Я прекрасно осознавала расположение Александра в комнате. Невольно я обнаружила, что поворачиваю свое тело и передвигаю ноги, чтобы удержать его на своей орбите, чтобы почувствовать гравитационное притяжение, которое он источал, с максимальным эффектом.
Находясь с ним в одной комнате, я хотела ощутить твердый мрамор пола бального зала под коленями.
— Кто эта женщина, с которой он?
В ожидании ответа у меня перехватило горло.
— Судя по всему, это Агата Говард из Касл-Говарда и граф Саффолк Говарда, — услужливо заметила одна из женщин. — Она была завидной добычей в Британии с тех пор, как достигла совершеннолетия. Ходили слухи, что она должна была выйти замуж за младшего принца Аласдера, но кто может винить ее за то, что она выбрала вместо этого лорда Торнтона, а?
Никто. Никто не мог ее винить, потому что, хотя принц Аласдер был чертовым принцем и в свои двадцать пять уже достаточно красив, чтобы стать международным сердцеедом, Александр был, ну, как бог. Кто-то настолько внутренне могущественный и невозмутимо крутой, что вызывал желание встать на колени и пасть ниц перед ним на случай, если он одарит вас пронзительным взглядом своих ртутных глаз.
— Он один из самых влиятельных людей в стране, — заявил Дженсон. — Его влияние, если бы он решил его использовать, было бы беспрецедентным, но он не принимает участия в политике.
— Почему нет? — Я спросила, прежде чем успела сдержаться.
Я была слабой. На моем компьютере были настроены оповещения Google для Александра Дэвенпорта, графа Торнтона, наследника герцога Грейторнского. Я знала, что он владел крупнейшей медиа-компанией в Англии Davenport Media Holdings, которая состояла из крупной радиосети, новостной станции и журнала о популярной культуре. Он сосредоточился на работе, редко встречался, хотя его видели с множеством женщин из высшего сословия, и он регулярно делал пожертвования в различные благотворительные организации.
Шесть месяцев назад он появился в статье в The Guardian, потому что пожертвовал два миллиона фунтов стерлингов STOP THE TRAFFIK, британской благотворительной организации, помогающей жертвам торговли людьми в целях сексуальной эксплуатации.
Я не знаю, как ему удалось пройти мимо Ордена, и все ли они подумали, что такое лицемерное пожертвование показалось забавным.
Несмотря на мой праведный гнев по поводу его двуличности, чтение этой статьи дало мне краткую вспышку надежды.
Возможно, его это волновало.
Может быть, он сожалел об ужасных вещах, которые сделал со мной и через которые заставил меня пройти, настолько, что обыскал весь земной шар в поисках меня и умолял меня о прощении.
— Я думаю, это не политический тип парня, — мужчина пожал плечами. — Хотя должен сказать, я удивлен, что ты с ним не познакомилась. Ему нравится держать палец глубоко во всех своих пирогах.
Дженсен бросил на него взгляд с отвращением, услышав эту метафору.
— Он специально просил больше не связываться с St. Aubynом, за исключением очевидных финансовых обязательств.
Озноб появился у меня в пальцах ног и распространился, как лед по стеклу, по всему моему телу.
— Что? — Я вздохнула.
— Дэвенпорт, — уточнил мужчина, возможно, его звали Франклин. — Он владеет Домом St. Aubyn. Его прабабушка начала это дело в 1920-х годах, а совсем недавно им управляла его мать, прежде чем… перед своей безвременной кончиной.
Александр владел St. Aubynом.
Ужас сгустился в моем животе, когда все щелкнуло вместе.
Он не присутствовал на моих кастингах этого бренда, когда я впервые встретила его, когда невольно спасла ему жизнь и фактически бросилась в его когти.
Аромат. Тот, который меня заставляли носить все время, пока я была в Перл-Холле, тот, который пах, казалось, мной, но усиленный, тот, который я обнаружила как недавний очень популярный дебютный фирменный аромат компании.
Он был смоделирован по моему образцу. Александр создал духи на основе моего аромата и назвал их D'oro, или «Золото». В честь моих глаз, моих глаз денежного оттенка.
