– Велика правда и могущественнее всего сущего. Ездра, четыре, сорок один, – сказал Августин.
Он повернулся и неторопливо зашагал к лавровым кустам, обычному месту своих свиданий с Джейн. Епископ направился к парадной двери и дернул колокольчик.
* * *
Хотя они не договорились встретиться, Августин был удивлен, когда по прошествии нескольких минут Джейн не вышла к нему. Он не знал, что отец велел ей утром развлекать супругу епископа и показать ей все достопримечательности Нижнего Брискетта-на-Мусоре. С возрастающим нетерпением он прождал еще четверть часа и уже собирался уйти, как до его слуха из дома донеслись сердитые голоса.
Он остановился. Голоса, казалось, исходили из комнаты на первом этаже, обращенной окнами к саду.
Легкою стопою пробежав по траве, Августин замер под окном и стал слушать. Рама была приподнята на четверть, и он различал каждое слово.
Говорил священник голосом, сотрясавшим комнату.
– Значит, так? – сказал священник.
– Именно так, – сказал епископ.
– Ха-ха!
– Да, вот именно, ха-ха! – отпарировал епископ с запальчивостью.
Августин приблизился еще на шаг. Ясно было, что опасения Джейн оправдались и между былыми школьными товарищами возникла серьезная ссора. Он осторожно заглянул внутрь. Священник, заложив руки за фалды сюртука, расхаживал взад и вперед по ковру, а епископ, стоя спиной к камину, бросал на него вызывающие взгляды с каминного коврика.
– Кто тебе наговорил, будто ты что-то понимаешь в облачениях? – грозно вопросил преподобный Брендон.
– Кто надо, тот и наговорил, – отрезал епископ.
– Да ты даже не знаешь, что такое облачение.
– Ах так?
– Ну и что это?
– Свисающая с плеч пелерина, расшитая золотыми полосами. Можешь спорить, сколько хочешь, Мордатый, но факт остается фактом – на твоем золотых полос слишком много. И заруби себе на носу: либо ты уберешь часть этих полос, либо схлопочешь.
Глаза священника запылали яростью.
– Так, значит? – сказал он. – И не подумаю! Понял? У тебя хватило нахальства явиться сюда и начать командовать. В этом ты весь! Ты словно бы забыл, что я тебя знал, когда ты был еще Носатым, весь в чернилах, и если бы я захотел, то мог бы порассказать о тебе кое-что, посмешить газетных читателей.
– Мое прошлое – открытая книга.
– Да неужто? – Преподобный Брендон злоехидно засмеялся. – А кто посадил белую мышь в стол француза?
Епископ вздрогнул.
– Кто в дортуаре намазал джемом простыню старосты? – отпарировал он.
– У кого воротничок всегда был грязным?
– Кто носил пристегнутую манишку? – Великолепный органоподобный голос епископа, чей самый слабый шепот был слышен в дальних приделах собора, загремел на полную мощность. – Кого вывернуло за ужином?
Преподобный Брендон содрогнулся с головы до ног. Его красное лицо обрело малиновый оттенок.
– Ты прекрасно знаешь, что индейка была тухлой, – сказал он свистящим шепотом. – Кому угодно могло стать нехорошо.
– Индейка тут ни при чем! Просто ты обожрался. Если бы ты с таким же старанием возвышал свою душу, как отращивал живот, то мог бы, – сказал епископ, – удостоиться столь же высокого сана, как я.
– Ах вот как?
– Впрочем, возможно, я ошибаюсь. На это у тебя ума не хватило бы.
Преподобный Брендон испустил еще один режущий ухо смех.
– Ум! Скажите на милость! Мы-то знаем все про этот твой высокий сан и про то, как ты до него поднялся!
– Что ты имеешь в виду?
– Что сказал. Докапываться не будем.
– Почему это вы не будете докапываться?
– Потому что, – ответил преподобный Брендон, – лучше будет не докапываться!
Епископ потерял самообладание. Его лицо исказилось от гнева, он шагнул вперед – и в тот же миг Августин непринужденно прыгнул в комнату.
– Ну-ну-ну! – сказал Августин. – Ну-ну-ну-ну-ну!
Противники окаменели и немо уставились на пришельца.
– Будет, будет вам, – сказал Августин.
Первым опомнился преподобный Брендон и смерил Августина свирепым взглядом.
– Это с какой стати вы прыгаете в мои окна? – загремел он. – Вы младший священник или Арлекин?
Августин не дрогнул под его взглядом.
– Я младший священник, – сообщил он с достоинством, которое так его красило. – И как младший священник я не могу оставаться в стороне и смотреть, до какой степени забываются двое выше меня саном, и уж тем более школьные товарищи. Это нехорошо. Очень нехорошо, высшие саном ребятки!
