требует дальнейшего доклада наверх. Ведь кругом у рычагов троечники с соответствующим шаблоном рассуждений. «Тогда ты под себя мину подкладываешь. Если заговорят о прозрачно отмеченных персонах, тебе головы не сносить. Такое не прощается». После 2 инфарктов очень страшен гнев начальства. Оно вполне может не успеть с моей замочкой. А успеет, так избавит меня от третьего инфаркта или удушья от острой сердечной недостаточности при широкой огласке (куда там Пелипенко, врач, которого просто уничтожили). Не так уж все вокруг мрачно. Перспектива для популяции все равно светлая. А мы – материал отработанный и открытый хоть через электронную почту, хоть через телефон 89183557814
Г.А. ПОЛЯКОВ
ОБЪЯВЛЕНИЕ
Очередное заседание Суда в защиту чести и достоинства И.В. Сталина состоится 26 марта в 10.00 в Пресненском суде
(Зоологическая ул., д. 20).
25 марта в Мосгорсуде будет рассматриваться кассационная жалоба на решение Таганского суда.
Начало в 13.15, зал 312
(Богородский вал, д. 8)
РЕЛИГИЯ
«ДУХОВНОСТЬ»: СТАРАЯ ШИРМА
Религии нужны рабы,
которые смотрят на всё её глазами.
Поль Гольбах
Богоискательство и богостроительство, столь популярные в наше время, являются результатом политической деморализации, политического и мировоззренческого невежества широких слоёв населения. Историческая цикличность, повторяемость исторического процесса ровно через столетие вынесла снова на поверхность общественной жизни страны идеи «нового религиозного сознания», «соединения русской интеллигенции с русской православной церковью» (Д.С. Мережковский); отказа от социализма, «чуждого психическому складу русского народа» (Н.А. Бердяев, С.Н. Булгаков); идеи «соединения социализма с религией» (А.В. Луначарский, М. Горький), прокламируемые в «Красном проекте» А. Проханова. Широко муссируется тезис Мережковского, что религия якобы является естественной потребностью человека и что особенно эту потребность ощущает русский народ, вся история которого будто бы представляет собой религиозное подвижничество, поиск бога.
В дискуссиях, спорах по поводу «нового религиозного ренессанса» плодотворным является анализ текстов, так как любые идеи обнаруживаются, постигаются, сохраняются, преобразовываются, опредмечиваются человеком в знаковой, прежде всего вербальной форме. Предметность познания располагается в границах того, что определяется понятиями «знак», «слово», «образ вещи», «символ». Именно текст выступает в качестве предметной единицы анализа. Именно в нем рельефно проступает противоположность науки и религии. Симптоматичны в этом отношении слова немецкого философа, которого невозможно заподозрить в симпатиях к социализму, большевикам, И.В. Сталину - Ф. Ницше. В работе «Антихристианин. Опыт критики христианства» он писал: «Религия, которая, подобно христианству, не соприкасается с действительностью ни в одном пункте, ... - по справедливости должна быть враждебна науке, - для нее будут хороши все средства, которыми можно отравить, оклеветать, обесславить дисциплину духа, ясность и строгость в вопросах совести, духовное благородство и свободу» (см.: изд. СПб, 1907, с.63).
Логика сравнительного анализа предполагает обратиться, прежде всего, к проблеме человека. Ибо, чем сложнее историческое время, чем тяжелее решаются проблемы, тем с большей настойчивостью формулируется величайший вопрос: что такое человек?
Современная наука определяет человека как существо биопсихосоциальное.
По своему происхождению человек связан с одним из видов высокоорганизованных животных, но в то же время и качественно отличается от них. Черты, отличающие человека от животных, - это коллективная трудовая деятельность и мышление, непосредственно выраженные в языке.
Понятие «человек», указывая на качественное отличие людей от животных, ничего еще не говорит о социально обусловленных различиях между самими людьми. Для отображения этих различий необходимо понятие «личность». Личность — это конкретно-исторический облик человека, характеризующийся совокупностью существенных свойств, обусловленных социальной средой.
Понятие «личность» объясняет, почему индивид в зависимости от различных социальных условий формируется в определенный социальный тип, которому присущ определенный комплекс социально-значимых свойств, включающий формы общения и деятельности.
Научное определение сущности человека как совокупности всех общественных отношений, подчеркивание их ведущей роли в формировании человека, не дает никаких оснований для упрощенного понимания человека как чисто социального или биологического существа.
Теологические концепции связывают сущность человека с божественным началом. Человек - высшее, Богом созданное существо, имеющее душу, устремленную к Богу. Религия абстрагирует человека от всех его реальных общественных связей и подчиняет Богу. В этом заключается единственное положительное решение вопроса. Епископ Игнатий (Брянчанинов), канонизированный на Поместном соборе Русской православной церкви в 1988 г., писал: «В Богооткровенном учении открыл Бог человеку значение и назначение человека, его отношение к Богу и к мирам видимому и невидимому. Божественное откровенное учение возвещает мне, что я - создание Божие. Я - создание Бога моего! Я - раб Бога моего, раб, вполне подчиненный власти Бога» (Сочинения епископа Игнатия (Брянчанинова). Т.2, «Аскетические опыты». СПб, 1905, с.95).
Противоположное смысловое понимание обнаруживается в трактовках «смысла жизни», цели жизни, ее назначения. Наука показывает, что реальный смысл жизни может быть только земным. Он вытекает из самого факта человеческой жизни, заключается в развитии способностей, удовлетворении потребностей, в полноте ощущений человека — в его долголетии, радости, счастье, пользе, благе. Иное толкование дает религия.
Составной частью Библии является книга Екклезиаста, или Проповедника. Основной мотив книги - рассуждения на тему смысла жизни. Автор рассказывает, как он искал этот смысл в различных формах деятельности и различных жизненных благах, как он в конце концов пришёл к выводу о том, что жизнь, по существу, бессмысленна. «Суета сует, - сказал Екклезиаст, - суета сует, - все суета!» (Еккл.1,2). Такими словами начинается книга, а дальнейшее изложение призвало обосновать этот пессимистический вывод. Автор сначала усмотрел смысл жизни в приобретении знаний; это оказалось пустым «томлением духа», ибо «во многой мудрости многие печали; и кто умножает познания, умножает скорбь» (Еккл. 1,18). Попытался он найти усладу в веселой жизни, в пьянстве, «но и это суета!». Занялся стяжательством - построил дома, насадил сады, завел большое количество слуг, собрал много серебра и золота, а потом оглянулся на дело рук своих и увидел, что это тоже суета и томление духа: умрешь — и наследник будет распоряжаться нажитым тобой добром; но не известно, мудрый он будет или глупый. Да и сама мудрость не имеет никаких преимуществ перед глупостью, ибо «мудрый умирает наравне с глупым».