Мое дыхание не проходило через легкие должным образом. Я чувствовала, как оно дрожит и скулит сквозь мои приоткрытые губы, колеблясь, когда оно опускалось, так что мне почему-то не хватало кислорода. Я почувствовала опасное головокружение.
Что все это значило?
Дженсен неправильно понял мой шок.
— Его отсутствие участия не имеет ничего общего с тем, что ты являешься лицом нашего бренда, Кози. Он занятой человек, и у него нет времени играть со всеми своими игрушками.
Я чуть не выдала себя от этого удачного сравнения. Я почти возразила, что я не просто одна из игрушек Александра. Я стала его любимицей.
Или когда-то ею была.
Я думала о чопорной, идеальной Агате Говард и задавалась вопросом, знает ли она, как выдержать порку, сможет ли она заставить его кончить только своим ртом и горлом, как я.
Собственническая ярость охватила меня, как сухую растопку.
Какого черта Александр не подошел и не забрал меня сейчас, когда увидел? Какая еще причина могла утащить его с его тоскливой родины на мою, на какое-нибудь скучное модное мероприятие, если он раньше ни на одном из них не появлялся, даже в собственном Доме St. Aubyn?
«Он, должно быть, здесь, чтобы заявить права на меня», — дико подумала я, мое сердце колотилось у дверцы моего сундука, ожидая, что Александр каким-то образом ответит на стук, доносившийся из другого конца комнаты.
— Он настоящий придурок, если вам интересно, — сказал Франклин, потягивая шампанское, и я решила, что он мне сразу понравился. — Мой сосед по квартире ходил с ним в университет и сказал мне, что никогда не встречал человека, настолько полного своей ерунды.
Это вызвало у меня смех, громкий взрыв веселья, который я не удосужилась вежливо прикрыть рукой. В тот момент, когда я это сделала, воздух вокруг меня стал наэлектризованным, и я поняла, что Александр меня услышал.
Я вспомнила, как ему нравилось слушать мой смех; как сильно я боролась за то, чтобы заставить его выразить свою реакцию таким же образом. Я вспомнила, что рассмешила его восемнадцать раз в тот день рождения, который я провела с ним.
В моей груди стало легче от надежды.
Я была одной из самых успешных и перспективных моделей в индустрии моды. Я уже скопила достаточно денег для первоначального взноса за квартиру в Нью-Йорке, достаточно близко к Елене и маме в Маленькой Италии, чтобы можно было дойти до их дома из коричневого камня, но достаточно далеко, чтобы дать мне немного покоя. У меня были друзья. У меня была автономия. Я так усердно работала ради всего этого, потела, рыдала и болела, чтобы обеспечить себе лучшую жизнь.
И в тот момент мне хотелось снова отказаться от всего этого ради самого загадочного человека, которого я когда-либо знала, просто на случай, если он захочет меня вернуть.
Прежде чем остановить себя, я обернулась, мой взгляд безошибочно нашел его взгляд среди массы красивых людей. Он стоял в противоположном конце комнаты, как можно дальше от меня в общем пространстве. Это не было случайностью. Один взгляд на его холодное лицо, его отстраненные глаза, как будто он смотрел на незнакомца, а не на сбежавшую жену, укрепила мое осознание его презрения ко мне.
У меня перехватило дыхание, как будто в меня врезался шестнадцатиколесный грузовик.
— Козима? — Я смутно осознавала, как Дженсен коснулся моей руки. — С тобой все в порядке, милая?
Нет.
Нет, черт возьми, со мной было не все в порядке. Мне хотелось закрыть глаза и свернуться калачиком в темном месте, чтобы спокойно поплакать на коленях.
Один год укрепления своей защиты, один год размышлений о том, как бы отреагировал Александр, когда узнал бы, что меня нет.
Год ожидания, пока он найдет меня и утащит обратно в свое подземное царство.
А теперь это.
Безразличие было настолько острым, что, казалось, меня подкосились ноги.
Александр отвел взгляд от меня, как будто смотрел сквозь привидение, а затем нежно наклонился, чтобы поцеловать идеальную золотую голову Агаты гребаной Говард, прежде чем развернуться на каблуках и быстро выйти из комнаты.