Преподобный Брендон закусил губу. Епископ склонил голову.
– Послушайте, – сказал Августин, кладя ладони на плечи обоих, – мне горько видеть, как такие славные парни ссорятся столь неподобающим образом.
– Он первый начал, – обиженно сказал священник.
– Не важно, кто начал, – властным жестом Августин помешал епископу возразить и продолжал: – Будьте разумны, милые мои. Уважайте правила ведения дебатов. Не скупитесь на мягкую уступчивость. Вы утверждаете, – он обернулся к епископу, – что наш добрый друг имеет избыток золотых полос на своем облачении?
– Вот именно. И я стою на этом.
– Да-да-да. Но что такое, – успокоил его Августин, – что такое парочка лишних полос между друзьями? Подумайте! Вы и наш достойнейший приходской священник учились вместе в школе. Вас связывают священные узы вашей старенькой альма-матер. С ним вы резвились на площадке для игр. С ним вы делили одну шпаргалку и швырялись смоченными чернилами шариками в час, отведенный для занятий французским языком. Неужели все это ничего не значит для вас? Неужели эти воспоминания не задевают струны ваших сердец? – Он умоляюще перевел взгляд с одного на другого. – Ваше преподобие!
Преподобный Брендон, отвернувшись, утирал глаза. Епископ нашаривал в кармане носовой платок. Воцарилось молчание.
– Извини, Мордатый, – сказал епископ прерывающимся голосом.
– Я наговорил лишнего, Носатый, – промямлил священник.
– Если хочешь знать, что я думаю, – сказал епископ, – то ты совершенно прав, объясняя свое легкое недомогание за ужином недоброкачественностью индейки. Помнится, я тогда же сказал, что эту птицу в подобном состоянии не следовало подавать на стол.
– А ты, посадив белую мышь в стол учителя французского, – сказал священник, – оказал человечеству одну из величайших услуг за все время его истории. Тебя следовало бы рукоположить в епископы прямо на месте!
– Мордатый!
– Носатый!
Они обменялись сердечным рукопожатием.
– Чудесно! – сказал Августин. – Значит, все тип-топ?
– Вполне, – ответил преподобный Брендон.
– Что до меня, то тип-топее не бывает, – отозвался епископ и нежно обратился к своему старому другу. – А ты будешь и дальше носить столько золотых полос на своем облачении, сколько тебе хочется, ведь правда, Мордатый?
– Нет-нет. Теперь я вижу, что заблуждался. С этих пор, Носатый, ни единой золотой полосы!
– Но, Мордатый…
– Ничего, – заверил его священник. – Есть они, нет их, мне все равно.
– Чудо-человек! – восхищенно сказал епископ и кашлянул, чтобы скрыть свои чувства. Снова воцарилась тишина. – Пожалуй, – продолжал он после паузы, – я расстанусь с вами, мой дорогой, и отправлюсь на поиски жены. Она, если не ошибаюсь, где-то в деревне вместе с вашей дочерью.
– Они как раз направляются сюда.
– А, да! Вижу. Ваша дочь очаровательна.
Августин хлопнул его по плечу.
– Ай да епискуля! – воскликнул он. – Этим все сказано. Она самая прелестная, самая милая девушка в мире. И я был бы рад, ваше преподобие, – он повернулся к священнику, – если бы вы дали согласие на наше незамедлительное бракосочетание. Я люблю Джейн со всем пылом порядочного человека и счастлив поставить вас в известность, что она отвечает мне взаимностью. Заверьте же нас в вашем согласии, и я тотчас отправлюсь распорядиться об оглашении.
Преподобный Брендон подпрыгнул, как укушенный. Подобно многим приходским священникам, он придерживался самого низкого мнения о младших священниках без прихода, а Августина всегда ставил несколько ниже среднего уровня этого презираемого сословия.
– Что?! – вскричал он.
– Счастливейшая мысль, – объявил епископ, просияв. – Потрясающая перспектива, скажу я.
– Моя дочь! – Преподобный Брендон был совсем ошарашен. – Моя дочь – замужем за младшим священником?!
– Ты сам был когда-то младшим священником, Мордатый.
– Да, но не таким, как этот.
– Да! – сказал епископ. – Таким ты не был. И я не был. И нас обоих можно только пожалеть. Узнай же! Этот молодой человек неизмеримо превосходит всех молодых людей, каких я только встречал. Известно ли тебе, что не далее как час тому назад он с несравненной находчивостью спас меня от огромного мохнатого пса с черными пятнами и перебитым хвостом? Мне угрожала неминуемая гибель, Мордатый, когда вдруг появился этот молодой человек и с удивительным присутствием духа, а также меткостью превыше всех похвал вмазал псу увесистым камнем в ребра и обратил его в паническое бегство.
